КАК ЭТО БЫЛО В ЗАУНЕ

ПРЕДЫСТОРИЯ       Недавняя победа в так называемой «торговой войне» и последовавший за ней «Морской мир» хотя и обернулись для Пилтовера крайне выгодными преференциями, но за больше чем полгода блокады город прогресса был вынужден понести колоссальные торговые потери, к которым добавились и значительные расходы на армию, которые следовало возместить. Но и после войны расходы на армию не уменьшились, поскольку ещё до её окончания Совет Пилтовера принял решение, что численность войск после заключения мира останется по штату военного времени, на содержание которых уходило 225 000 золотых в месяц.       Такое решение было принято неспроста. Дело в том, что в случае демобилизации остались бы без работы примерно 1 500 офицеров. Все они были выпускниками находящейся в Пилтовере Академии, высшего военного учебного заведения, относящегося к Коллегии права Пилтовера. Попасть туда было крайне тяжело даже для пилтоверца, не говоря уже о жителе Зауна. Как утверждал его девиз, там обучались «Только самые достойные», тактично умалчивая, что из-за своего статуса и престижности цена обучения в его стенах была непомерно завышенной. Не говоря о том, что туда принимали только детей элит, и тех, у кого имелся как минимум титул и родословная, уходящая своими корнями чуть ли не в саму бездну. Быть выпускником настолько уважаемого заведения было не только очень почётно, но и выгодно, в основном из-за множества привилегий. Многие из офицеров, над которыми повисла угроза лишиться теплых и хорошо оплачиваемых мест, имели хорошие связи в Совете Пилтовера, и не упустили возможность напомнить о себе. Решено было сохранить эту армию, но так как пилтоверцы не очень одобрительно относятся к засилью регулярной армии на своих улицах, побаиваясь военной диктатуры, то пришлось держать их где-то подальше, что ещё больше увеличивало и без того немалые расходы.       Спустя некоторое время бывший глава Совета Пилтовера ушёл в отставку, и было сформировано новое правительство во главе с Хеймердингером. Теперь этому правительству следовало изыскать средства на содержание армии. Введение нового налога в Пилтовере было не возможно, поскольку совсем недавно происходили протесты в среде крупных землевладельцев из-за повышения подоходного налога на продажу вин, который пытался ввести бывший глава Совета в попытке угодить целому рою невостребованных офицеров. Тогда было принято решение, что Совету необходимо ввести сбор с жителей нижнего города. Это было нечто новое в политике Пилтовера: Совет ранее вводил законы по регуляции торговли, но с оговоркой они касались и жителей верхнего города, а не только Зауна.       Хеймердингер решил, что штемпельный сбор — это самый простой в осуществлении и контроле способ получить дополнительное финансирование. По представлению старого ердля, его нельзя было обойти: любой официальный документ без гербовой марки считался бы недействительным. Тем не менее, его немного беспокоило, что это может привести к снижению спроса на товары из Пилтовера, но чиновники казначейства во главе с Мел Медардой уверяли его, что налоги в Зауне малы и дополнительный сбор не повлияет на их покупательную способность. При обсуждении закона Совет Пилтовера предупредил Заун заранее, что рассматривает возможность введения штемпельного сбора. Эта новость сразу же вызвала недовольство в нижнем городе, но никто ещё не представлял себе размах будущего кризиса.       Умудрённый опытом Хеймердингер вполне ожидал такую реакцию нижнего города. Он решил, что лучший способ преодолеть сопротивление закону — это провести его через Совет баронов Зауна с как можно большим числом голосов и изобразить его как единственно верное и единогласное решение Совета баронов.       Прибывшие накануне в Пилтовер бароны решили встретиться с Хеймердингером, чтобы узнать его мнение о поданных ими петициях о несогласии с вскоре вводимым новым законом и донести до Совета Пилтовера и его лично мысль, что Заун в принципе готов сам оказать Совету такую финансовую помощь, если последний готов пойти на уступки и позволить нижнему городу самому зарабатывать больше денег.       Хеймердингер знал, что они не скажут ему ничего нового, но надеялся этой встречей продемонстрировать свои добрые намерения, и полагал, что бароны передадут его слова жителям нижнего города, объяснят им, что Пилтовер действует в интересах жителей Зауна, Пилтовер готов исправлять свои ошибки, и это смягчит эффект от введения налога.       На самой встрече, проводимой в большом зале Совета, бароны высказали своё несогласие с введением нового налога. Хеймердингер внимательно выслушал их выступление, после чего перешёл к тщательно продуманному ответу. С почти отцовскими интонациями в голосе, мягко и решительно он сказал, что понимает, какое беспокойство причиняет нижнему городу этот налог и что он не рад этому, но его должность обязывает собирать налоги. Гербовый сбор, сказал Хеймердингер, это самый простой и удобный способ собрать необходимый налог, но если в нижнем городе могут придумать более лёгкий способ, то он готов принять их предложение. Молча слушая Хеймердингера, бароны были впечатлены не столько аргументами, вылетавшими из-под его пушистых усов, сколько бескомпромиссной и уверенной манерой поведения лорда Хеймердингера. После часового монолога Хеймердингера, изобилующего множеством бесспорных аргументов, фактов и постоянных отсылок на прецеденты, случавшиеся в налоговой практике Пилтовера, бароны признали, что Хеймердингер прав в своих рассуждениях.       На следующий день открылась сессия Совета Пилтовера, на которой Хеймердингер выступил с речью, изложив аргументы против введения гербового сбора и приведя свои возражения на эти аргументы. Он признал, что введение налога, касающегося только нижнего города — это нечто новое в парламентской практике, поэтому он долго готовился к этому, собирая всю возможную информацию. Далее он сказал, что налог в целом не будет обременительным. В нижнем городе проживало 100 — 120 тысяч человек, которые, по его словам, платят всего 200 золотых в год. Это очень отличается от налоговой нагрузки на население Пилтовера. Старый политик отчасти лукавил, прекрасно зная о налоге на роскошь, которым облагались только жители Пилтовера и только потому, что у заунитов не было роскоши, а лордам и министрам с их баснословными заработками налог в тысячу золотых в год погоды не делал. Затем Хеймердингер перешёл к этической стороне вопроса: он сказал, что понимает желание нижнего города избежать дополнительного налогообложения, но справедливость требует того, чтобы налоги платили все.       Немногочисленные противники закона утверждали, что введение гербового сбора может привести к беспорядкам в Зауне, на что Хеймердингер абсолютно уверенно ответил, что это, разумеется, произойдёт, ибо когда в истории введение нового налога не сопровождалось беспорядками?       Однако, утверждал он, легче ввести его сейчас, когда нижний город испытывает чувство благодарности к Пилтоверу и экономический подъём после победы в войне, чем потом, когда рост замедлится, а чувства остынут. Если же закон не будет принят, то это создаст прецедент на будущее. Наконец, этот налог относительно лёгкий, он не затрагивает бедные слои населения. «К тому же, даже представители нижнего города не смогли предложить иного, более лёгкого вида налога», — сказал он, вспоминая вчерашние переговоры с баронами. В завершение речи он сказал, что предлагаемый закон основывается на том принципе, что защита есть обязанность правителя, а повиновение есть обязанность управляемого. Дальше обсуждение налога шло примерно так, как и ожидал Хеймердингер. Петиции, присланные баронами из нижнего города, были проигнорированы, а аргументы против налога не произвели на советников впечатление. Петиции из Зауна Совет отказался принять к рассмотрению. Это было сделано на том основании, что петиции подвергают сомнению право Совета Пилтовера облагать налогами Заун, являющийся его частью. Этот отказ вызвал возмущение хотя и ручных и лояльных Совету, но всё же представителей нижнего города. Они напомнили Совету, что введение нового налога было отложено именно для того, чтобы представители нижнего города успели предоставить свои возражения, но их заявления были оставлены без внимания Совета и, получив абсолютное большинство голосов советников, закон о налоговом сборе был принят.       ГЕРБОВЫЙ СБОР В ЗАУНЕ       Тем временем в Зауне собрался Совет баронов, ожидая ответа из Совета Пилтовера на свои петиции, и пока никаких мер не предпринимал, ограничиваясь решением мелких внутренних вопросов. Бароны не были готовы к решительным действиям в случае отказа, они уже имели опыт подобных прошений в адрес правительства, но никогда ещё не протестовали открыто.       Только вечером пришло официальное письмо из Пилтовера от Роберта Эдварта, уполномоченного представителя Зауна при Совете Пилтовера, с сообщением, что гербовый акт принят.       На следующий день председатель Совета баронов, уважаемый и достопочтенный барон Льюис Брок, прозванный, за глаза конечно, «брюхо» (из-за своей полноты и большого живота), зачитал уже новую петицию, обращенную на этот раз к жителям нижнего города, а не к Пилтоверу. Он утверждал, что зауниты, к которым он причислял и себя, имеют те же права, что и жители Пилтовера и не признавал права Совета Пилтовера взымать налог только с нижнего города. В своем выступлении Брок в основном нападал на главу Совета, лорда Хеймердингера, а не на весь Совет. Его петиция имела четыре пункта:       1) Зауниты обладают теми же правами, что и пилтоверцы;       2) Эти права прописаны в конституции и их соблюдение защищаются ей;       3) Правовое налогообложение есть основа конституционного строя;       4) Право Совета баронов на оспаривание любых решений Совета Пилтовера всегда было и признавалось Советом Пилтовера, и попытка отмены этого права может негативно сказаться и на Пилтовере, и на его Совете.       Последний пункт консервативная часть Совета баронов пыталась изъять из списка, побаиваясь реакции Пилтовера. Были ещё два пункта, не присутствующие в первоначальном списке, но появившиеся в дополнениях к петиции:       5) Заун не обязан подчиняться несправедливым законам;       6) Всякий, кто будет утверждать обратное, должен быть объявлен врагом нижнего города.       В итоге Совет баронов принял только четыре пункта петиции Брока, но губернатор по делам Зауна запретил их печатать в официальных газетах нижнего города. Но газеты всё равно напечатали неофициально принятый текст петиции, а шесть её пунктов, в свободной трактовке звучащих гораздо радикальнее, чем официально принятый текст, почти мгновенно достигли Пилтовера. Их содержание возмущённо пересказывали на заседаниях Совета, назвав первой известной официальной реакцией Зауна на гербовый сбор, серьёзно повлияв на рост протестов в нижнем городе, сделав район пристани Зауна лидером протеста против политики Пилтовера. Совет Пилтовера, обсуждая это на собрании, решил, что петиция, озвученная Броком, всего лишь творчество радикально настроенного меньшинства, и её отзовут при следующем собрании баронов. На этот случай Советом была отправлена инструкция губернатору по делам Зауна при Совете баронов. На тот момент Совет Пилтовера не видел особых сложностей в противодействии протестам в нижнем городе.       НАЧАЛО ПРОТЕСТОВ       За полгода до восстания Совет Пилтовера провёл через Совет баронов Зауна законодательный акт о гербовом сборе, согласно которому все торговые документы облагались штемпельным сбором. Это означало, что чтобы получить разрешение на коммерческую деятельность, необходимо было не только собрать целую кипу документов, но и заплатить стоимость сбора, равную в Пилтовере двум золотым монетам, а в нижнем городе — десяти. К тому же, в обсуждении целесообразности введения налога представители самого Зауна участия не принимали, более того, это был первый закон о налогах, предназначенный непосредственно для Пилтовера, то есть, он был выгоден только Пилтоверу. До этого налоги использовались для развития инфраструктуры, торговли и промышленности нижнего города и были, в основном, понятны его населению.       Новый закон был откровенно несправедливым по отношению к нижнему городу, это обстоятельство вызвало крайнее возмущение жителей Зауна, нашедшее выражение в митингах, забастовках, на которых сжигали чучела советников, и имевших уже более серьёзные последствия нападениях на важных должностных лиц Пилтовера, присматривающих за порядком в Зауне, а также поджоги их домов.       Пока Совет баронов в основном бездействовал, своё мнение высказывал народ. Эти протесты не были спровоцированы извне или изнутри, а вызревали постепенно и теперь привели к социальному взрыву. И сторонники Пилтовера, и противники его политики в Совете баронов в равной степени недооценили социальную активность заунитов. Этот всплеск протестных настроений напугал даже верхи пилтоверского общества.       Раньше всего беспорядки начались в районе пристани, где распределителем гербовых марок был назначен один из мелких чиновников. Спустя несколько дней после вступления в силу нового закона глава гильдии башмачников, изрядно накидавшись, сумел собрать толпу таких же как и он сам недовольных жителей Зауна численностью около 30 человек и, выкрикивая угрозы и ругательства, не стесняясь в выражениях, принялся поносить Совет Пилтовера и всех его членов на чем свет стоит. После чего в числе первых ворвался в офис конторы, разгромив и ограбив её, после чего развёл костёр прямо в помещении. На следующий день распределитель марок уволился с занимаемой должности по собственному желанию. Инцидент удалось замять.       Через какое-то время, почувствовав безнаказанность, граничащую с вседозволенностью, глава гильдии снова собирает ещё большую толпу недовольных и громит с её помощью три дома, в том числе одного из видных чиновников Пилтовера. Чиновник, не в силах справиться с толпой, был вынужден бежать, бросив всё своё имущество, в том числе богатую коллекцию антиквариата.       Пострадавшие утверждали, что зауниты не понимают разницу между погромом конторы и сегодняшними беспорядками. Нападение на распределителя гербовых марок в целом не вызвало осуждение в обществе Зауна, но сегодняшний погром был сценой бунта, пьянства и грабежа. В некоторых случаях демонстрации начинались под влиянием политических лидеров нижнего города, которые пытались контролировать толпу, не позволяя протестным демонстрациям переходить в открытый бунт, хотя им не всегда удавалось избегать крайностей. Им была выгодна поддержка низов общества, но также требовалось держаться в рамках законности, чтобы их протесты серьёзно воспринимали в Пилтовере.       Вскоре беспорядки начались и в районе зафабричья. Народ, которым руководили торговцы, обрушил свой гнев на местного распределителя гербовых марок, но вскоре лидеры утратили контроль, и неконтролируемая толпа разгромила несколько домов. Торговая гильдия, которой принадлежали торговцы, резко осудила действия своих членов и хотела отказаться от поддержки их на суде, но под угрозой нового налога оказалась и она, что вынудило её вмешаться: торговцы были освобождены.       Протесты и стихийно возникающие восстания перекидывались с одного района Зауна на другой с чудовищной быстротой. Так, уже в районе доков недалеко от Золотых врат собралась неуправляемая толпа общей численностью до 2 000 человек, которая стала угрожать домам тех, кто симпатизировал Пилтоверу. Эти протесты отличались от предыдущих: если прежде вождям протеста в большинстве случаев удавалось взять толпу под контроль, то сейчас движущей силой протеста стали работающие в доках и в порту матросы, которые были слабо связаны с городскими общинами Зауна, и политики нижнего города не пользовались среди них авторитетом.       Толпа разгромила офис районного распределителя гербовых марок, после чего марки были выданы всем протестующим бесплатно.       Это стало сигналом опасности для представителей этой профессии. Распределитель гербовых марок с района Променада не стал дожидаться угроз в свой адрес, а по личной инициативе подал в отставку. Он вёл успешный бизнес в Зауне, имел несколько складов с ценными товарами и не хотел всё это потерять. Этот случай наглядно показывал, насколько ошибался Хеймердингер, когда распорядился назначить распределителями марок в Зауне выходцев из нижнего города, а не пилтоверцев. Лорд Хеймердингер надеялся таким образом смягчить ожидаемые протесты, но на деле только помог им: если бы распределителями гербовых марок были назначены чужие люди, не имеющие своих интересов и собственности в нижнем городе, то они смогли бы дольше противостоять давлению протестующих. Но для заунитов в этой должности не было особой ценности и ради неё они не стали бы рисковать своим имуществом и положением в нижнем городе. Его примеру последовали и некоторые другие распределители.       Из всех назначенных Хеймердингером распределителей только Джордж Аргус не был выходцем из нижнего города. Он находился в отъезде и прибыл в Заун уже после оглашения нового налога, успел только принять дела и распределить марки на таможню, но вскоре понял, что на этой должности находиться опасно, и, покинув Заун, скрылся в неизвестном направлении. Пилтовер предпринял попытку назначить на его место другого мелкого служащего из верхнего города, но его ещё на мосту предупредили, что его жизни будет угрожать опасность, после чего служащий поспешно уволился. Кроме того толпа протестующих силой заставила местного издателя пропилтоверской газеты издать газету на бумаге без гербовой марки.       Все эти выступления произвели крайне негативное впечатление на Пилтовер, почти немедленным следствием которого стал ввод дополнительных сил в размере 1 000 Миротворцев под предлогом противодействия бушующим к тому времени по всему нижнему городу беспорядкам во главе с недавно назначенным новым шерифом Омелией Грейсон. При этом на население Зауна возлагалась обязанность обеспечить их жильём, определёнными продуктами и предметами для удобства солдат. В ответ на это уже регулярная печать Зауна разразилась бурей негодования, такие брошюры как «Наше слово» и «Заун», уже клеймящие гербовый сбор как неправомерное решение Совета Пилтовера, усмотрели в вводе войск и вовсе стремление верхнего города уменьшить свободу заунитов и утверждали, что обложение налогами должно быть одинаковым для всех. Тем не менее, Совет Пилтовера не собирался отступать, торжественно объявив о своём праве издавать законы и постановления, касающиеся всех сторон жизни нижнего города. Это заявление, несмотря на декларативный характер, только усилило негодование в Зауне. По всему городу стали стихийно возникать организации, получившие общее название «Сыны Зауна», занимающиеся провокациями и агитацией против Пилтовера с целью бойкота нового закона, ставшие торговать незаконно. И действительно, эти действия стали доставлять казначейству Пилтовера 16 000 золотых в месяц дохода при 15 000 тысячах расходов на поддержание порядка в Зауне, то есть в два с половиной раза меньше, чем ожидалось.       НАРАСТАНИЕ НАПРЯЖЕНИЯ       И пока в Зауне гремели протесты, а Совет баронов практически бездействовал, скованный юридическими ограничениями в безуспешных попытках исправить вышедшую из-под его контроля ситуацию, на улицах нижнего города в Пилтовере нарастало напряжение между лордом Хеймердингером и остальными советниками. Даже высказывались робкие предложения сместить допустившего такую оплошность главу Совета, но замену ему подобрать так и не удалось. Советник Хоскил высказывался о выдвижении своей кандидатуры на этот пост, но у него оказалось слишком мало сторонников в Совете, и Хеймердингер остался у власти. Многие из сторонников советника Хоскила были союзниками пилтоверских купеческих гильдий, которые были недовольны актом, а так как Хеймердингер стал мишенью для нападок оппозиции и одновременно автором гербового сбора, то для его дискредитации в Совете надо было дискредитировать и сам гербовый сбор. Уже вскоре главы купеческих гильдий Пилтовера стали присылать в Совет Пилтовера петиции с просьбой об отмене гербового сбора. Многие торговцы из-за сбора теряли поставщиков и клиентов из нижнего города, неся убытки.       Это серьёзно играло на руку советнику Хоскилу, но он понимал, что советники не станут оценивать налог исключительно по экономическим мотивам. Хеймердингер задумывал гербовый сбор в первую очередь для того, чтобы утвердить право Пилтовера на налогообложения Зауна. На очередном собрании Совет был согласен с советником Хоскилом, что введение налога было плохой идеей. Вместе с тем советники понимали жалобы купеческих гильдий, но Совет не мог себе позволить уступить требованию толпы и отказаться от права введения дополнительных налогов в Зауне. Советник Хоскил оказался заложником сложившейся ситуации, с одной стороны ему надо было найти способ удовлетворить требования торговцев, с другой стороны — помочь Совету Пилтовера сохранить лицо.       Вопрос об отмене акта был поднят на следующем заседании Совета Пилтовера, на котором, не лишённая собственных амбиций, выступила с речью советница Кираман. Она заявляла, что Совет под началом Хеймердингера не вызывает у неё особого доверия, но предыдущий был во всех отношениях хуже. Также советница Кираман открыто одобрила протесты в нижнем городе, также предлагая отменить гербовый сбор полностью и незамедлительно, но вместе с тем ясно сформулировать право Совета Пилтовера в отношении Зауна. Речь советницы Кираман поддержали представители купеческих гильдий Пилтовера, но она потрясла остальных членов Совета, которые не ожидали одобрения протестов в нижнем городе. В итоге было принято решение издать так называемый «Пояснительный акт», который бы отменил гербовый сбор, но, как и предлагала советница Кираман, заявлял бы о праве Совета Пилтовера облагать налогами Заун. На следующий день Совету был представлен проект закона, известного как «Пояснительный акт». Аргументами в нём в пользу отмены гербового сбора были представлены жалобы купеческих гильдий, а также утверждения военных, что для эффективного действия гербового сбора необходимо подавить протестные настроения, для чего придётся вводить в Заун дополнительные силы Миротворцев. На этом же собрании Совета Пилтовера было принято решение об отмене гербового акта в нижнем городе.       ЗАУНИТЫ       Население нижнего города было далеко неоднородным, однако с началом мятежных событий среди заунитов происходит явный раскол на две оппозиционно настроенные группы: сторонников независимости (Сынов Зауна) и её противников, сторонников Пилтовера. Некоторые группы, вместе с тем, заявляют о своём нейтралитете, в основном ёрдли. Большинство из них не видело особого смысла ввязываться в конфликт одних людей с другими и старались не участвовать в протестах, сохраняя нейтралитет. Вместе с тем, ердли, в целом, поддерживали политику Пилтовера. Основной причиной этому был тот факт, что Совет Пилтовера запрещал заунитам, во избежание конфликтов с ёрдлями, селиться на территории, занимаемой их общинами, что в итоге стало одним из наиболее раздражающих самих заунитов преимуществ местных ёрдлей.       Вместе с тем было замечено и незначительное участие ёрдлей в конфликте. Одна из общин, живущая в районе Променады, при поддержке Миротворцев открыто выступила против беспорядков. В то же время проживающая в соседнем районе община наоборот поддержала восставших.       В попытке подавить бушевавшие ещё до отмены гербового сбора протесты в Зауне Совет Пилтовера принял решение в тайне для протестующих провести серию рейдов силами введенных в нижний город Миротворцев и обеспечивать местные общины ёрдлей оружием и поддержкой Пилтовера в обмен на информацию о лидерах протеста и дальнейших планах протеста. В ходе подобных рейдов многие из видных лидеров протеста были задержаны, особенно много их было среди поддерживающих идею отделения. Пилтовер таким образом хотел обезглавить протестные настроения в нижнем городе. Также известно о попытке сбора демонстрации из недовольных жителей в районе зафабричья, которое было жёстко подавлено. Известно Миротворцам о нём стало заранее благодаря местным ёрдлям.       Через какое-то время уже после отмены гербового сбора, во время полномасштабного восстания силами отрядов заунитов был проведён ответный карательный рейд, многие жители нижнего города усмотрели в действиях ёрдлей предательство и в ходе рейда проявляли неоправданную жестокость по отношению к ним. Было сожжено или ограблено пять из семи крупных общин по всему нижнему городу. Обезумевшая от ненависти и безнаказанности толпа заунитов с чудовищным равнодушием систематически уничтожала одну общину за другой. Оказались без крыши над головой сотни ёрдлей. Столкнувшиеся с угрозами расправы и голодной смерти на улице спешно бежали из Зауна в окрестности Пилтовера, где Совет Пилтовера предоставил им временное жилье и обеспечил всем необходимым на первое время.       Одной из самых известных подобных общин стали проживающие ранее на Променаде ёрдли, и после восстания сохранившие хорошие отношения с Пилтовером.       Уже после подавления восстания в нижнем городе Пилтовер, не проконсультировавшись с получившими временное убежище на своей территории ёрдлями, передал заунитам все территории, принадлежащие ранее их недавним союзникам ёрдлям, фактически предав их, если не сказать «кинул». Причиной этому послужила попытка получить лояльность нижнего города путём такого утешительного приза для Зауна. В то же время лидеры общин не оставляли попыток добиться у Совета Пилтовера отмены этого решения и отказывались отдавать свои дома, планируя вернуться и организовать там широкую автономию.       Репрессивные меры со стороны Пилтовера в отношении Зауна более тяжело сказывались в первую очередь на низах населения нижнего города, потому именно они оказались двигателем революционных перемен, в то время как верхи были более тесно связаны с Пилтовером и были более склонны поддерживать «статус КВО».       Правящие классы в Зауне в большинстве своём опасались демократических уравнительных тенденций движения за независимость, распространившихся в нижнем городе и получивших поддержку среди населения Зауна. Страх перед народом, который они пренебрежительно называли «крысами», только усилился после начала протестов, толкая многих богатых горожан на сторону Пилтовера. Другие представители имущих классов считали возможным свергнуть тиранию Пилтовера, но при этом хотели сохранить своё богатство и власть над соотечественниками.       Основной почвой для лояльности заунитов верхнему городу стали, в первую очередь, крепкие связи того или иного человека с Пилтовером. Зачастую противниками независимости становились крупные торговцы, ведущие бизнес через «Золотые врата», ремесленники, чей бизнес был ориентирован на Пилтовер, или чиновники различных администраций. В ряде случаев зауниты, поддерживающие Пилтовер, также могли иметь родственников в верхнем городе.       С другой стороны, за независимость в основном выступали фермеры, мелкие торговцы и ремесленники, чей бизнес из-за подобного ограничения нёс существенные убытки, фактически монополизируя рынок для крупного бизнеса.       Мировоззрение сторонников и противников независимости зачастую также отличалось. Люди, лояльные верхнему городу, в целом, тяготели к консервативным взглядам и считали возможное восстание против Пилтовера чуть ли не изменой, тогда как их противники, наоборот, стремились ко всему новому. Приверженцы Пилтовера также могли считать восстание неизбежным, однако опасались, что оно может перерасти в хаос либо же в охлократию.       С началом восстания лояльные Пилтоверу жители Зауна становятся жертвами насилия, такого, как избиения и поджоги домов.       С нарастанием напряжения в обществе многие из сторонников Пилтовера были вынуждены перебраться в верхний город, где также были встречены с опаской со стороны пилтоверцев, как жители нижнего города.       Не сумев быстро подавить народные волнения, Пилтоверу пришлось прибегнуть ко лжи, через подконтрольные газеты утверждая, что протесты и забастовки были всего лишь делом фракций, клики честолюбцев, которые преследовали свои сугубо личные цели, вопреки чаяньям народа Зауна. Напротив, ничего не было совершено Советом баронов без одобрения народа. Совет баронов побаивался в открытую поддерживать выгодные ему протесты из-за возможной реакции Пилтовера, но и вступать в конфликт с протестующими не хотел.       Несмотря на классовые противоречия в нижнем городе, революционное движение поддерживало подавляющее большинство заунитов. Это и стало причиной настолько масштабных и внезапных для Пилтовера протестов.       ЗАТИШЬЕ       Тем временем в период между июлем и сентябрём, в дальнейшем названный «затишьем», нанёс сильный удар протестному движению. Многие из местных лидеров протестного движения, выступавшие за суверенитет, решили, что борьба проиграна, политики в Пилтовере пришли к мнению, что мятежный дух заунитов уже выветрился. Правильность их предположений была видна невооружённым глазом. После отмены гербового сбора прекратился и бойкот жителями нижнего города товаров и услуг из Пилтовера, поток дешёвых товаров из верхнего города буквально захлестнул рынки Зауна. Упавший за время протестов уровень жизни заунитов резко стал ощутимо выше и это многих устраивало и успокаивало. Сытым и довольным людям было уже не до независимости, и многие оппозиционно настроенные организации прекратили своё существование. Разногласия Совета баронов и Пилтовера почти прекратились, а протестные настроения практически утихли, но были и недовольные. Переизбыток дешёвых товаров из Пилтовера обвалил цены, практически банкротя многих местных лавочников. Это была ещё одна уловка Пилтовера, на этот раз экономическая, а не военная. В Совете Пилтовера решили дать нижнему городу то, что не могут дать им лидеры протеста, а именно изобилие и уверенность в завтрашнем дне. Расчёт был простой: привыкший к хотя и условному, но благоденствию, которое конечно нельзя было сравнить с пилтоверских, человек не пойдёт на сторону протестующих, ведь для него это бы означало лишиться своего уровня жизни, а надежды на будущее сразу же становились туманными. Радикально настроенное меньшинство тем временем ждало более подходящего момента для активизации протеста, не оставляя попыток представить происходящее актом тирании, но оно не добилось успеха. Несмотря на видимое затишье, Пилтовер выводить Миротворцев не спешил, и это создавало напряжённость в нижнем городе. Помимо этого после прекращения протестов начались массовые аресты всех, на кого падала даже тень сомнения в сепаратизме. Почти все хоть сколь-нибудь заметные лидеры общественного мнения, замеченные во время протестов, были почти сразу арестованы. Им вменялись обвинения в противоправных действиях, грабежах и мародёрстве, не говоря об умышленной порче чужого имущества, а одним из наиболее частых обвинений были призывы к сепаратизму, за что попавшие в руки Миротворцев получали необоснованно большие сроки. Пилтовер надеялся: если устранит радикальное меньшинство, то обезглавит протестные настроения в Зауне, а огромные сроки ещё больше отобьют желание заунитов выходить на протест.       Но случилось противоположное. На волне всеобщего воодушевления от отмены несправедливого гербового сбора, который был воспринят народом Зауна как очевидная слабость власти Пилтовера, народ почувствовал свою силу, и это ещё сильнее сплотило нижний город. Не прошло и недели, как всевозможные правозащитные организации, которые до этого находились в Зауне и лишь номинально выполняли свою работу, стали всерьёз и открыто сначала подавать прошения, а потом и настойчиво требовать у Совета Пилтовера отмены всё новых и новых законов и ограничений, в том числе вывод Миротворцев из Зауна и возможность судить всех задержанных местным судом.       Население нижнего города было недовольно политикой Пилтовера, также тем фактом, что большая часть всех высших чиновников назначалось на свои места напрямую из Пилтовера, а оставшиеся выбирались заунитами на незначительные должности. Ещё одной причиной нарастания напряжённости стали частые конфликты между жителями Зауна и Миротворцами. Одним из наиболее громких стало непреднамеренное убийство одним из рядовых Миротворцев ребёнка заунита, получившее с лёгкой руки заунских газетчиков громкое название «бойня на Променаде». Эта стычка местных с Миротворцами началась, по сути, с пустяка. Утром на оживлённой рыночной площади района Променада были слышны нехарактерные для неё крики и ругань разгневанных горожан.       Мальчик-помощник местного торговца потребовал в грубой форме офицера-Миротворца уплатить долг за ранее приобретённый товар. Тот, недовольный поведением мальчишки, выполнил его требования, а оскорбления, которыми парень сопровождал требования, проигнорировал и собирался уходить. Когда стоявший рядом рядовой, сопровождающий офицера, попросил юнца, чтобы тот был более почтителен с офицером, парень, пропустив замечание рядового мимо ушей, начал ругаться как сапожник и с ним. Тем временем вокруг стали собираться зеваки, явно поддерживающие смелого паренька. В конце концов рядового так достало поведение парня, что он ударил его прикладом своей винтовки. Собравшиеся вокруг люди были шокированы случившимся, началась ругань. Прибежали ещё Миротворцы из проходящего мимо патруля, недовольных местных тоже становилось больше. Никто разбираться уже ни в чём не стал, толпа действовала по принципу «наших бьют». Миротворцев стали теснить с площади, те построились для обороны и взяли винтовки наизготовку. В то же время офицер, командующий пришедшим на помощь патрулём, пытался успокоить толпу, заверяя разгневанных заунитов, что никто не будет стрелять без его команды. Для этого он встал прямо перед стволами винтовок, и если бы открыли огонь, пули бы попали в него. Толпа же всячески провоцировала окружённых Миротворцев отборной бранью и криками «стреляй!». В солдат летели камни. В какой-то момент камень попал в одного из рядовых Миротворцев, тот выронил свою винтовку и в попытке поднять оружие произвёл случайный выстрел в сторону толпы. Остальные Миротворцы не слышали команду «открыть огонь» и подумали, что по ним ведут огонь, стали стрелять без команды. Офицер, стоящий спереди, был ранен в руку. В ходе стычки Миротворцы застрелили трёх и ранили одиннадцать мирных жителей, двое из них не сумели оправиться от ранений и умерли. Шерифу Омели Грейсон едва удалось утихомирить толпу, которая, преследуя Миротворцев, заблокировала их в здании, где они были расквартированы.       Выходившая в то время прозаунская листовка, рассказывающая о стычках местных жителей с отрядами Миротворцев, буквально восславляла погибших как борцов за справедливость и невинных жертв тирании Пилтовера, а сам мальчик стал считаться первой жертвой восстания. Все погибшие, включая мальчика, упавшего от удара и ударившегося головой об брусчатку, от чего он и умер, были похоронены на местном кладбище. Прощание с ними стало самым массовым за последнее время. Итого, смерть и последовавшее за ней резкое нарастание антипилтоверской пропаганды в местной прессе только подливали масло в огонь взаимной ненависти между заунитами и Миротворцами. Местные банды неравнодушных искали случая напасть на патрули Миротворцев, те в свою очередь желали того же.       ТОРГОВАЯ КОМПАНИЯ       Тем временем напряжение нарастало. Способствовало этому не только происходящее в Зауне, но и проблемы, стоявшие перед Пилтовером. Первая — это финансовые проблемы «Торговой компании Пилтовера», а вторая — непрерывные споры о степени полномочий Совета Пилтовера по отношению к Зауну. При отсутствии выбранных представителей от последнего, которые назначались самим Советом. Попытка правительства Лорда Хеймердингера разрешить эти вопросы с помощью гербового сбора не увенчалась успехом и в конечном счёте привела к восстанию.       Так как после «Морского мира» дела у торговой компании пошли в гору, то у неё появились множественные конкуренты на рынке, желающие откусить и свой кусок пирога. Через какое-то время Совет Пилтовера дал право монополии торговой компании на импорт, практически полностью избавившись от иностранных конкурентов, которая, в свою очередь, пользуясь правом монополии, стала повышать цены на свой товар и требовала от нижнего города, согласно закону, импорт только из Пилтовера. Торговая компания не экспортировала товары в Заун напрямую, по закону, от компании требовалась продажа товаров на оптовых аукционах. Множество мелких перекупщиков покупало этот товар и перепродавало его торговцам из нижнего города, что увеличивало цены в разы.       Ещё до получения монополии компания платила довольно высокий налог со стоимости всего ввозимого товара в Пилтовер (15%). Это, наряду с фактом, что товары, экспортируемые из Ноксуса, не были обложены подобным налогом ноксианским государством, означало, что их могут продавать по гораздо меньшей цене, что создавало ненужную конкуренцию на рынке, не говоря, что дешёвые товары из Ноксуса стали просачиваться в Заун контрабандой. Крупный черный рынок, который Пилтовер так и не смог закрыть, был в нижнем городе, который только увеличил оборот контрабанды во время протестов. После отмены гербового сбора торговая компания потеряла 400 тысяч золотых из-за контрабандистов. Чтобы помочь торговой компании бороться с контрабандой ноксианских товаров, Совет Пилтовера принял обязательный страховой договор о гарантии от убытков торговой компании, который понизил налог в два раза и дал компании компенсацию в 15% на товар, который был реэкспортирован в Заун. Также был введен новый сбор на страховку. Вместо того, чтобы решать проблему контрабанды, это вызвало споры между Советом Баронов и советом Пилтовера о правах последних на введение дополнительных сборов.       Жители Зауна снова ответили протестами и бойкотами, но в гораздо меньшей степени, чем ранее. Некоторые местные торговцы организовали соглашение о не импортировании товара из Пилтовера, а многие жители обещали воздерживаться от покупки пилтоверских товаров, что стало альтернативной поддержкой тайной торговли. Всё это только увеличило объёмы контрабанды. Обложенные пошлиной товары из Пилтовера какое-то время продолжали идти в Заун, пока давление местных жителей и правозащитных организаций не заставило торговцев существенно снизить экспорт в нижний город.       В конце концов совет Пилтовера ответил на протесты нижнего города отменой некоторых пошлин кроме сбора на страховку, которую лорд Хеймердингер продолжал утверждать как «право Пилтовера на обложение налогом заунитов». Эта частичная отмена налогов оказалась достаточной, чтобы закончить протестные движения против товаров из Пилтовера, но контрабанда всё ещё имела преимущество на рынках нижнего города.       Страховой договор о гарантии убытков, который дал Компании возврат пошлин на товар, реэкспортированный в Заун, прекратил своё действие после частичной отмены. Совет Пилтовера продвигал новый закон, который сокращал расходы, фактически оставляя 10% пошлину на товары, импортированные в Пилтовер. Закон также оставлял сбор на страховку. С помощью этой новой налоговой нагрузки, ещё сильнее поднимающей цены на товары, продажи в нижнем городе резко упали. Торговая компания ещё некоторое время продолжала импорт своих товаров в Пилтовер, однако, накапливая на своих складах огромные излишки товара, который никто не покупал. По этим и ряду других причин к концу нынешнего года Торговая Компания Пилтовера, один из важнейших коммерческих институтов Пилтовера, была в серьёзном финансовом кризисе.       Ликвидирование некоторых пошлин было единственным очевидным решением кризиса. Торговая компания изначально стремилась к отмене страхового сбора, но правительство лорда Хеймердингера не желало этого, потому что такое действие могло быть интерпретировано, как слабость со стороны Пилтовера в том, что он имеет право облагать налогом Заун. Более важно то, что средства, собираемые страховкой, были использованы для выплаты зарплат некоторым должностным лицам, занимающим ключевые места в нижнем городе. Фактически это и было целью страхового сбора: ранее эти должностные лица оплачивались из бюджета нижнего города, но теперь Совет Пилтовера платит им зарплаты, чтобы держать их в зависимости от верхнего города, чем позволять им быть подотчётными Зауну.       Другим возможным решением сокращения растущих завалов товара на складах было дёшево продать его соседям.       Эта возможность была рассмотрена, но было установлено, что товар будет доставляться обратно в Пилтовер контрабандой, где будет продаваться дешевле местных товаров, обложенных налогами. Снизить цены до сопоставимого с контрабандой не позволяло и антидемпинговое агентство, отслеживающее цены на рынке.       Лучшим рынком для продажи избыточного товара был нижний город, если бы можно было найти способ сделать товар дешевле, чем контрабанда.       Решением Совета Пилтовера был новый торговый закон, который получил единогласную поддержку всех советников. Этот закон восстановил полный возврат пошлин Торговой Компании за импорт товара в Пилтовер и так же разрешал экспортировать товары в нижний город за свой счёт. Это бы позволило понизить цены, убрав посредника, который закупал товар на оптовых аукционах. Вместо продажи посреднику компания назначала своего торговца, чтобы тот получал партию товара, в свою очередь грузополучатель перепродаёт товар за комиссионные. Вскоре такие торговцы были назначены почти во всех районах нижнего города.       Новый закон сохранил в себе страховой сбор на импортные товары для нижнего города. Некоторые члены совета Пилтовера хотели ликвидировать этот налог, утверждая, что не было нужды в провокации разногласий. Глава казначейства Медарда предупредила лорда Хеймердингера, что зауниты не станут покупать товары из Пилтовера, если останется страховой сбор, но Хеймердингер не хотел отказываться от доходов, в первую очередь потому, что они использовались для выплат зарплат чиновникам, а сохранение права Пилтовера на обложение нижнего города налогом было вторым интересом.       По сути, даже с страховым сбором новый закон позволял бы Торговой компании продавать свои товары дешевле чем раньше, перебивая цены, предлагаемые контрабандистами.       Заметнее всего снижение цен было на товары широкого потребления, такие как табак и чай.       На примере последнего становится ясно, что уже в начале следующего года законно импортированный чай сорта «Богея», самый распространённый в нижнем городе сорт чая, продавался приблизительно по 3 медных за килограмм. После чего местные грузополучатели могли бы продавать его уже по 2 медных за килограмм, цена была чуть ниже, чем у контрабандистов — 2 медных 10 копеек за килограмм.       Понимая, что выплата страхового сбора была политически чувствительной, Торговая Компания надеялась, утаив налоги, принять соответствующие меры. Выплачивать налоги в Пилтовере, как только товары будут выгружены в нижнем городе, или чтобы грузополучатели спокойно выплачивали пошлину после того, как товар продастся. Эта попытка утаить сбор налога от заунитов в дальнейшем оказалась неудачной.