Поиграй со мной в они-гокко

      Летнее тепло разливается вокруг солнечными лучиками, заставляет жмурить глаза и прятать лицо под плотной панамкой. Шифоновое платье так и норовит поиграть с ветерком-проказником, от чего приходится удерживать непослушную ткань тяжелой сумочкой через плечо. Там она хранит очень важные сокровища — монетки, несколько ракушек и камешков, маленький медальон из металла и кучу других маленьких и не очень, но без сомнения самых важных на свете вещей.       Ей всего шесть, сознание совсем не обременено тяжелыми и взрослыми переживаниями. Для этого у нее еще будет полно времени в будущем. А сейчас надо нестись вперед, на встречу океану, пугать чаек и строить замки из песка. Бежит вперед, не оборачиваясь на звуки голоса за спиной — мама о чем-то предупреждает, но девочке нет дела. Кажется, она вот-вот взлетит, поднятая очередным порывом ветерка, прямиком в небо, туда, где летают белые чайки и улетит далеко-далеко, до самого горизонта… Но не получается. И не сразу замечает, как земля убегает из-под ног и она, почти что кубарем, катится вниз, с горки.       Разодранные в кровь коленки болят и ноют, горячие, как летнее солнце, слезы катятся по щекам, падают на сжимающие грязное платьице ладошки. И ей чертовски обидно — за то, что упала, что поранилась, испачкала новое платье и где-то потеряла свою панамку. Мама не ругается, только вздыхает и осторожно поливает свежие ранки антисептиком — зачем уж там, дочь и так уже понесла наказание за то, что не послушала ее сразу. А сама Хотару обиженно дует губки и громко шмыгает носом и больше совсем-совсем не хочет идти на пляж.       Чья-то тень падает на личико девочки, на голову ложится что-то легкое и почти невесомое, а в затуманенный слезами кругозор вмешивается половинка мороженого на палочке. Клубничное, ее любимое. Поднимает голову и натыкается взглядом не свое отражение в небе. Ну, почти. Те же зеленые глаза и волосы, такие же очки, похожие черты лица. Только он чуть старше ее, выше и вообще мальчик. Смотрит с жалостью и едва уловимым упреком, а ей хватает только этого взгляда, чтобы перестать реветь. Хотару неуверенно протягивает руку, касается пальчиками деревянной палочки и посеревший мир вновь начинает обретать краски.       Брата она понимает почти без слов — он молчалив и сдержан, в отличии от сестры-болтушки, но она всегда знает, о чем он может думать. Сейчас ему жаль, что такое случилось с её коленями, вот даже панаму нашёл. И Хотару вновь улыбается, жмурится от тёплого солнышка и готова вновь нестись вперёд, но на этот раз — уже аккуратнее...       — Хотару, солнышко, — мягкий голос матери и осторожное касание к плечу вырывает её из глубокой дремы. Первое, что замечает — спинка кресла перед ней, а уже тогда смотрит на маму — единственного человека в их семье, чьи волосы своим цветом напоминают колоски пшеницы, — скоро самолёт уйдёт на посадку.       Девушка не отвечает, только кивает и отворачивается к окну. Внизу действительно видно город — ровные домики, телевышки, на одной из гор виднеются очертания храма. Увидеть людей не получается, пока ещё слишком высоко. Да здравствует родная Япония, как говорится.       Уже прошло два года с тех пор, как она в последний раз была тут. Мама летала на родину чаще, но девушка не хотела — в Европе у неё была своя жизнь, друзья, школа, а тут… Только отец и старший брат. Почти нет смысла возвращаться в эту страну. Но узнай мама, о чем она думает, устроила бы ей взбучку, потому пришлось хотя бы делать вид, что она счастлива. В конце концов, она наконец-то сможет увидеть родных людей.       Обычная тряска самолёта при посадке заставляет вцепиться пальчиками в подлокотник и молиться всем известным ей богам о том, чтобы все прошло гладко. Летать для неё то ещё испытание, как бы она себя не успокаивала, что самолеты терпят катастрофу куда реже других видов транспорта, но благоговейный страх высоты всякий раз овладевает ею. Потому как только ноги касаются земли, девушка выдыхает, игнорирует тошноту и топает подальше от самолёта, туда, где их должны встретить.       В толпе, среди сотен таких же приезжих как она, и тех, кто их встречает, пытается узнать кого-то знакомого, хотя бы разобрать родные черты. Мама топает следом, посматривая в экран мобильного и бубня что-то на английском — для нее это в порядке вещей, если привыкнуть, то и вовсе можно перестать обращать внимание. Хотару всегда удивлялась её выдержке — принадлежать одновременно к двум цивилизациям, западной и восточной, уметь находить между всем четкий баланс и держать в порядке себя и свои чувства. Это определенно стоит восхищения со стороны окружающих и девушка точно знает — она бы так не смогла.       Случайно взглядом натыкается на кого-то высоко и вмиг на лице расцветает улыбка. Нашла! Кивает маме на стоящего в стороне парня, не раздумывая бросает чемодан и что есть силы несется к брату, прямиком в объятья, даже не замечая его удивленный взгляд. Ей можно себе позволить такую шалость.       — Когда ты успел так вымахать? — бубнит, чувствуя, как и ее обнимают за плечи. Где-то выше ее головы фыркают и выдают что-то недовольно-насмешливое, но девушка не обращает внимания. Два года они с ним не виделись и все равно, что местные правила не допускают долгих объятий между парнем и девушкой. Она не собирается жертвовать этим ради устоев чужой для нее страны.       Неохотно отступает в сторону, пропуская маму к старшему сыну. Немного разочаровано замечает, что отца рядом не видно, наверняка задержался на работе и не смог приехать, но мама совсем не кажется расстроенной. Для всего еще будет много времени. Очень много времени. Даже не верится, что жизнь повернулась к ней вот таким вот ракурсом.       Город, кажется, совсем не изменился. Улицы, вывески, деревья, люди — все осталось таким же, каким Хотару помнит с момента своего последнего визита в Японию. Но это такая страна, где традиции чтят еще больше, чем в старой-доброй бабушке Британии. И удивительно, что вместе с консерватизмом сюда пускают что-то новое и сами это новое делают популярным, превращая серую унылость в подобие чего-то футуристического, пришедшего из далекого будущего.       Почти не слушает того, о чем говорят мама с братом. Шинтаро на удивление болтлив, в прошлый раз он казался ей более тихим и спокойным, хотя морщинка на переносице никуда не делась. Невольно залюбовавшись, девушка сразу и не заметила, как за окном такси заморосил слабый дождик и люди подоставали зонты. От мысли о том, что дома ее ждет теплая ванная, вкусный ужин и уютная постель тело заныло от усталости, требуя поскорее воплотить в жизнь этот план. Хорошая возможность восстановить силы и побороть джетлаг.       С момента её последнего визита их жилой массив совсем не поменялся, как и не поменялась внутренняя оделка. Хотару идёт наверх, чувствуя, как к горлу подкатывает чувство ностальгии, которое она так сильно хотела подавить. И совсем не верится в то, что она теперь останется тут на долго. Гонит прочь мысли об этом, не хочет портить момент первой встречи с братом, а потом и с отцом. Времени на детские обиды у неё ещё будет достаточно.       В квартире пахнет так, как и раньше. После отъезда матери, отец, судя по всему, продолжил пользоваться все теми же средствами. Старые фотографии, вазы, даже салфетки - все осталось таким, каким она их помнит. Дом, милый дом.       Сколько всего они тут пережили и не сосчитать. Дни рождения, годовщины, маленькие и большие праздники, болезни, смерть бабушки с дедушкой... От воспоминаний, что нахлынули на нее, на глаза наворачиваются слезы. С опаской входит в свою комнату, где явно произошли перемены под её новые вкусы. Вместо розовых стен - белые обои, темные полочки, кровать вместо дивана. Но в вечерних сумерках видит, что остались только книги и маленький плюшевый мишка - любимая её игрушка, которую она оставила когда вместе с мамой уезжала в Британию.       - Нравится?       Голос брата заставляет вздрогнуть и повернуться к нему. Он улыбается - совсем как в детстве, как в её воспоминаниях. Девушка кивает и несмело садится на край мягкого матраца.       - Это вы с отцом ремонт сделали? - спрашивает, когда парень садится напротив, на офисный стул. Сейчас она может рассмотреть его получше, без куртки. С момента последней встречи он вырос, кажется, на все двадцать сантиметров, и стал гораздо шире в плечах. На лице тоже значительно повзрослел, видно, что не тот пацан, каким был два года назад.       - Я, - интонации в его голосе тоже поменялись. В средней школе он был... Холоднее? Мрачнее? А сейчас стал более... Дружелюбным? Открытым? Тот ли это брат, который проводил её на самолёт в прошлый раз? - Мама сказала, что вы планируете вернуться домой уже на постоянно. Вот я и подумал, что стоило бы поменять твою комнату, а то ты уже далеко не маленькая девочка. Тем более, гороскоп сказал, что ремонт может благотворно сказаться...       - Таро! - девушка рассмеялась и откинулась назад, на мягкое, прикрыв согнутой в локте рукой глаза, на которые навернулись слезы. Но попробуй пойми из-за чего - от радости или наоборот.       Что-то в комнате тихо щелкнуло и зашуршало, а девушка почувствовала, как кто-то тяжёлый прилёг рядом. Осторожное касание к плечу заставило слегка убрать руку. Шинтаро, который все так же продолжал перематывать пальцы пластырем, указал одним куда то на потолок. Девушка неохотно убрала руку и тут же восторженно охнула - весь потолок был будто усеян маленькими звездами, которые особо чётко просматривались в темноте от только что опущенных штор.       - Таро, это...       - Ночник, - парень лёг на спину, смотря на звезды. - Он недавно был талисманом дня. Сейчас его уже не надо, потому я решил, что будет полезно оставить его у тебя. А то вдруг опять решишь, что за твоим окном стоит Хассяку-сама...       - Эй! - возмутилась девушка, которая до этого улыбалась. Ну это уже ни в какие ворота не лезет. - Я уже не та маленькая девочка, которая пугается страшилок для младенцев!       - Ага, посмотрим, - ни то хмыкнул, ни то хохотнул Шинтаро. - Прибежишь ко мне ночью с криком "спасите-помогите" и что будет?       Это стало последней каплей. Хотару провела рукой по пледу и, нащупав подушку, со всей мощи замахнулась ею на брата. Той, однако, то-ли ждал чего-то подобного, то ли отточил рефлексы до максимума, но руку девушки перехватили и спустя несколько секунд она уже была обезврежена крепким захватом спортсмена со стажем.       - Спасите! - выкрикивает, когда понимает, что рыпаться бесполезно. - Хулиганы зрения лишают!       - Что вы тут устроили? - на пороге комнаты появилась мама, уже переодетая в домашнюю одежду. Грозной она не выглядела, даже наоборот - улыбалась.       - Мам, этот вот... - кто именно не уточняет, - маленьких обижает!       - Ты только что говорила, что уже большая, - вставляет свои пять копеек Шинтаро и слегка отпускает хватку.       - Да я тебя сейчас!..       Но экзекуцию прекращает щелкнувший замок и звон ключей. Хотару наострила уши и знакомый голос с прихожей даёт понять, кто вернулся домой. Шинтаро больше не держит и девушка вырывается из тисков. Папа! Два года они с ним не виделись вживую, но теперь это все можно исправить.       За ужином Хотару смеётся, щебечет маленькой птичкой, шутит. Как давно они уже так не ужинали вместе? Сложно сказать. Во времена прошлого визита в Японию отец утопал в своих делах с головой, Шинтаро пропадал в школе или на тренировках, а мама - в чреде нескончаемых онлайн-конференций. Оттого приходилось слоняться неприкаянной по дому и искать развлечения самостоятельно, оттого ей так хотелось обратно в Британию, где её ждали друзья и свои дела. Теперь же, её там практически никто не ждёт, скоро остатки багажа прилетят сюда и начнётся новая жизнь. Но хочет ли она этого?       - Скоро начнётся период вступительных, - сообщает отец, когда они переходят до десерта. - Как думаешь, сможешь поступить в Шутоку, к Шинтаро?       Хотару не отвечает на этот вопрос, вместо этого берётся за чай. Ей совсем не хочется говорить про школу, не сейчас - в Британии она не доучилась целый семестр, вместо этого приехала в эту страну, где совершенно другие порядки. Хоть она и не с пугливых, но все равно в душе живет маленький, склизкий червячок страха. Она уже однажды бывала в новой, на первый взгляд враждебной и незнакомой среде, где потратила не мало времени, чтобы стать "своей". И теперь тут, в Токио, придется начинать все сначала.       Но её оставляют в покое быстро и когда через час она лежит в своей новой постели тревоги и волнения остаются где-то позади. Ночник, подаренный братом, добавляет особого уюта, позволяя провалиться в крепкий сон без сновидений. Сейчас ей нужен отдых, а про все проблемы она начнет заботиться уже с утра и по мере их возникновения.