колодец

- ничего нельзя сделать, абсолютно. понимаешь, тут проще было бы с самого начала тебе родиться мертвой. созреть и покончить с жизнью еще в утробе. матери было бы не проще. пуповина холодна была бы, как медная проволока, повисла бы из лона и дала бы тебе упасть и сломать голову. старик альберт в своем кресле-качалке и дымящей опиумной сигарой. роуз нужен кто-то, кто способен его убить. · вот, ты и стала взрослой, невзрачной, тусклой, но сильной женщиной. красивая бы ты не сдалась ни мне никому. у тебя руки с белой кожей, их опускали в железный котел с кипящей водой. тебя, дитём, варили в котле заживо, и ты дышала, из котла и кипятка высунув лишь рот и нос. * подол юбки крепко схвачен грязью, водой с болота и засох на воздухе. у пшеничного поля, по которому ты пробиралась, сезон вечного гниения, иссыхания. она никогда и не всходила и не созревала, под корнями колосков болотная стоячая вода - шаг и по самый сапог в холодной, пахнущей дряни. до дерева еще далеко, поле растирается в труху, расстилается на верста. броди́т, хмелит, опьяняет. колосья белые, рыхлые, мягкие зерна, лежат гроздьями мертвые воробьи и мыши — кислый вкус и запах. до дерева недалеко. в колодце вода. мертвая. малышка роуз осенью в черном плащике на все крохотные пуговицы, черное платьице и укутанная в шерстяное. дитя мое... молодая эта женщина захочет отойти в мир иной, возможно. она добегает в своих промокших сапогах и нагибается головой вниз через край колодца. сердце бьется в венах на языке и шее, живот пульсирует и пережимается о край, пар с ее носа уходит на колодезное дно. сыро, от земли отрываются пятки-каблуки и встает на носки сапог. она орет на дно. пшеница за ее спиной преет, небо хмурится. со дна колодца стон. - дайте пить. я умираю от жажды. - мы оба умираем, мой милый пленник и я разобью себе голову прямо здесь о этот колодец, если я тебя так оставлю. - говорит в ответ женщина. лицо ее в вечернем небе багряное и далекое. шарнир не поддается даже через кровь на ладонях. роуз кидает флягу вниз, матерясь вслух. фляга стукается с гулом о стены, плещется эхо, человек на дне сухого колодца пьет смотрит вверх как благодарный пес, кричит добрые слова. он отпивает еще немного. - ты жить хочешь? * детка растет быстро и переходит на стадию старения, только переступив порог зрелости. устали видеть ее глаза. она надвигает на лоб шляпу с широкими полями, уходя в сторону поля. после черной работы по дому она кинула вымазанный в густом и черном тряпье, что б то пошло на топку печи. эта женщина со своим маленьким ростом ворочала чугунный котел голыми белыми руками и натирала его мылом и щеткой по металлу , когда простая на щетине перестала брать налипшую погань. эта маленькая роуз умудрилась повернуть котел на бок. она задымила сигарой отцу все комнаты. альберт думает, что дитя, никогда женской утробы не касавшееся, способно его убить. * за лесом сейчас пойдет ливень, на поле уже лет десять не растет никакая живая трава, все колосья померли. тянется железная дорога, в высокой траве гладкие рельсы. Под ноги не посмотришь - переломаешь об них ступни. смерть придет в поле - ударит прямо в непокрытую голову сверху и негде будет спрятаться. высокой траве к двоим несложно будет подкрасться со спины и перерезать горло. у колодца ржавые и скрипящие цепи, не повернуть ручки. облупилась краска, у трупа, зарезанного где-то в глубине поля, высохла кожа и исчезла за года плоть. не похоронен. железную дорогу построят сразу поверх костей и тряпья, о постройке напишут в газете этого озера. * она боится себя - остаться самой с собой - как смерти. жив ее отец, он дома и должно быть, спит, покачиваясь в своем кресле-качалке после полуденной смерти и ночного ливня. нужен кто-то, кто убьет его. ножом по тощему горлу или задушит его за обеденным столом, придавит подушкой его лицо. роуз бы собственноручно закапала бы в саду то, что останется. белая ее сухая рука будто чуть-чуть не достает до рыхлого дна. из колодца глаза умирают медленно от полуденного изнеможения. человек из колодца, которого вытащат хоть до крови, хоть вырвут из сырого дна с мясом и костями. он очень хочет жить. он до смерти хочет жить. голос его слабый. роуз пытается не упасть головой вниз, поскользнувшись на мокром. колесо с хрустом поддается. оставаться одной на протяжении долгого времени - будет пыткой какие-то пол-года, по истечению - она выстрелит себе в висок или найдет дерево и веревку покрепче. механизм тронулся. пошла работа. тяжко и больно без перчаток - от веревки слезает с ладоней кожа, гнилостность пропитывается щедро кровью. еще разок! - ты только держись! не удержу - расшибешься насмерть или разобьешь голову. - говорит она. на это поле никто не приходил, кроме этой женщины. на километры - дохлая земля, на все строны пшеница. захлебнулся на стороне паровозный дым. - говори. не думай молчать, - роуз может слышать его голос на половине ямы. ледяные руки тянут на дно. вывернутые из суставов, оголенные, белые - на свободу. колодец - утроба, и из него вырывается с кровоточением дитя. падает навзнич, небо перед его глазами. прижимается к сырости лицом, плачет навзрыд в траву. Роуз падает на том же месте. он так похож на цветок. лицо его, как мертвое и не походит на человеческое. глаза вверх, залитые слезами, на небе видят струпья. * в кресле-качалке в общипанном и обветшалом костюме, обескровленный, покачивается голый скелет.