Моя Кесем

      Я не перестал любить без слов… хочу наслаждаться не спеша…

***

      Как часто мы задумываемся о том, чего действительно хотим от жизни? Мне всегда казалось, что моя участь - служить на благо Османской империи и больше мне ничего не нужно. Сейчас я понимаю, что это цель второстепенная и я хочу намного большего от счастья с любимым человеком. Но и тут судьба злодейка сыграла злую шутку, вживив в мое сердце прекрасный лик моей госпожи. Вживив уста той, кого целовать запрещено. Глаза той, чьими любоваться запретно, непозволительно.

***

      Я переоделся в сухую одежду и вышел на балкон в своей комнате. С него открывался прекрасный вид на небольшой сад при домике. Он был немного заросшим, кое-где трава была через чур высокой, можно было даже спокойно спрятаться. Особенно в глаза бросались розовые кустарники олеандра. Аромат стоял чудесный, напоминающий нотки миндаля, сладкой пыльцы и уникального цветочного запаха с легкой горчинкой. Этот цветок невероятно красив, но также и опасен. Вблизи его аромат способен одурманить, а ядовитый сок вызывает аллергию.       Я с улыбкой на лице вдыхал аромат, понимая, что даже столь чудесный запах не сможет перебить аромат духов моей госпожи. Краем глаза я заметил легкое движение внизу и, опустив голову, увидел Кесем. В легком белоснежном платье она шла по саду босиком. Наверное, только проснулась. Из ее покоев можно было попасть в сад напрямую.       Я немного отошел назад, чтобы остаться незамеченным понаблюдать. Султанша шла осторожно, легкий ветерок развивал ее волнистые локоны, она прикрывала глаза, глубоко вдыхая цветочный дурман.       В какой-то момент ее рука потянулась к цветку и я, буквально повиснув на перилах балкона и вытянув руку вперед, прокричал: - Нет! - госпожа моментально вздрогнула и открыла глаза, одернув руку. Она растерянно повернула на меня голову, сведя брови к переносице. - Нет, не трогайте эти цветы…это олеандр, он хоть и очень красив снаружи, но очень ядовит. - Что за человек додумался его здесь садить, - немного раздраженно, будто бы ее застали за чем-то постыдным, проговорила Валиде и быстрым шагом направилась в покои. Я лишь пожал плечами, не поняв такой перемены настроения.       Если честно, я в одном так и не могу понять Кесем. То она сама буквально бежит в мои объятия, целует и готова будто бы пойти за мной на край света, то раздражительна и отстранена. Очень сложно уловить ее настроение и расположение. Может быть все дело в том, что она рвется между властью и свободой. К сожалению, если она выберет меня, то выберет свободу, ведь сын-повелитель не разрешит ей остаться у власти. Это будет позор династии. Султану гораздо проще будет объявить о смерти своей Валиде, по-тихому сослав ту куда-нибудь подальше, где она уже сможет построить свою отдельную жизнь, не касающуюся династии. Но это будет означать, что для династии ее уже не будет существовать.       Я глубоко вздохнул и уселся за рабочий стол. То, что мы оказались в ссылке, совсем не означает, что я отстранен от дел. Я должен вести переписку с повелителем и остальными пашами, чтобы как минимум быть в курсе событий. Так же нужно было закончить пару отчетов, которые не успел доделать во дворце.       Я и сам не заметил, как наступил вечер. Я не обедал и не ужинал, да и как то не хотелось.       Легкий стук отвлек меня от документов, я быстро прикрыл листы большой книгой и повернул голову в сторону входа. - Войдите. - Дверь приоткрылась и там показалась Кесем с небольшим подносом, на котором стояла тарелка с похлебкой, свежий хлеб, мясо и фрукты. Я удивленно вскинул брови, вставая с места и склоняя голову. - Кеманкеш… - она вошла в комнату, не поднимая на меня взгляд, закрывая за собой дверь на ключ. Я молча следил за ее действиями, как-то с опаской поднимая брови. - ты не выходил из покоев целый день. Что-то случилось? Ты говорил с Атике утром? - У меня много работы, Кёсем Султан. Атике Султан застала меня утром на берегу во время купания. Мы перебросились парой фраз на счет…наших с вами взаимоотношений. Ничего серьезного, как я и думал, она просто обиженный на свою мать ребенок. Вам стоит с ней поговорить наедине. - Она и слушать не желает меня. - женщина глубоко вздохнула, отодвигая бумаги на столе и ставя передо мной поднос. Я смотрел на нее сверху вниз, перебарывая желание положить свою руку на ее спинку. Кесем выпрямилась, закончив с подносом. Я уставился ей в глаза, едва улыбнувшись и склонив голову. - спасибо за заботу, но не стоило. Не подобает султанше кетхюде харчи подносить. - не ерничай. Я делаю это не как султанша… - она положила ладонь на мое плечо и надавила, вынуждая присесть обратно в кресло. Я послушался, не сводя с нее взгляда. - а как кто? - я едва мог сдерживать улыбку, сохраняя серьезный и непонимающий взгляд. - ццц, - Кесем сунула мне в рот ложку похлебки, отламывая кусок хлеба, зажевала его сама, присев на краешек стола. - Ты сам знаешь… - не-а, - я помотал головой, спокойно принимая еду из ее рук, вальяжно рассевшись на кресле. Одна рука покоилась у меня на колене, вторая же упиралась локтем в подлокотник. - Как госпожа, которая… очень заботится о своем милом друге. - ее щеки едва порозовели, она стала перебирать кусочек хлеба в руках, старательно не поднимая на меня смущенного взгляда.       Я не смог сдержать улыбки и легко рассмеялся, хватая ее за талию и усаживая к себе на колени. Женщина расплылась в улыбке, обняв меня за плечи. - Я так люблю, когда ты такая. - кончиками пальцев я убрал прядку волос с ее лица, заправив ее за ухо. - свободная, открытая и любимая… я люблю тебя такой, Кесем. - только такой? Я думала, что если любят, то любят любой. - Она опустила голову, поджимая нижнюю губу, явно намереваясь серьезно обидеться. - К сожалению, другую тебя мне запрещено любить. Хотя сердце мое кричит об обратном. Оно гудит рядом с тобой, вырывается из груди. Слышишь? - положил ее ладонь на мою грудь в область сердца, в знак доказательства своих слов. - Чувствую… Ты же знаешь, что я не могу. Я нужна государству. Я… - Кесем, ты женщина! Ты хрупкое создание, не обязанное тащить этот тяжелый груз на своих плечах! Ты должна быть счастливой и любимой. Ты не должна участвовать во всех этих грязных интригах, не должна страдать. Я понимаю, что ты положила свою жизнь на благо Османской империи, я такой же! Мне уже много лет, я мог завести семью, но так же положил свою жизнь для государства. Мы похожи. - Не сравнивай. У меня были муж, были дети, которых уже нет в живых. Когда умер Ахмед, я вышла замуж за Османскую империю! И живу сейчас лишь для нее и для оставшихся моих детей. Я не могу их бросить, понимаешь? Я почти не помню свою жизнь до дворца. И вряд ли захочу забывать жизнь во дворце. - мои руки ослабли на талии госпожи. - В таком случае я не понимаю, почему вы сейчас здесь… почему вы пришли ко мне в покои. Получается, вы предаете османское государство. Своих детей тоже предаете. Но при этом не хотите их оставлять. - я отвел взгляд, чтобы не цепляться за госпожу своим холодом. - В том то и дело, что я хочу быть счастливой и не хочу жертвовать своей семьей, - она закрыла лицо руками, пряча слезы. - Ты ведь прекрасно понимаешь, что я чувствую по отношению к тебе. И знаю, что мои чувства не безответны. Ты прекрасно понимаешь, что мы не можем… пойти к повелителю… и сознаться в грехе. - Я не считаю, что наши чувства - грех. Выход всегда есть. Мы можем убежать, сбежать в Египет или Персию. Можем там построить свое счастье. Но я знаю, что ты не сможешь отказаться от дворцовых интриг, от власти. Тебе не позволит твоя гордыня. - я поднялся с кресла, отходя от Кесем. - ты не сможешь отказаться от роскоши и слуг. - остановись, иначе мы крупно поссоримся… - она резко подняла на меня заплаканные глаза.       Я молча поднял ладони, выходя на балкон. Мы ругаемся из-за того, что у нас разные взгляды на ситуацию. Она считает меня таким простым и ветреным считающим, что отказаться от власти так легко, а я считаю ее неспособной на решительные меры ради собственного счастья. Я не знаю, как нам найти компромисс. Может и не стоит его искать? Может ее участь быть одинокой, но всевластной, а моя - наблюдать из далека.       Нежная и легкая ладонь коснулась моей спины, затем Кесем и вовсе обняла меня, положив голову на широкую спину. - я не хочу тебя терять… я…люблю тебя. - тихо прошептала моя возлюбленная. Я глубоко вздохнул, разворачиваясь к ней и заключая в объятия. Мы молча стояли так, слушая дыхание друг друга, наслаждаясь близостью.       Атике все это время, что мы были на балконе, наблюдала за нами из сада.

***

      Мы пробыли вместе до глубокой ночи. Просто лежали на кровати, она на моей груди, я поглаживал ее по спине, время от времени целовал в губы. Мы разговаривали на разные темы, тихо перешептываясь. Представляли, как все могло бы быть, если бы не существовало парочку глупых законов. - и тогда я бы каждое утро баловал тебя салепом, приносил бы его тебе в постель. - салеп , это теплый молочный напиток из молотых орхидей. Кесем очень любила этот напиток, но пила не часто, так как добыча корней дикий анатолийских горных орхидей была той еще задачкой. - Ммм, не жизнь, а сказка. - она улыбнулась, нежно коснувшись моих губ. Я мягко положил ладонь на ее щеку, серьезно посмотрев в глаза, будто бы заново влюбляясь. Я поцеловал ее более глубоко, касаясь языком ее языка, притягивая поближе к себе. Наше дыхание участилось и в комнате стало моментально жарко. В следующий момент я нависал над султаншей, немного вжимая в постель. Кровать была слегка узковатой для нас двоих, но нам это не мешало.       Ее руки освобождали меня от верхней одежды, оголяя загорелый торс. Прохладные ладони поглаживали мускулы, едва их сжимая. Я продолжал сладко и развратно целовать ее уста, прикрывая глаза, шаря ладонями по телу.       Мы освобождали друг друга от одежды, не стесняясь оказаться обнаженными во всех смыслах. Я вновь любовался ее телом, без стеснения касаясь самых интимных мест. Она так же не уступала мне в ласках, разрешая своим рукам разгуливать по моему телу.       Интересный вечер, из ссоры мы плавно переросли в обсуждение возможного будущего и страстной ночи.       Мои бедра удобно устроились между ее бедер, руки блуждали по телу госпожи, касаясь животика или груди. Губы ласкали кожу на шее, ключицах. Я утопал в ее сладостных стонах, местами наращивая темп. Она же царапала кожу на моей спине, не давая расслабиться и сбавить обороты. Это сильнее будоражило меня.       Местами мне приходилось прикрывать уста госпожи ладонью, чтобы никто нас не услышал. Я наслаждался картинкой и обстановкой, в который раз не веря самому себе, что это происходит. Мне мало этой ночи, мне мало даже тысячи ночей, проведенных с султаншей. Это прекрасное чувство единения наших тел и душ, заставляющее верить в лучшее.       Подходя к пиковой точки, мы вновь сомкнули уста, крепко прижимаясь друг к другу. Наши разгоряченные тела были связаны меж собой, сливаясь в единое целое.       Кесем не смогла сдержать довольно громкий стон, но я уже не обращал на это внимания, замирая в экстазе.       Тяжелое дыхание, влажная кожа и постель, в ушах стоит легкий звон и, кажется, даже ветер замер. - Нас точно услышали, - едва посмеиваясь, прошептала султанша, убирая влажные прядки волос с моего лба. Я прикусил губу, выходя из нее и прикрывая бедра простыней. - Я уже даже не знаю, как оправдываться. - усмехнувшись, я поднялся с постели, наливая воды из кувшина. Кесем легла на бок, подперев голову рукой и наблюдая за мной. Отпивая довольно приличный глоток воды и пропуская пару капель на грудь, я улыбнулся, прошептав, - что? - ты красивый. - прошептала она в ответ, протягивая руку к стакану. - Нет прекраснее человека на земле, чем ты, моя любовь. - я вернулся в постель, отдавая воду госпоже. Она удобно устроилась на моей груди, накрываясь простыней. - мне нужно вернуться в покои. Уже глубокая ночь, думаю все спят. Утром будет труднее объяснить почему я в таком виде выхожу от тебя. - Хорошо, я проведу. - Я дойду сама, не нападут же на меня в доме, окруженным янычарами… - Всего двумя янычарами, Кесем. И все же мне будет спокойнее, если я сам доведу тебя до покоев. - я строго посмотрел ей в глаза, показывая серьезность своих слов. - хорошо… - сладко чмокнув меня в нос, она поднялась с постели, подбирая одежду и одеваясь. Я наблюдал за ней, не убирая улыбку с лица.       Я обнимал Кесем за талию и вел в ее покои. Мы шли на цыпочках, словно подростки, скрывавшиеся от родителей. Я едва зажимал ей рот рукой, приказывая перестать хихикать, но она продолжала дурачиться, пощипывая меня за кожу и посмеиваясь. Игровое настроение сыграло злую шутку и из-за угла на нас вышла Атике. Благо именно в этот момент я отпустил Кесем, чтобы поправить развязавшийся пояс на своей одежде. - Интересно. - с недовольством проговорила госпожа, сложив руки на груди и меряя нас гневным взглядом. Я едва закатил глаза, порядком устав от нее. При всем моем уважении к династии, но Атике султан была словно занозой в одном месте. Всюду находила нас. - Почему ты не спишь в такой поздний час? - Кесем моментально стала строгой и грубой. Она лишь повернула на дочь голову, открывая дверь в свои покои. - Решила прогуляться по саду, не спится. Мерещатся всякие…странные звуки. - я искренне надеялся, что она не про звуки, доносящиеся из моей комнаты. - а тут смотрю, сладкая парочка снова вместе… можете даже не притворяться, я видела вас на балконе. Султанша и бедненький Кетхюда. Брату-повелителю понравится. - Атике! - Валиде повысила голос и взглядом показала мне уйти. Я молча кивнул, но уходить не собирался. Зашел лишь за угол, чтобы подслушать разговор. Все ж ситуация касалась и меня, и я обязан был быть в курсе. - Что, Мама!? Неужели тебе не стыдно?! Уже даже прислуга шепчется о том, что вас связывает с Кеманкешем, а я открыто застаю вас в обнимку на балконе его покоев… Ты должна это прекратить, иначе… - Иначе что?! Повелителю расскажешь? Нет, ты не такая смелая, Атике. Ты всегда боялась пойти на серьезный шаг, тем более во вред матери. - Кесем буквально давила на свою дочь, подавляя в ней всякое желание устроить бунт против нее. - Ты считаешь меня недостаточно храброй? Поверь, у меня найдутся силы рассказать все брату-повелителю. Просто я все еще люблю тебя, мама, и не хочу тебе зла. - Не путай храбрость с дуростью, Атике. Тот, кто встанет с гневом, сядет с потерей. До сих пор я не боялась никого и не собираюсь. Твои жалкие вопли и попытки меня построить - лишь обида за возможное счастье матери. Ты должна осознать, что Султана Ахмед-хана, твоего покойного, я подчеркну, покойного отца - уже нет. И я не обязана всю жизнь хранить ему верность. Тебе меня не понять, ты можешь менять своих мужей как захочешь, ведь ты знаешь, что брат слишком сильно тебя любит. Но если ты любишь меня, Атике, - Кесем коснулась ладоней своей дочурки, - если хоть частичкой своего сердца не желаешь мне погибели, тогда ты не расскажешь своему брату, какая связь меня связывает с Кеманкешем.       Атике молча все это выслушала и ничего не сказала, сбросив руки матери со своих ладоней. Она молча развернулась и ушла, впрочем как и всегда, когда у нее заканчивались подходящие слова.       Кесем с глубокой болью вздохнула и вошла в свои покои, с грохотом закрыв дверь. Я потер лоб ладонью, пробубнев: «И снова начали с того, чем закончили».