Многорукая эпидемия

      Наконец-то все стали жить на поверхности. Дружно и счастливо. Фриск отучилась в университете и начала плотно заниматься делами монстров на поверхности. Люди постепенно привыкали к ним и понимали, что они вовсе не страшны, и бояться их не нужно. То же касалось монстров. Казалось бы, всё замечательно, жизнь налаживается! Работа Фриск давала свои плоды, и это очень её радовало. Вот только… в последнее время девушке стало совсем не до своих успехов. Её друзья стали чувствовать себя плохо. Всё хуже и хуже почти с каждым днём. Сидя поздним вечером в своём кабинете, Фриск никак не могла сосредоточиться на делах. Ручкой она выстукивала чёткий ритм по столу, анализируя последний разговор с Альфис, который произошёл около недели тому назад. Учёная предполагала, что это адаптация к новым условиям, а потому скоро всё пройдёт. Фриск не могла сказать с уверенностью, хотела Альфис просто успокоить её или же сама искренне верила в свою гипотезу. Однако посол считала её несостоятельной — если всё так, то почему адаптация началась спустя столько времени? Фриск устало приложила руку ко лбу, будто пыталась остановить поток беспокойных мыслей. Впрочем, в этом ей помог зазвонивший телефон. На экране высветилось «мама», и Фриск незамедлительно ответила: — Привет, мам. Ты как? — Всё хорошо, дитя, здравствуй. Ты снова задерживаешься на работе? Или зашла куда-то? — Да, я на работе. Но уже собираюсь домой. Что-нибудь взять по дороге? — Нет, ты просто… возвращайся поскорее, ладно? — голос Ториэль звучал встревоженно. И тревога невольно передалась Фриск: — Что-то случилось? — Пока нет. Просто приходи поскорее, хорошо? — Конечно, — это было единственное, что могла ответить девушка. Она слишком хорошо знала Ториэль — когда случалось что-то серьёзное, она настаивала на том, чтобы обсудить это при личной встрече и никак иначе. Это-то сейчас и пугало Фриск. Когда между монстрами и людьми восстановился мир, такое благостное состояние, ей меньше всего хотелось новых проблем. Слишком много работы было проделано, чтобы позволить так просто рухнуть этим трудам! Но что она могла сделать с тем, что монстры повально болеют? «Завтра же встречусь с врачами. Что бы мама ни говорила, это дело нельзя так оставлять» — твёрдо решила Фриск, собирая вещи в сумку. Она только сейчас обратила внимание на то, что Санс сегодня не появился. Обычно он приходит почти каждый день, и с помощью его «коротких путей» они быстро оказывались дома. Фриск стало совсем не спокойно. «Ладно, возможно, он сидит у Гриллби» — подумала девушка, хотя самой ей мало в это верилось. Обычно Санс предупреждал её заранее, если не мог зайти. С тех пор, как посол стала возвращаться домой почти ночью, Ториэль попросила Санса, чтобы он приглядывал за Фриск. Девушка, терзаемая тревогой, поспешно вызвала такси, чтобы как можно скорее вернуться домой.       Зайдя домой, Фриск первым делом увидела Ториэль, Андайн и Папайруса, что сидели на диване. Ториэль о чём-то тихо говорила ему, но скелет был на удивление тих и… грустен? Андайн выглядела не лучше, словно случилось что-то ужасное. Почему ужасное? Потому что Андайн может справиться со всем, а уж если она в таком состоянии, значит… Сердце Фриск сжалось от страха. Душа трепетала. Стоило ей войти, как Ториэль замолчала — взгляды обратились к новоприбывшей. — Дитя моё, ты здесь! — приветливо, но в то же время натянуто улыбнулась мама. — Человек! — воскликнул Папайрус бодро. Он всегда старался показать, что всё хорошо, чтобы не расстраивать близких друзей. — Как твой день? Андайн ничего не сказала. Она лишь коротким жестом поприветствовала Фрис и откинулась на спинку дивана. — Что случилось? — Фриск не могла справиться с напряжением. Все переглянулись. Пауза стала затягиваться, и наконец, её нарушила Андайн: — Ториэль, так и будем сидеть? Расскажи уже Фриск. Она должна знать. Должна была даже раньше! Воин бросила на бывшую хранительницу Руин испепеляющий взгляд, но та предпочла сделать вид, будто ничего не заметила. Тяжело вздохнув, она сжала в лапах складки фиолетового платья и произнесла глухим голосом: — Азгор сильно болен. Он болеет уже неделю, просто не хотел, чтобы ты знала об этом. Но сегодня ситуация значительно ухудшилась. — И Санс… — произнёс Папайрус упадшим голосом. — И Санс, — кивнула Ториэль. — Ему тоже плохо. Совсем. Мы не знаем, что их ждёт… Зайди к ним, дитя. Возможно, это будет… прощание. — Не говори так! — вскинулась Андайн. — Они не умрут! Оба будут жить дальше, мы найдём способ! Альфис работает над этим! — Я очень надеюсь на это, — ответила Тори, но слова её уже удалялись — Фриск бежала в комнату папы. У его кровати стояла прикроватная тумбочка, на которой находился ночник. Он источал мягкий золотистый свет, отчего в комнате царила особая уютная атмосфера. Вот только… лежащий на большой кровати король монстров совершенно выбивался из этой картины всеобщего благополучия. Он тяжело дышал, глаза были закрыты. Такое бывает при лихорадке. Возле кровати также стоял мягкий стул, на который и села Фриск. Только она собралась положить свои руки на его лапы, как дверь снова открылась — в комнату вошла Ториэль. — Нет, дитя! Это заразно! — она подошла к дочери. — Санс уже… и не только он, ты знаешь. Но могут ли заразиться люди? — Ни одного случая среди людей не было. — Да, но… — Мама, не переживай, — Фриск постаралась улыбнуться как можно спокойнее. — Я буду в порядке. — Фриск? — то был глухой голос Азгора. Взгляды обеих женщин обратились к нему — король смотрел на дочь слегка отёкшими глазами, будто не узнавал её. А затем улыбнулся дрожащей улыбкой: — Дитя, как я рад тебя видеть… — Помни об осторожности, — произнесла Ториэль. — Я оставлю вас. Когда она вышла, Фриск взяла лапы отца в свои руки и сжала их. Она старалась сохранить улыбку, но у неё с трудом получалось. «Неужели это прощание?» — думала она, и душа дрожала от ужаса при этой мысли. — Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка. — Только сегодня утром ведь всё было хорошо. — Да, что-то… днём стало плохо. Тори уложила меня, накормила пирогом. Не переживай, всё будет в порядке. Как твои дела на работе? Фриск стала рассказывать, но про себя оценивала состояние папы. Да, выглядел он не очень хорошо, но говорил и слушал её вполне внимательно. Нельзя было сказать, что его разумом овладела лихорадка. От этого девушке стало легче, но расслабиться полностью она не могла — что если завтра королю станет хуже? Поговорив с Азгором, Фриск решила оставить его, чтобы он хорошенько отдохнул. Хоть он и мог взаимодействовать дальше, но всё же очень быстро уставал. Поцеловав отца в горячий лоб и пожелав ему спокойной ночи, девушка вышла из комнаты. Теперь нужно навестить Санса. Скорее всего, его расположили в комнате для гостей. Туда Фриск и направилась. Она не ошиблась — стоило подойти к двери, как за ней послышался голос Папайруса: «Санс, даже не думай оставлять меня. Нас всех! Я, конечно, очень крут, но… разве я буду таким же крутым без крутого брата?». Фриск переминалась с ноги на ногу. Ей не хотелось беспокоить братьев-скелетов, и всё же она деликатно постучала в дверь. Голос Папайруса оборвался, но спустя секунду он уже открыл дверь: — О, Фриск! Ты зашла навестить Санса? Это отлично, проходи! Он будет рад тебе. Девушка вошла Она позвала Санса, однако он не отзывался. Его глазницы походили на чернеющие бездны, но иногда в одной из них вспыхивал яркий синий огонёк. Он был нестабилен: то совсем бледный, едва различимый, то яркий-яркий, способный осветить всю комнату. Фриск села на край кровати, Папайрус остановился рядом. — Поэтому он не пришёл за мной… Папс, ему же совсем плохо! — девушка потерянно посмотрела на друга. — Я… я верю, что мой брат поправится! И ты верь, человек, — сказал он, придавая голосу вымученную бодрость. — Ты же слышала, что сказала Андайн? Альфис вот-вот разберётся, в чём дело. Фриск снова посмотрела на Санса. Он лежал неподвижно, но она чувствовала, что ему совсем плохо. И эти неравномерные вспышки в глазнице… От чего они, что это могло значить? Девушка спросила об этом у Папайруса, но он и сам ничего толком не знал. «Это магия» — только и ответил он, видимо, посчитав, что это самый исчерпывающий ответ. — Завтра же пойду с Андайн к Альфис, — сказала Фриск решительно. — Я с тобой, человек! — тут же спохватился скелет. — Я тоже хочу знать, что с моим братом и как скоро он начнёт шутить свои дурацкие шутки! Девушка улыбнулась глядя на лихорадочного комедианта. Сердце её сжимал страх, но она запрещала себе думать о плохом. Завтра они обязательно во всём разберутся. Раз болезнь бьёт по монстрам с такой силой, значит, это нельзя оставлять без должного внимания! Успокоив себя этими мыслями, Фриск оставила братьев одних, а сама вернулась к Ториэль и Андайн в гостиную. Там она договорилась с Андайн, что утром, как можно раньше, отправятся к Альфис домой.