Осколки

Он прислушался к себе, но в душе было пусто. Он вырос в окружении смерти. Для него смерть — это лишь холод в жилах, напоминание о том, что нужно двигаться, бежать дальше.

      Что чувствуют бессмертные люди, когда понимают, что вся их жизнь одно сплошное разочарование? Боль? Печаль? Одиночество? Может быть ненужность? Или вообще радость? Виктория не сможет ответить Вам на этот вопрос, потому что кроме опустошения она ничего не чувствовала.       Вся её чёртова жизнь была сплошным обманом. Кроме отца у неё никого не было. Да, он был ужасным родителем, но он был её. Теодор был с ней всё время. Он привязал свою дочь к себе. Она не могла сделать и шага в сторону без его разрешения. Виктория боялась его. Она. Ужасалась. Своего. Отца. Он был всем тем, что она ненавидела, но в итоге стал всем тем, что ей нужно было.       Зависимость.       Когда девушка поняла, что это не нормально было поздно. А после он умер у неё на руках и она ничего не могла поделать. У неё не осталось ничего, кроме расшатанной до ужасных масштабов психики, проблем с агрессией и желанием сжечь весь мир к чёртовой матери. Она любила его, и это ничего бы не изменило, хоть она и понимала, что это не любовь, а синдром.       Думая об этом сейчас, Виктория понимала, что всё что сделал для неё отец было именно тем, в чём она нуждалась. Его смерть была заслуженной. Но он слишком рано её покинул. Из-за неё. Благодаря ей. Она до сих пор боролась с его присутствием в своей голове. Шрамы на её теле были уроком, жестоким, неправильным уроком. Она не заслуживала этого, но не послушание каралось. Это было известно. Виктория хотела быть свободной, но в итоге оказалась птицей в запертой клетке.       Мысли о нём никогда не приносили радости, лишь горечь и опустошение. Почему именно сейчас она вспомнила о нём, Уокер не знала. Её отца уже нет, а она сама на Небесах. Одна. Со многими проблемами. Паническими атаками. Загадками. Страхом. Напускной холодностью. Она бореться со всем этим одна. От этого становиться хреново. …       Она уже неделю здесь. В больничном крыле, так как её регенерация не работает. Виктория чувствует себя сломанной игрушкой. Таковой она и является.       Её соседка Мими, неожиданно для неё, навещает больную почти каждый день. Рассказывает о слухах, о заданиях, что проходила на Земле, о походах по магазинам и посещение спектаклей.       С Мими всегда весело, забываешь, что ты какая-то не такая. Она весёлая, отзывчивая, интригующая молодая леди, но в тоже время, дерзкая, открытая, за словом в карман не полезет, иногда может и тумаков понаставлять. Демонесса искреняя и Виктории нравится это. Мими познакомила её с двумя балбесами. Ади и Сэми. Они парочка, хотя это запрещается. Ангелы и Демоны не могут быть вместе. Таков закон. Но любовь законам не подвластна. Она щемящая душу в своих поступках.       Заходят к ней и профессора проверяют, оставляют ей задания и книги. Неожиданно. Говорят, что её скоро выпишут, как придут результаты анализов и скажут почему её регенерация не работает.       Геральд и Ангел Фенцио занимательные, по её мнению, бессмертные. За их строгими масками скрываются двое мужчин с тяжёлым жизненным опытом. Опыт, что их не сломил, а сделал сильнее. Они оба саркастичны, в Геральде так и плещет из всех щелей чёрный юмор, Фенцио же ядовито, иногда даже обидно шутит, выплёскивая всю ту серь, что у него внутри. Кажется сарказм их второе я. С ними весело. Занимательная тройка выходит. Два старика, и молодая девчонка, что не отстаёт от них. Тандем.       Виктория сочувствует Фенцио, узнав у того историю его романа с её матерью, которая как оказалось здесь. На Небесах. Ви долго не могла прийти к сей факту. Да и ещё отец тоже был здесь. Вся семья в сборе. Сюрприз. Она не понаслышке знает какая та ещё змея, что должна гнить в Аду, а не сидеть на солнышке в Небесах. Они много об этом говорили и в итоге пришли к новым взаимоотношениям, наставническим, если не дружеским.       Геральд же Виктории нравился как мужчина. Что делал с ней только его голос. Мелодия для ушей. Ей казалось, что она нашла родственную душу, с кем можно было поговорить обо всём. Он сам такой. Спокойный, холодный, но в тоже время до жути добрый и защищающий. Ей это нравится. До безумия симпатизирует.       Новоявленной Непризнанной нравится быть на Небесах, она нашла друзей и наставников. Виктория не могла сказать, что чувствует на этот счёт, но ей кажется, что у неё появилась семья.       Уокер не питает особых ожиданий ко всему происходящему, хоть ей становится всё комфортнее. К сожалению, она до сих пор не разрешает прикасаться к себе, подавляет тревожность, когда к ней подходят слишком близко. Прикосновения никогда не приводили ни к чему хорошему. Она боялась. В жизни все прикосновения были через боль, Виктория этого не хотела. Поэтому и не позволяла, хоть и понимала, что боли не будет. Ещё одна травма оставленная её отцом. Ещё один рубец, который не зажил спустя столько лет. …       Виктория изучала материал, который принесли профессора, рядом сидела Мими и о чём-то щебетала. Уокер перестала вслушиваться, когда речь зашла о мальчике, что нравился демонессе. Каждый раз одно и тоже. Дабы поддерживать видимость того, что она слушает, Непризнанная кивает соглашаясь. Честно говоря, она не знала сколько её продержат в мед. крыле. Девушка устала находиться в этих стенах, ей хочется на свободу. Глубоко вздохнув, она уже хотела было позадавать вопросы Мими об этом мире, как открылась дверь и вошли врачи с профессорами.       — Здравствуй, милочка. — всё та же медсестра в халате, всё те же реплики приветствия. Раздражает. — Пришли твои результаты. Новости не утешительны. Предстоит сделать выбор. Какой на твоё усмотрение.       Мужчины в раздражении смотрели на неё, мысленно медленно убивая, но похоже медсестра уже привыкла к этому и поэтому не обратила своего внимания на них.       — Как и сказала Роуз, Ваши анализы поступили к нам. Мисс Мириама не могли бы Вы нас оставить? — главный врач смотрел на девушку, что сидела на кровати больной.       — Она останется. — Виктория смотрела на врача, давая понять, что отказываться от своих слов не намеренно. Переглядки так бы и продолжались если бы Геральд не вступился говоря, что его ученица может остаться с подругой.       — Кхм. Хорошо. Вы не до конца мертвы. Что я имею ввиду спросите Вы? Я Вам скажу. Когда Вы умерли, то попали сюда, но на Земле Вас оживили, сделали реанимацию, и с того момента Вы в прибываете в коме. Поэтому Вы, Виктория, ее принадлежите ни этому миру, ни Земле. Такой случай довольно редок, в смысле он был всего лишь один раз. — Рид пытался объяснить настолько понятно, насколько мог.       — И что будет если всё так и останется? — Непризнанная казалась слишком спокойной для этой ситуации, но только некоторые могли понять, что она боиться. Ей чертовски страшно, но показывать это, значит показать слабость. Этого допустить она не могла.       — Если ты не выбирешь, где ты хочешь остаться, то умрёшь окончательно. Отправишься в Небытие, — в этот раз подал голос Ангел Фенцио, что всё это время молча стоял и наблюдал за ней.       — Деточка, ты должна выбрать и причём очень быстро. Мы больше не можем поддерживать тебя, вливая в тебя энергию для сохранения твоей жизни. — Роуз лепетела не задумываясь о том, что происходит с её пациентом.       — Что это значит? — Виктория не была глупа, она понималв, что это всё значит, но она не хотела этого принять. Мими ахнула, осознавая и с печалью смотря в сторону своей подруги. Она сочувствовала ей. Демонесса не хотела такого выбор как у Виктории.       — Ты должна сделать выбор, где хочешь остаться. Здесь, либо на Земле. — Геральд видел всё то, что творилось с её ученицей. Он бы тоже был бы раздражён, — То есть выбрав, где ты будешь продолжать существовать, ты должна будешь убить себя в другом. Никто-то другой, а ты. Ты должна будешь убить себя, не смотря на конечный исход.       Виктория не знала почему так вышло. Она понятия не имела, гдк хочет остаться. Здесь, на Небесах, слишком много запретов. Она не знает, что из себя представляют бессмертные. Не все такие, как Мими, Геральд или Фенцио. На Земле она хотя бы знала, что у неё что-то есть.       — Мы даём тебе время подумать, завтра зайдём. — Уокер, услышав это, вздрогнула, не признавая. Нужно принять решение.       — Вы хотите, чтоб я сделала выбор своего убийства? Как это вообще можно понять? — У Непризнанной слишком много всего.       — Всё именно так, — врач смотрел на неё с безразличием, будто ему всё равно, хотя наверное так оно и есть.       Чёрт...