Букет из лилий и нарциссов

XIII I've never been there ― Yann Tiersen 25 декабря 1985 г.       Снежинки лениво падали с небес, покрывая крыши домов и голые тела деревьев; скромная метель пыталась захватить снежинки в один общий танец, но они то и дело спешили улечься на землю или почтовый ящик, потому метель слонялась от одного дома к другому, надеясь ухватить хоть одну снежинку. Из семейных домов раздавался звон бокалов, детский смех и радостные восклики; дым, стремящийся к небу из камина, поднимался по трубе, и создавал негласный знак, будто говоря: "― «Здесь сейчас кипит веселье, подарки собираются высокой башней, а аромат еды дурманит каждого, решившего зайти в этот дом!»       В поместье Малфоев было не менее шумно, пусть и большую часть присутствующих сегодня гостей составляли взрослые статные волшебники и волшебницы: мало кто привел с собой детей, оттого Драко и было скучно. Он часто подходил к матери и, легонько коснувшись ее платья, спрашивал, невнятно выговаривая слова своими маленькими зубками:       ― Когда остальные придут?       Нарцисса, на чью долю сегодня выпало немало поручений, старалась сохранять терпение и скрывать временами проскальзывавшую в ее жестах тревогу. Она наклонялась к сыну и нежно приглаживала белесые волосы на маленькой макушке.       ― Сегодня здесь лишь дети с папиной…       …сказать ребенку, что их дом сейчас кишит уголовниками и убийцами, было однозначно не лучшей идеей; друзьями же назвать убийц язык Нарциссы не поворачивался…       ― …с папиной работы. А их, как видишь, немного…       ― Но там, там еще есть кто-то!       Мальчик, ухватившись пальцами за материнское платье, потянул Нарциссу к окну. Девушка терпеливо шла следом. Драко, забравшись на стул, стоявший у самого окна, уткнулся в холодное стекло самим носом, оставляя на нем небольшие горячие следы пара.       ― Вон там, мама!       Нарцисса подняла взгляд на улицу и сквозь непроглядную тему ночи и отблески домашних свечей в стекле, разглядела небольшой дом, что виднелся за изгородью, окружавшей поместье Малфоев: домик был украшен светящимися лентами и огоньками, а перед ним, смеясь, перекидываясь снегом и падая в объятия пушистых хлопьев снега играли дети. Маглорожденные и полукровки. Девушка поджала губы, медленно набирая в грудь воздух. Возникшая ситуация казалась проще, чем все обстояло на деле.       Нарцисса росла в семействе чистокровных волшебников, что кичились о чистоте крови любого, с кем имели дело. И девушка с раннего детства впитала в себя гордыню своей кровью, жесткий устав, не позволявший заводить отношения (а зачастую даже знакомства) с полукровками или маглорожденными. Ярким примером для нее послужил скандал, возникший после свадьбы ее сестры Андромеды: она вышла замуж за маглорожденного волшебника, чем вызвала острое отвращение у матери и всего семейства. Сама Нарцисса прекратила общение с Андромедой, считая, что та предала кодекс чистой крови, что был основой их семьи.       Люциус, чье воспитание было строже, и в силу характера, был жесток к любому, чья кровь не была истинной: в один момент его служения Темному лорду именно Люциус возглавлял группу по пыткам над маглорожденными и полукровками. Сердце Нарциссы же было чуть чувственней и максимум, который она испытывала, был неприязнью; для Люциуса же не было понятия «доброта» и «чувства», и его холодное черствое сердце не щадило никого. После рождения Драко Малфой старший, казалось, сделался нежнее и чувственнее. Но так лишь казалось: все чаще Люциус порицал разболтанность мальчика, его неспособность собраться в нужный момент, и ругал отсутствие у сына умения слушать. Драко пытался противиться ему, но в один момент понял, что лишь сам роет себе яму, ― отец наказывал его холодным молчанием и высокомерным взглядом поверх маленькой светлой макушки. И это проявлялось в самой незначительной мере, что со стороны казалось, будто родитель играет в игру с ребенком. А ведь Драко было всего четыре года, когда Люциус взялся за его обучение нравам. И все же сын, все чаще приходя к матери, с завистью смотрел в сторону соседских домов, на этих «неправильных», как их называл Люциус, детей и хотел играть, смеяться, прямо как они, дружить и быть как все дети в его возрасте. Но Драко строго запрещалось покидать поместье без взрослых. И даже попроси он отвести его к другим детям, Нарцисса бы покачала головой, нянюшка жалостливо поджала бы губы, а Люциус так вовсе бы разозлился.       И все же нужно было очертить грань допустимого.       ― Драко…они видишь, как далеко? ― девушка приняла вид спокойный, но убедительный: Драко часто смотрел на мать с благоговением, когда она мягко, но решительно стояла на своем. Мальчик прижался лицом к стеклу еще больше.       ― Ну…не так уж это и далеко. Всего то…       ― Драко, помни о том, что тебе нельзя покидать одному поместье, ― мягко прервала его мать. ― И у нас сегодня праздник, столько гостей пришло. Пойдем, Крэбб, Нотт и Рабастан уже заждались тебя.       Иссиня-серые детские глаза с досадой обратились к матери и, тихо вздохнув, Драко слез со стула, подавая матери руку и следуя за ней. Нарцисса привела сына к зале: здесь, раздробившись по своим кучкам, изредка смеялись, чокались бокалами и шутили Пожиратели смерти, ― все, кто состоял в хороших связях с Малфоем старшим и смог избежать тюрьмы лестным языком. Небольшая кучка детей, окруживших огромную пушистую ель, о чем-то говорила и играла в принесенные собой игрушки, но было видно, что им становится все скучнее и скучнее с каждой минутой. Миссис Малфой подвела сына к ели, отпустив молочную ручку и улыбнувшись всем, обратившим на нее внимание, детям.       ― Вы не голодны? Скоро мы пойдем к столу.       Самый маленький мальчик, что сидел у елки и перебирал в руках колючую ветвь ели, поднял свои черные глазки к Нарциссе. Девушка одарила его приветливой, убранной в рамки горделивой хозяйки дома, улыбке: даже держа осанку ровно, Нарцисса теряла голову, когда в ее окружении становилось больше детей. Теодор Нотт моргнул несколько раз, а после вновь отвернулся к своей излюбленной ветке. Грегори, Винсент, Мальсибер и Эван держали в руках разноцветные конфеты, ― игрушки, упакованные подобно сладости, и хранившие в себе интересное предсказание на год. Драко, впрочем, придя к друзьям, оживился и сев под самой елью, собрал внимание остальных детей одним своим присутствием, а после стал что-то увлеченно рассказывать. Девушка еще некоторое время стояла неподалеку, наблюдая за детьми: все, кто сейчас сидел вокруг белесой макушки, были друзья, с которыми Драко познакомился лишь благодаря визитам Пожирателей смерти к его отцу. И пусть поначалу Нарцисса не воспылала желанием знакомить детей таким образом, ― но после с облегчением выдохнула, заметив, что Драко тянется к таким же, как он, ― маленьким душам, еще не осознавшим полный масштаб мира и своего положения. Но облегчение вскоре сменилось молчаливым презрением: с другими детьми Драко виделся крайне редко. Смотря на малыша, тоскливо играющего в окружении игрушек, что сидел совсем один большой комнате, миссис Малфой испытывала жуткое чувство, ― ее сын был подобен маленькой птичке, которую держат в клетке и заставляют петь лишь по четвергам, ― и помочь выбраться из этой клетки Нарцисса не могла.       Она не знала, как помочь, но готова была отдать на это все, что у нее было.       Сегодня был, на самом деле, один из исключительных дней. Не так давно в поместье возобновились шумные праздники, на которых собирались друзья и знакомые семейства: сегодня некоторые прибыли с детьми. Жизнь набирала утраченные обороты, переходила в новое русло и все держала темп. Но горечь прошлых воспоминаний оставалась лежать осадком на душе девушки: прошло довольно много времени с последней их встречи с Северусом и сегодня Нарцисса надеялась на сказку. Все эти годы они изредка обменивались письмами: после смерти Лили и того случая мужчина был немногословен, но после, шаг за шагом, стал открывать и возобновлять работу своего внутреннего мира. Все чаще в письмах фигурировали книги, пропитанные усталостью строки о детях и работе в школе, блаженное осознание приближающихся выходных. Девушка держалась за эту хрупкую нить, пытаясь вытянуть к себе клубок пряжи: чувства дружеской симпатии, уюта от разговора с зельеваром не угасали в ней, а лишь крепли с каждым письмом.       Свою прошлую боль, ― любовь к Люциусу, ― Нарцисса оставила на страницах прошлого. Взаимное уважение, укрепившееся между супругами, помогало спокойно вести дела по дому, обсуждать работу и новости: но грань, плотно запечатанную слезами и треском души, что вела к отношениям более близким, они не переходили. Нарцисса привыкла делить с ним постель, но совместные их ночи стались редким событием, которое вскоре иссякло в суматохе дней. Они были устоявшимися на ложе брака фигурами, что выполняли свою работу и в случае чего помогали друг другу.       Не так давно Люциус преподнес Снеггу новость, что принял бы за честь окрестить своего сына рукой Северуса. Мужчина не отвечал на предложение несколько дней, а после, вспомнив один из дней, проведенных в поместье, согласился. Согласился, потому что не готов был предавать отданное время Нарциссе и ее сыну. Именно этот повод стал главенствующим в приглашении к зельевару: Нарцисса писала, что Драко был бы безумно рад видеть своего крестного на празднике. Мужчина отходил от темы Рождества любыми возможными путями: завалом на работе, грядущими экзаменами у старшекурсников и невозможностью выкроить время для столь шумной компании. Девушка отправила не более трех писем с просьбой приехать, пусть и хотела отправить больше: сейчас ей нужен был лишь Северус, чтобы почувствовать себя по-настоящему хорошо. Она скучала, ― получая письма, перечитывала их по нескольку раз, но умело скрывала все чувства под маской гордости замужней особы. И сейчас, когда часовая стрелка приближалась к десяти вечера, она ждала чуда, как ждала исполнения желания в тринадцать лет.       К счастью или нет, но уделить время мыслям о долгожданном госте у девушки почти не получалось: поручения, свалившиеся на нее майским снегом, толкали хозяйку дома из кухни к зале, из залы к кухне. Благо, Малфой проявил снисходительность и поднял всю прислугу дома на приготовление к празднику, ― Нарциссе лишь оставалось контролировать процесс и подмечать краткими комментариями работу. Все чаще возвращаясь к зале, в которой были гости, Нарцисса окидывала присутствующих взглядом, подмечая отсутствие макушки с темными вьющимися волосами.       Ее сестры.        Беллатриса находилась в заключении уже четвертый год. Пусть не всегда сестрам удавалось ладить, Нарцисса все же продолжала питать и таила в груди глубокую любовь к своей сестре. Без нее сейчас было не столь празднично и весело, как могло бы быть. Да, многие говорили о безумном поведении Беллы за спиной ― смелости сказать ей подобное в лицо не возникало, к счастью для них же самих, ни у кого. Но общее прошлое, детство, повадки и привычки, взятие девушками из одного источника роднили их, даже если те отдалялись и переходили на другие ступени жизни.       Парадные двери раскрылись с особым грохотом, и Нарцисса тут же обернулась. Подобно ей обернулось и несколько гостей, но супруга Малфоя успела подать знак, что все под контролем. Мерное жужжание и хохот возобновились, а девушка поспешила встретить гостей. Сердце ее отчаянно затрепетало в груди, шепча все громче: неужто это он? Неужто пришел?! Миссис Малфой вспорхнула с лестницы, проходя быстрым шагом к дверям. И стоило ей покинуть холл, она столкнулась с новоприбывшим гостем, что спешил, кажется, ей навстречу.              

Кайф ты поймала | slowed minus

             Морозный воздух, что витал вокруг новоприбывшего гостя, разрезал острым клинком знакомый парфюм. Нарцисса, оперевшись руками в крепкую мужскую грудь, не решалась поднимать взгляд к лицу гостя. Она боялась, что угадала его, но больше всего ее пугала мысль об ошибке. Глухой вздох, прошуршавший над самым ухом заставил кожу хозяйки дома покрыться мурашками. Казалось, что это оцепенение длилось безумно долго, но вот гость мягко сжимает бледный подбородок Нарциссы пальцами, облицованными в черные кожаные перчатки, и заставляет светловолосую особу поднять взгляд. Темно-карие глаза давно уж дожидались встречи с небесными глазами девушки. Северус был на редкость спокоен, пусть легкое волнение читалось в складках у глаз; на бледном лице выступал розовый румянец, оставленный морозом. Губы его были чуть приоткрыты, будто зельевар намеревался что-то сказать.       ― Здравствуй, ― прошептала Нарцисса, будто боясь разрушить хрустальный сон, в котором оказалась. Чувствуя себя безумно невинно и наивно, а также осознавая это, Нарцисса продолжала идти вперед по закоулкам мыслей и ощущений: слушать разум сейчас ей казалось слишком глупой затеей. Это минутное, мгновенное столкновение чувств и тел, и разум грубо сгладил бы получившуюся фигуру. Мужчина бегло проводит языком по обсохшим губам и пробегает взглядом по нежному личику перед собой, будто видит впервые.       ― Здравствуй, ― шепчет он в ответ и медленным, будто неохотным движением пальцев отпускает подбородок Нарциссы. Она рвано выдыхает и чувствует, что начинает краснеть: сейчас она стояла столь близко к мужчине, что ощущала тепло его тела, перенимала и впитывала каждый квадратный сантиметр его морозного дуэта с парфюмом.       Оба сейчас выглядели подобно нерешительной, притягивающей все взоры паре на балу: ее красивое, уходящее в пол темно-изумрудное платье, идеально очерчивало точеные плечи, делало акцент на бедрах, открывало лопатки и дарило взгляду молочные ключицы. Он, что имел представление барона, только соскочившего с коня, был в неизменно черном костюме, поверх которого, извиваясь, по полу неслась темно-серебристая мантия, отдающая изумрудом в свете свечей; поверх костюма и мантии на плечах покоилась черная бурка. Соблазн уткнуться в темный мех носом не давал покоя девушке, пока та, лишь благодаря усилию воли, не отошла в сторону, давая гостю дорогу.       Северус чувствовал ее трепетно-юношеский восторг, так тщательно скрытый в статной женской груди: ощущал, как она корит себя за слишком рано отведенный взгляд и как желает прирасти к полу, лишь бы не отходить от него ни на шаг. Сам мужчина испытывал что-то подобное Нарциссе, ― их долгая разлука, письма, которые мужчина слышал голосом миссис Малфой, и эта встреча заставляли одну часть его души трепыхаться и задыхаться от предвкушения скорой встречи и уюта; но другая, убитая часть души, холодно отталкивала любую возможность увидеться, отказывала мыслям в распутстве и фантазии, закрывала на замки все прошлые чувства. И сегодня он здесь лишь благодаря ей. Северус получал каждое письмо от Нарциссы и ждал, что она отправит больше, но писем все не было: некоторая часть души зашевелилась в волнении и вскоре, возымев власть над всем телом, заставила Снегга сделать шаг навстречу.       Он здесь лишь потому, что она ждала его.       Словно окутанные эффектом вина они прошли к зале. Многие оглянулись на зельевара, некоторые его сокурсники подошли поздороваться. Нарцисса осталась у дверей, все не отводя взгляда от ее Снегга, ― благо, окклюменцией здесь обладал только они оба.