Цветут вишни

Весной в Икебукуро одуряющее ярко цветет одна-единственная вишня, затерявшаяся на шумном и оживленном бульваре. Она кем-то заботливо обнесена невысоким заборчиком, за которым раскидывает свою невероятную, ажурную крону. Как ни крути, с крыш ближайших высоток видна эта вишня, и даже ночью, в свете безжизненной неоновой рекламы, она продолжает ронять мириады своих лепестков, устилая тротуары. Изая смотрит на нее, стоя на крыше торгового центра, и дерево кажется ему совсем крохотным. Ему кажется – с его аллегоричной манерой выражаться – что вишня похожа на человека. На человека, который любит всех, но не требует взаимности. На человека, чьи снежно-белые лепестки слишком часто принимают за смертоносные лезвия. Но когда Изае приходит в голову, что он сам и есть такой человек, информатор смеется над собой и трясет головой, позволяя ветру окончательно растрепать непослушные легкие пряди. Отсюда, с высоты, почти не заметна темная фигура, что замерла у дерева, но Изая щурится еще сильнее, и ему кажется, что там, внизу, стоит Селти. - Любуется цветами, - усмехается Изая и решает присоединиться к созерцанию. - Интересно, как она вообще видит, что сакура расцвела? – задумчиво бормочет информатор уже в лифте, несущем его на первый этаж. Преодолевать весь этот путь от крыши до земли по сплетению внешних пожарных лестниц ему просто лень. Когда Орихара выныривает на все еще оживленную улицу, на перекрестке которой белеет вишня, возле нее уже никого нет. И он, с досадой вздохнув, усаживается на скамейку у тротуара. От безделья проверяет сообщения в чате, насвистывает и намурлыкивает какую-то прилипчивую мелодию, после поднимает глаза к небу, которое здесь, на нижних ярусах городского муравейника, блеклое и отчужденное, равнодушно-чернильного цвета, как отключенный монитор. Изая вытягивает длинные худые ноги, поудобнее облокачивается на весьма жесткую спинку скамьи и начинает думать о завтрашнем дне, который вот-вот станет сегодняшним. Он хочет удостовериться, что все пройдет как надо, именно так, как он спланировал. Изая, конечно, ценит импровизацию и оперативность в экстренных ситуациях, но он, не желая уравновешивать свое безумие, стремится уравновесить безумие всего окружающего мира. Чем? Тем, что он знает. Тем, что он может сделать выводы и разложить события предсказуемым пасьянсом чужих действий. Его тактика – ничему не удивляться и всего ожидать. Та самая тактика, которую еще никто не додумался применить против него самого. Он почти отключается от реальности, когда перед ним вырастает знакомая широкоплечая фигура с растрепанными светлыми вихрами и цедит сквозь зубы не менее знакомое «Иза-а-а-я!!». И Орихаре так не хочется отвечать, потому что иначе мысль о нужном телефонном звонке собьется, и придется начинать логическую цепочку сначала. Но ради того, что это сам «Шизу-тян», Изая приоткрывает один глаз до кошачьего прищура и мурлычет. - Ты снова решил ненавязчиво напомнить мне мое же имя? - Чертова блоха! – рычит Хейваджима, озираясь вокруг в поисках тяжелых предметов и, за неимением таковых, вцепляется в скамейку, грозя швырнуть ее подальше вместе с Изаей. – Какого черта ты снова здесь?!! - Я… любуюсь цветением сакуры, Шизу-тян, - расслаблено говорит Орихара, почти светясь довольством. – Красиво, правда? – кивает информатор за плечо Шизуо, где все так же под потоками невидимого ветра опадает снег из лепестков вишни. И Хейваджима недоуменно озирается, находит глазами белый костер дерева и ошарашено моргает. - И правда, расцвела… - бормочет он, и нахмуренные брови почти разглаживаются, а руки, сжимавшие спинку скамьи, ослабляют хватку. Изае этого достаточно – он мгновенно вскакивает и перемахивает через лавочку, разделяя ей свободное пространство между собой и Хейваджимой. - Вот так-то, Шизу-тян – красота спасет мир, - почти напевает Орихара и тоже допускает ошибку, опираясь на скамью ладонями – его тотчас же ловят за шиворот и ощутимо встряхивают. - Я бы ненавидел тебя чуть меньше, если бы знал, что ты способен заткнуться хоть на пару минут, Изая-кун. И Орихара в ответ хлопает ресницами почти что в искреннем изумлении, потому что эта реплика не входит в обычный репертуар Шизуо – «Я тебя ненавижу, убью к черту, потому что ты сука несусветная, не появляйся мне больше на глаза!!!». Здесь уже что-то совсем другое, но Изая привычно сощуривается и неприкаянно замечает. - Но я же молчу, когда сплю. Жаль только, тебе этого не узнать, Шизу-тян, - картинно вздыхает брюнет. – Говорят, я даже не храплю… И тут случается вовсе невиданное – Хейваджима отбрасывает Изаю на пару метров, отряхивает руки, как после пыльной работенки, бросает что-то вроде «Ты заткнешься только когда сдохнешь» и, развернувшись к информатору ссутуленной спиной, уходит. А Орихара, морщась от назойливой боли под лопатками – он ушибся о какой-то прилавок спиной – смотрит вслед удаляющемуся Шизуо. И как-то непонимающе посмеивается. - И что это с ним такое стало? Может, у него аллергия на вишни? Весной в Икебукуро одуряющее ярко цветет одна-единственная вишня.