Мой один на миллион

      Несколько раз моргнув, Саске прислушался к равномерному звуку кардиомонитора, сосредоточившись на его раздражающем ритме, чтобы отвлечься от пульсирующей боли в теле. Кажется, его рука была раздроблена, несколько рёбер сломаны, а при вдохе на груди ощущались швы, как раз в том месте где змея прокусила его плоть и кость. Голова раскалывалась непонятно отчего, либо от удара, либо от длительного использования додзюцу. Ясно было только одно — яд, парализовавший его, полноценно не вывелся из организма.       С возрастом у него выработался иммунитет к змеиному яду, но токсин, созданный Орочимару за время многолетних экспериментов, обладал поистине идеальной формулой: сильной и смертоносной.       Похоже, кое-что после себя легендарный саннин всё же оставил.       Саске сморгнул отпечатавшийся в памяти облик ухмыляющегося гибрида Орочимару-Кабуто. Никто не ожидал такого внезапного и разрушительного нападения средь бела дня. Цунаде удалось буквально за пятнадцать минут чётко спланировать действия всех имеющихся в распоряжении деревни шиноби.       Враг прибыл за телом Мадары, хранящимся под личным присмотром Хокаге. О месте, где Годайме его держала, не знали даже её приближённые, потому она и стала главной мишенью.       Как обычно Саске отсиживался в резиденции, отрабатывая наказание, угодив тем самым в круг первых очевидцев случившегося.       На вздохе Саске чуть сдвинулся, ослабляя давление на поясницу, от которого затекла его левая нога.       Он сам себе не смог бы объяснить, зачем выступил в роли спасителя то ли деревни, на которую ему было наплевать, то ли Хокаге, за которым он не собирался следовать; он будто был запрограммирован в одиночку сражаться с бесчисленной чередой противников. Что совсем не походило на защиту ни Цунаде, ни Конохи, и казалось безжалостным к нему самому при выборе: выжить или умереть.       Теперь же Саске лежал здесь, подключённый к медицинской аппаратуре всяческими проводами, в ожидании, когда кто-нибудь наконец войдёт и включит свет, потому что он был не в том состоянии, чтобы встать и сделать это самостоятельно.       Кроме того, его нога полностью онемела, а пальцы потеряли чувствительность, словно кровь в этой части уже давно перестала циркулировать, что, кажется, не самое худшее...       Но это стоило того, ведь теперь у Конохи есть ещё один труп врага, в дополнение к коллекции Цунаде. Для победы над этим противником потребовались совместные усилия старухи, её протеже Сакуры, его самого и нескольких неизвестных ему шиноби. Признаться, это был отличный бой.       Отчасти Саске гордился тем, что обучался у такого сильного саннина, а после дожил до очередной победы над ним. Но, к сожалению, то оказался не совсем Орочимару, с его неизвестными ранее новыми приёмами и дзюцу.       Саске выдохнул и зажмурился в темноте, испытывая при этом жуткий дискомфорт от ожога сухой роговицы. Всякий раз, открывая и закрывая глаза, он ощущал меж веками песок.       Значительная потеря крови тоже давала о себе знать. Он вспомнил о кровотечении из глаз, носа, рта и ран на теле перед тем, как широко раскрывшаяся пасть змеи вонзилась в его грудь. Удивительно, что старуха удосужилась исцелить его после всего, что он говорил и делал. До этого момента Саске был абсолютно уверен, что она бросила бы его умирать при любом удобном случае. Ведь присутствие последнего Учиха в деревне вызывало множество разногласий, и стало бы куда проще, исчезни он. Ему об этом было хорошо известно, только вот, он не собирался меняться; в конце концов, Саске вернулся в Коноху не в угоду им.       Он здесь ради Наруто. И пока тот официально не станет Хокаге, Саске собирался поддерживать его всеми возможными силами.       Дверь бесшумно открылась, впуская в палату звуки гудящих электрических ламп и оживлённого коридора, и также тихо закрылась, приглушая внешний гул. К нему приблизилась девушка.       — Сакура, — почувствовав её, произнёс Саске, — включи свет.       Она остановилась вплотную рядом с койкой, и нарушила минутное молчание коротким:       — Воды?       Саске моментально нахмурился, заставляя шестерёнки в голове вращаться.       — Выруби этот раздражающий звук, — велел он. Писк кардиомонитора мешал ему сосредоточиться.       Когда шарканье её сандалий затихло, прекратился и звук аппаратуры. Саске услышал, как Сакура стала рыться под койкой и нажала несколько кнопок. Матрас плавно приподнялся, и холодное стекло коснулось его губ. Он пил настолько быстро, насколько она позволяла, не спрашивая, почему его руки не поднимаются и не держат стакан самостоятельно.       — Когда меня выпишут отсюда?       Сакура убрала пустой стакан и тихо вздохнула.       — Цунаде-сама будет здесь с минуты на минуту, она всё тебе объяснит.       Значит, его состояние плачевное. Кроме того, Саске ничего не видел, пребывая в полной темноте, в то время как Сакура свободно расхаживала по палате. Но для него потерять зрение было не впервой, скорее всего, оно восстановится спустя несколько дней.       Виной всему, наверное, сотрясение или перелом позвоночника, а может быть он вконец свихнулся и отправил Сусаноо убивать, и теперь его ждёт наказание.       — Я ничего не вижу, — сообщил он. На самом деле Саске не хотел рассказывать об этом, но от своего врача не стоило скрывать подобную важную информацию.       — Как мы и предполагали...       Ей не следовало так расстраиваться, а то с такой дрожью в голосе и в правду казалось, что он уже покойник.       Или умирает...       Он умирал?       Странно, но эта мысль его не испугала. Даже когда он услышал, как открылась дверь и вошедшая в палату женщина обсуждала с помощницей какого-то безнадёжного пациента. Отбросив всяческие формальности, Цунаде объявила:       — Учиха, в твой организм попало неимоверно большое количество яда, который убьёт тебя за несколько дней.       В больничной палате воцарилась тишина, пока Саске не спросил:       — Когда вернётся Наруто?       — Наруто? — удивилась Цунаде. — Не знаю, и мы вряд ли сможем связаться с ним, даже если от этого будут зависеть наши собственные жизни. Хотя, откровенно говоря, сейчас так и есть, но тем не менее Наруто здесь нет.       Саске старательно сдерживался, чтобы не кивнуть в знак согласия.       — Что будет с моим телом?       Если Цунаде и пыталась говорить как-то утешительно, то делала это не очевидно.       — Мы в процессе обсуждения данной темы, и как только что-нибудь придумаем, я обязательно дам тебе знать.       Он укоризненно хмыкнул.       — Полагаю, что мы — это ты и совет? — Не дожидаясь её ответа, Саске продолжил: — Поскольку у нас есть свидетели, я поясню, что требую немедленной кремации. Ни одна часть моего тела не должна быть вырезана или подвергнута каким-либо экспериментам. Как думаешь, такое решение тебя и твой совет устроит?       Цунаде тяжело вздохнула.       — Если ты переживаешь о том, что кто-то заберёт Шаринган, то...       — Вы самостоятельно определили судьбу моего клана, и когда это произошло, я был слаб, чтобы сопротивляться. Поэтому сейчас я не буду сидеть здесь и позволять вам решать что-либо без меня, — в его словах не было угрозы, но температура в палате резко накалилась. — Вы не посмеете распоряжаться моим телом, даже когда я умру.       В её праве было поспорить с ним, Цунаде могла разобрать его по косточкам, но она казалась вполне адекватной, чтобы принять его условия. Если подумать, скорее всего она так же не одобряла решение совета по истреблению целого клана. И конечно, с его стороны было несправедливо возлагать на неё ответственность за то, что сделал предыдущий Хокаге, но прямо сейчас ему было всё равно, кого обвинять, чтобы добиться своего.       — Понимаю. Знай, мы ищем противоядие в старых книгах, но пока... — Цунаде дала этой мысли погрузиться в тишину, и продолжила: — Мы попробуем связаться с Наруто, сразу как появится такая возможность. Отдохни. Если тебе что-нибудь понадобится, просто попроси.       — Выключите свет, когда будете уходить, — озвучил Саске свою просьбу.       — Хорошо, — со всхлипом прошептала Сакура.       Присутствовавшие сместились к выходу, решая не сообщать ему, насколько бессмысленно гасить свет, если он всё равно ничего не видит. Жалость это или уважение — без разницы, Саске было наплевать. Дверь закрылась после приглушённого щелчка выключателя, погружая Саске в абсолютную мёртвую тишину.       Наконец-то он умрёт воином, как всегда и мечтал — в крови и с честью.       Счастливая семейная жизнь в большом доме с собакой и надоедливыми соседями всегда являлась недосягаемым элементом в его биографии. Для таких людей, как Учиха Саске проложен особенный путь — не тот, в котором есть время наслаждаться ароматом цветов вдоль дорог или любоваться ясным небом над головой; впереди ждала только финишная черта. И вот, наконец, он у её границы.       Может быть, если бы кардиомонитор всё ещё был включён, он бы поспособствовал представлению о том, что Саске чувствовал прямо сейчас. Потому что кажется, что внутри него не взыграл ни один нерв с того момента, как Сакура вошла в палату, и до того, как она закрыла за собой дверь. Совсем ничего.       Ни страха, ни злости. Саске ничуть не жалел о поступке, из-за которого оказался здесь. Однако, когда он попытался подумать о том, что ему хотелось бы сделать за последние несколько дней жизни, вышел пустой список. Ровным счётом ничего, как и ожидалось.       Пустота.       Она была, есть и навсегда останется с ним, как и в тот момент, когда он видел застывший сквозь полуприкрытые веки взгляд родителей. Когда он отпраздновал свой первый день рождения вместе с седьмой командой, получив бесполезные подарки. Даже когда он достиг цели всей своей жизни — убийство брата — у него просто не было возможности упиваться триумфом под сокрушительным весом всего того, что он извлёк за время их боя и после, со слов Мадары. Даже заполучив глаза брата, став одним из сильнейших шиноби в мире, и обладая силой взять всё и вся, внутри него по-прежнему чего-то не хватало.       В конце концов, Саске просто научился жить без этого, чем бы оно ни было.       И теперь он умрёт, так и не выяснив, что это. Скоро Учиха Саске не станет, и его запомнят, как того несчастного ребёнка, выросшего в непростое время в тяжёлых обстоятельствах и погибшего от рук собственного наставника.       Не так уж плохо. В любом случае, Саске никогда не волновало, что люди подумают о нём.

***

      В темноте время тянулось бесконечно. Саске уже не разбирал, когда нужно спать, а когда бодрствовать, где сон, а где реальность. Он слышал звуки грозы, дождя и разговоров. Только что из этого было воображением, а что действительностью?       С ним никто не разговаривал, никто давно не звал его по имени, поэтому он предпочёл вообще ни о чём не думать.       Пока однажды аромат цветов не отвлёк его от видения, в котором Саске стоял на краю высокого обрыва. Вокруг него в вихре кружились листья и, слегка касаясь лица, уводили от манящей пустоты в поле с густой травой и размытым силуэтом, стоящим прямо в центре мрачного неба.       Наполовину он уже готов был вступить в бой, но сперва следовало прощупать почву.       — Кто здесь?       Фигура обернулась, и Саске смог почти полностью увидеть её, за исключением лица, оно будто ярко светилось, затрудняя восприятие.       — Это я, — ответила девушка, чей голос был одновременно знакомым и чужим. Её волосы длинными тёмными прядями обрамляли лицо и вальсировали на несуществующем ветру. Она протянула руку, чтобы дотронуться до него. — Ты хорошо себя чувствуешь?       Насторожившись, Саске отстранился.       — Почему ты здесь?       Она пришла за его душой?       Поразительно, но когда её рука коснулась его щеки, было совсем не больно, он ощущал лишь приятную прохладу. Однако, даже при такой непосредственной близости, её лицо оставалось незримым.       — Ты горишь.       — Я умираю, — произнёс он заранее подготовленные слова, — и хочу уйти.       Рука соскользнула с лица, и мягкие холодные костяшки прижались к его шее.       — Куда уйти?       Туда, где его родители, где он увидит Итачи, встретит Мадару и поговорит с ним без повестки дня — просто, как человек с человеком. Она спрашивала его «куда», только он и сам не знал. Выходит, желание снова увидеть близких и было причиной, по которой он не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри? Саске потерял многих, поэтому было правильным оказаться вместе с ними там, но...       Где это «там»?       Взглянув в крошечную щель этой приоткрытой двери, за которой находилось то, что разделяло его и бушующий океан из образов, давно им забытых, как они рухнули на него сокрушительной волной, не сдвинув с места ни на миллиметр: вот спина матери, когда та готовила ужин, здесь сердитое лицо отца, когда дети разбили мячом фонарь перед их домом, соседская собака, лающая посреди ночи, и удивлённая улыбка Итачи на просьбу Саске посетить день отца в Академии...       Мадара, снимающий маску, Орочимару, впивающийся ему в шею, Кабуто, осторожно вонзающий иглу в вену на руке. Верзилы со свирепыми взглядами и подготовленными к смертельному поединку телами, уродливые существа, бродящие по подвалам убежища в деревне Звука. Безымянные трупы, взирающие на него с широко раскрытыми ртами и безжизненными глазами; поток не прекращался, у Саске не получалось справиться с ним или хотя бы упорядочить.       Яркий свет резко обжёг его зрачки, и он закричал от внезапной боли. Голова начала раскалываться, а руки лихорадочно задрожали, мешая ему дотянуться и прикрыть глаза; кто-то был рядом, Саске ощущал одну чужую руку на плече, а другая расположилась на груди, в области его срастающейся кости.       Казалось, дальше не будет ничего, только челюсти, навечно сжатые от боли, пронзившей каждую его клеточку. А потом вдруг воцарилась тьма.       Должно быть, он умер.       Да, он точно мёртв. Саске был уверен в этом, потому что всё... успокоилось.       Дальнейшее казалось ему безмятежным сном, с дуновением летнего ветерка из открытого окна. Если поразмыслить, то это было похоже на место, куда попадали люди, пробивая завесу.       Ему нужно было прийти сюда как можно раньше!       Аромат цветов снова привлёк его внимание, и Саске попытался осмотреться в поисках таинственной девушки, которая привела его сюда. Вокруг не было ничего, кроме непроглядной тьмы, а спустя секунду вспыхнули физическая боль и головокружение, и Саске со стоном убедился, что до сих пор находится в мире живых.       — Кто здесь? — собственный сухой и хриплый голос звучал незнакомо. Он что, наглотался песка?       — Это я — Хината. Как ты себя чувствуешь?       Опешив, он попытался осмыслить происходящее.       — Почему ты здесь?       Раздался чудной звук, судя по которому она сдерживала икоту или хихиканье.       — Этот разговор звучит знакомо.       От резкого глубокого вздоха швы обожгли его грудь.       — Я не мёртв?       — Нет, — ответила Хината чуть тише, и Саске задумался о горечи в её голосе. — Цунаде-сама сказала, что у тебя есть ещё несколько часов...       Только сейчас он осознал, что моргал всё это время в полной темноте.       — Что ты здесь делаешь? — уточнил он. Они ведь никакие не друзья.       Хината на мгновение притихла, практически вынуждая его расспросить её обо всём.       — Я принесла тебе ц-цветы. — Саске даже не успел задать вопрос, как она, запинаясь в собственных словах, сразу начала оправдываться: — В-видишь ли, Ханаби тоже здесь, и я подумала, что м-может быть, цветы п-порадуют её, но я купила так много и... Я хотела таким образом отблагодарить тебя. Но, прошу, только не волнуйся! Я-я просто надеюсь, что... Ханаби сможет...       — У тебя есть три секунды, чтобы внести ясность, — поставил он условие. Хотя было забавно слушать всю эту неловкую речь.       — Ах, что это значит?..       — Три.       — Я о том, что если... Ты хочешь, чтобы я...       — Два...       Хината ахнула.       — Х-Ханаби была ранена в-во время нападения, о-она находится в критическом состоянии, поэтому я подумала, что если принесу цветы, ей станет лучше, но Цунаде-сама говорит, что всё безнадёжно, поэтому я принесла их тебе, а теперь...       Она внезапно замолчала.       Саске напряг слух, чтобы услышать продолжение, обдумывая при этом, не погрузился ли он в очередной кошмар. Хината всё ещё была здесь, но кажется изо всех сил старалась сохранять полнейшую тишину.       — Твоя сестра тоже умирает?       Единственным ответом стал приглушённый вздох, или всхлип, либо неудачная попытка сформулировать слова.       — Что с ней произошло? — Саске спросил об этом на случай, если встретит девчонку на другой стороне, чтобы рассказать, почему он получил предназначенные ей цветы.       За этим вопросом, разумеется, последовал всхлип.       — Шиноби Звука, они... К-Кабуто атаковал резиденцию, а остальные... Ханаби и несколько чуунинов сражались в Академии, и они... — дрожащим голосом выдавила Хината. — Сказали, что её укусила змея. Она... У неё лихорадка, как и у тебя... Цунаде-сама предполагает...       Дальнейшие рыдания прервали её объяснение.       Значит, её сестра тоже умирала. Если Саске к этому моменту уже смирился, ведь ему нечего было терять и никто даже не станет его оплакивать, то в отчаянии Хинаты он видел образ Итачи, когда тот чрезмерно реагировал на что-то, касающееся его младшего брата. Саске прекрасно знал, каково — так внезапно потерять кого-то близкого. И до чего же несправедливо, девушке, всего несколько недель назад объявленной наследницей, умереть так рано.       Что за хрень...       Почему-то в этот раз Саске было не всё равно.       — Отведи меня к ней.       Он зашевелился в попытке принять сидячее положение, стараясь не анализировать причины своего внезапного решения. Сейчас ему просто хотелось, чтобы девушка перестала плакать.       — Т-тебе нельзя вставать, — произнесла Хината гнусавым голосом. — Спасибо конечно, но... Даже Цунаде-сама не знает, как помочь...       — Я хочу пройтись, — Саске протянул руку.        Не предпринимая дальнейших попыток отговорить его, Хината взяла Саске за руку.       Её прикосновение отозвалось мягкостью и прохладой.       Даже сквозь слепоту Саске ощутил, как пошатнулся, когда ноги коснулись пола; к счастью, Хината этого не заметила, поскольку была занята отсоединением проводов от его тела. Она аккуратно помогла ему подняться, давая возможность опереться на себя, когда его нога подкосилась, и засунула его забинтованную руку на перевязь. Ведя его к выходу Хината молчала, даже когда спустя пару шагов Саске задержался, чтобы отдышаться. Только изредка она предупреждала его об опасно близких предметах на пути. За открытой дверью, перед ними сразу возникла тяжело дышащая Сакура.       — Сигнал тревоги оповестил об остановке сердца! — выкрикнула Харуно. — Почему ты не в постели?       Из-за непрерывно ноющей боли в конечностях Саске огрызнулся:       — Я умираю, поэтому могу делать всё, что захочу.       Он шагнул вперёд, а Хината продолжала молча поддерживать его под руку. В воздухе повисло напряжение, но, если честно, его это ничуть не волновало.       Внутрь закралось некое приятное чувство.       Саске постоянно убеждал себя, что ему плевать на мнение людей о нём, но теперь, когда он действительно умирал, ему стало чуточку не всё равно, что о нём подумают.       — Мы пытаемся найти противоядие! При физической активности яд быстрее распространяется в твоём организме! — перечила вслед Сакура.       Не останавливаясь ни на шаг, Саске шёл вперёд.       — Говоришь так, будто тебе не всё равно.       — Мне не всё равно! — возразила Сакура в ответ.       — Может быть, в прошлом так и было, — процедил он, с трудом переводя дыхание. Казалось, пока он стоял на ногах, что-то выдавливало воздух из его лёгких. — Поскольку в этот раз я ухожу навсегда, будь честной.       Девушка, идущая позади обогнала их и преградила путь.       — Саске-кун, ты мой друг, и я не хочу слышать от тебя такие слова! Мы найдём способ, я уверена!       — А что, если я не хочу, чтобы вы искали способ? Что, если я правда счастлив, что скоро всё закончится?       — Не говори так... — голос Сакуры дрогнул. — Никто не хочет умирать, Саске-кун! Ты устал и запутался, тебе просто нужно отдохнуть! Давай я помогу тебе!       Ещё одна рука коснулась его, но он тут же оттолкнул её.       — Не прикасайся ко мне, — прорычал он. — И на заметку: люди, пытающиеся убить меня, мне не «друзья».       На сказанное Сакура ничего не возразила.       — Я знаю, ты бы это сделала, твои намерения были весьма серьёзными. И несмотря на то, что ты оказалась слабее, ты не имеешь права заявлять, что мы друзья после подобного.       — Ты тоже пытался меня убить!       — Сперва пыталась ты.       Саске вздохнул через нос, давая ей ещё секунду на опровержение, которого не последовало. И он ухмыльнулся:       — Кажется, я прав.       — С-Саске-кун, я просто... Послушай, ты даже не представляешь, каково это! Мне очень жаль, но то решение казалось правильным!       Не видя лица Сакуры, Саске отчётливо понимал, что сейчас её глаза блестели от слёз.       — И люди ещё называют меня предателем, — отрезал он и оттолкнул её в сторону, шагнув дальше вперёд.       — Не сравнивай! Ты убил сотни людей без всякой причины! — разрыдалась Сакура позади него.       — Как и ты.       — Нет! Во время миссий меня обязывал долг! Они были преступниками! Ты же убивал невиновных!       — Нет, Сакура, единственная разница в том, что тебе ещё и заплатили за это.       После этих слов Сакура перестала преследовать их, и вскоре в коридоре всё стихло. Саске слышал только собственное тяжёлое дыхание и шарканье сандалий Хинаты по гладкому мрамору.       — Мы пришли, — тихо и нерешительно оповестила Хината, будто боясь после недавнего случая, говорить в его присутствии.       Открыв перед Саске дверь она провела его внутрь. Планировка палаты оказалась точно такой же, как у него, потому он без труда нашёл край койки. Высвобождая здоровую руку с плеча Хинаты, он нащупал маленький комочек, накрытый одеялом.       Девушка на больничной койке слабо сопела, а затяжной, размеренный звук аппаратуры подсказывал, что она скорее всего проживёт не дольше него. Кончиками пальцев Саске нащупал её руку и сжал липкую кожу, обёрнутую несколькими слоями бинтов.       Облик юной девушки в красочном кимоно промелькнул перед его невидящими глазами, её лицо, озарённое надеждой и шоком, когда он без предупреждения возник перед её покоями.       Подсознательная связь Саске со змеями помогла ему выяснить, что произошло: змея обвилась вокруг девчонки и укусила в шею, было видно, как течение её чакры постепенно слабело и истощалось, рана оказалась смертельной, её невозможно было избежать или исцелить. Когда-то Орочимару предупреждал Саске о подобном. Оказалось, даже будучи гением, саннин не смог создать противоядие. Токсин прямого действия поражал полностью весь организм, не давая шанса на спасение жертвы.       Стоящая позади него Хината тихо плакала — это очень отвлекало. К счастью, она не видела того же, что и он.       Сделать выбор оказалось невероятно легко, в конце концов, жизнь Саске ничего не стоила для неё или для кого-либо ещё, как и Хьюга почти ничего не значила для него.       Саске понял, что не желает ей повторения судьбы Итачи. Он не хотел ещё одного круга массовых убийств и нукенинов, гоняющихся по всему миру за сказками о мести. Вечный мир был равносилен удовлетворяющему возмездию, но, платой в погоне за условным миром оказалась лишь иллюзия.       Поэтому битву с самим собой Саске окончательно проиграл... Итачи умер ради мира, Мадара убивал ради мира, весь его клан погиб во имя мира. Он остался последним выжившим Учиха и собирался почтить память всех этих жертв, защищая ту единственную иллюзию, за которую они держались до самой последней минуты жизни.       Крепко сжимая маленькую девичью руку, Саске отдавал собственную угасающую жизненную силу вместе с чакрой, взамен вытягивая змеиный яд из окаменевших сосудов. Совсем скоро его тело будет целиком наполнено ядом, и Учиха Саске больше не будет существовать. Чёрная как смоль жидкость сопротивлялась, отказываясь менять носителя, но Саске, зажмурившись, заставлял её подчиняться, благодаря контракту с хладнокровными рептилиями. Как только последняя капля заражённой крови покинула тело девушки и пропитала то немногое, что осталось от Саске, он рухнул коленями на пол, и холод мрамора коснулся оголённой кожи его спины.       Наступила тихая, блаженная темнота, в которой не было ничего, кроме смерти.