Третья подушка

      Экко не высыпался.       Вернее, не мог выспаться уже несколько дней, и потому ходил раздражённый донельзя, хотя и старался не срываться ни на ком. Светлячки уже маячили перед глазами каждую свободную секунду (на самом деле, находились, где обычно, и, если бы они умели чихать, то окружение могло бы подумать, что у светлячков сильнейшая простуда). Картинки перед глазами иногда пропадали на несколько секунд, а сам Экко чувствовал себя выжатым лимоном, по которому ещё проехались бульдозером в качестве наказания.       В то же время Джинкс, периодически появляющаяся в поле зрения Поджигателей, была бодра, весела и мыслила настолько кристально чисто, насколько только может мыслить поехавшая убийца со сломанной психикой, сложными отношениями со всеми, кто вообще есть в окружении, и любовью к взрывам и разрушениям. Ну, может, некоторое ей приписывали с сильными преувеличениями, однако диаметрально противоположные настроения этих двоих настораживали.       Стали закрадываться подозрения, что у Джинкс есть какой-то невероятно продуманный план по свержению лидера Поджигателей, сведению его с ума от нехватки сна и последующий развал единственной более-менее иерархичной организации Зауна, чтобы любовь к анархии Джинкс ничего не тревожило. Или она просто доставала кого-то, кто наиболее был близок с слову «друг» в её мировоззрении, чтобы как-то прогонять одиночество. Поджигатели всё же склонялись к первому.       Тем временем сама Джинкс благополучно вредила исключительно Пилтоверу, хотя, казалось, куда уж больше; патрулирование улиц производилось теперь каждую свободную и не совсем минуту, а Вай готова была волосы на голове рвать из-за неуловимой сестрички. А какие красивые были инсталляции! Сложенные, как башенка дженги, из горящих и не совсем материалов, абстракции, понятные только гению, и полёт после разрушения; дождь стёкол практически не задевал, пламя от горящих досок создавало танцующие образы разных существ, и сам рисунок из огня мог привести в восторг любого уважающего себя пиромана.       В общем, дни у Джинкс проходили очень продуктивно.       Ночь — другое дело. Когда все должны были мирно спать и видеть лучшие миры, Джинкс снились всё те же взрывы. Просто теперь она была в эпицентре без хоть какого-нибудь оборудования, когда вокруг всё рушилось, обломки старались проткнуть насквозь, а звуки становились громкими и складывались в нелестные слова. И почему-то во сне иррациональное безразличие к смерти не работало. Поэтому Джинкс старалась не спать несколько дней, чтобы потом быть настолько уставшей, чтобы мозг не генерировал сны. Такой план не срабатывал, так как после двух дней без сна и одним со сном становилось только хуже. Так что пришлось искать новое решение.       Не то чтобы Экко был недоволен тем, что отчасти стал этим решением, сам же всё-таки предложил (теперь, правда, был уже уверен, что Джинкс хитрыми схемами и манипуляциями его заставила); просто когда находишь свою бывшую-подругу-и-ныне-вроде-бы-девушку-но-мы-не-разобрались-кем-вообще-друг-другу-являемся на улице с дёргающимся от недосыпа взглядом и внезапной жалобой о том, что ей негде спать, то… ну… нормально же предложить свою комнату в одном из домов Зауна, которой почти не пользуешься, чтобы в случае чего знать, что задумала твоя врагиня-но-хотелось-бы-чтобы-не-была-ею? Нормально же, верно? Да?       Джинкс хотела показать всё своё подозрение сощуренным взглядом, и в итоге из-за этого заснула. Экко оставлять её на улице не собирался, поэтому аккуратно взвалил (настолько аккуратно, насколько это слово применимо перед глаголом «взвалить») на спину и окольными путями стал добираться до той самой комнаты, по сути являющейся обычным помещением, в котором можно было побыть наедине и вдали от Поджигателей.       И почему она вообще заснула, а не попыталась найти место получше, раз уж ей не понравилась перспектива затаиться у того, кто должен быть её противником?       В комнату Экко попал как обычно через окно, что оказалось сложно, учитывая старательное избегание травмоопасных для Джинкс предметов типа острых углов и ржавых ступенек пожарной лестницы и неспособность использовать руки для перемещения. Тем не менее цель была достигнута, комната — проверена на безопасность (читай: на отсутствие чего-либо, что могло превратиться в оружие), а Джинкс — оставлена на кровати. И по задумке она, конечно же, должна была бы остаться в комнате одна, вот только отцепляться от Экко она не хотела (впрочем, не то чтобы Экко этого хотел, но явно не признался бы); так вот, отцепляться она не хотела, так что Экко пришлось смиренно сидеть всю ночь на полу, пока Джинкс, обняв его за шею, спокойно спала.       Под утро он тоже смог уснуть, так что, когда проснулся, Джинкс в комнате уже не было.       На следующую ночь Джинкс нашла эту комнату пустой. Попыталась устроиться поудобнее: на спине жёстко, на животе дышать тяжело, на бок ляжешь — рука мешается. Джинкс попробовала найти идеальную позицию для обеих подушек, положить под правильным углом и по отношению друг к другу, но они то не так смещались, то быстро продавливались весом, из-за чего композиция нарушалась, и снова становилось неуютно. Джинкс половину ночи возилась с этим, потом села на край кровати, снова легла на спину и поняла, что для полного удобства нужно где-то достать третью подушку. А после этого пришла гениальная мысль: Экко. Она же нормально спала, когда Экко был вместо подушки, осталось только придумать, как его поймать.       Поймать его оказалось довольно просто, особенно вечером, когда бывший-друг-и-кто-мы-там-друг-другу-сейчас «совершал обход владений», как пафосно назвала его прогулку Джинкс, — опять же, поймать его оказалось довольно просто, разыграв ту же сценку, что и день назад, и притворившись, что не знает путь до волшебной комнаты. Экко притворился, что поверил.       Примерно с этого времени Экко, не сознавая, избрал путь бессонницы. Джинкс спала не как нормальные люди, спокойно повернувшись на бок или положив руку под подушку, нет — самой лёгкой ночью стала та, в которую Джинкс руками и ногами его обхватила, как очередную подушку, и не двигалась всю ночь. Хотя опять нет, потому что тогда Экко не спал.       Выиграть примерно четыре часа сна получилось, когда Джинкс во всю длину растянулась на подушках, а потом сделала вид, что она — арка над его головой. Вышло, правда, что она сама на время стала подушкой. Тогда был небольшой триумф справедливости, а потом снова началась карусель всевозможных положений для сна.       Одной ночью, когда Экко уже смиренно лежал, глядя в потолок после того, как Джинкс, использующая на этот раз изголовье кровати как подставку для ног, случайно и несильно задела его пяткой, — этой ночью Экко очень тяжело вздохнул. Видимо, слишком громко, потому что Джинкс постучала по его ноге с вопросом: «Ты чего не спишь?»       Экко в манере: «поспишь с тобой нормально, как же» ответил, что кровать слишком маленькая, особенно учитывая, что во сне Джинкс изображает из себя первоклассного акробата. Та лишь пробурчала что-то насчёт того, что это была его идея, почему он тогда вообще здесь, если нормально не может спать, и вообще-то не так уж она сильно ворочается (с последним Экко был несогласен больше всего). Говорить, что иначе не будет высыпаться она, что нехорошо для целых двух городов, Экко не стал. Тем не менее, ещё на следующую ночь Джинкс а) отругала, что он всё равно пришёл, хотя выглядит хуже восставших из мёртвых и б) сказала, что теперь её очередь за ним присматривать. Экко был слишком уставшим, чтобы как-то пытаться возразить или говорить, что и так бы заснул, потому что за эти несколько дней спал всего ничего.       Так вышло, что проспал он почти весь день, пока Поджигатели страшились, что Джинкс всё-таки его взяла в плен, и летали по городу в поисках. А Джинкс просто думала, что её пусть-будет-парень-потому-что-я-так-решила слишком беззащитно выглядит, пока спит, и оставлять его одного не хочется, потому что если первая подушка для головы, а вторая для того места, где голова окажется потом, то третья — для спокойствия и для того чтобы не нужно было самому следить за собственной безопасностью.       И что она не единственная, кому эта третья подушка нужна.