Никто, кроме тебя

Дженк никогда не чувствовал себя таким спокойным, как теперь, глядя, как Джерен возится на кухне, настояв, что уберет все после ужина, а они с Мелике играли на полу в гостиной. Вот оно. То, о чем он не осмеливался даже мечтать в последние месяцы, с тех пор как увидел Джерен тогда на качелях. Об этом он думал, проводя часы перед ее домом, каждый день опасаясь разоблачения. Если бы он мог вернуть назад время, если бы это было его жизнью, а не слежка за каждым своим шагом, чтобы его мать или кто-нибудь еще не нарушили бы мирную жизнь, которую Джерен построила для их дочери. Но ничто не отменяло того, что его надежды вспыхнули как в огне камина за его спиной, когда оказалось, что Джерен не передумала, твердо решив, что продолжит свое "наказание" за то, что плохо относилась к своему здоровью тем, что останется в его доме. Это были ее собственные слова, от которых он немного потух, пусть даже оказалось, что его ждет ужин на столе. Этого он не ожидал. Что он вдруг почувствует, будто у него есть семья. Что он часть этой семьи. Что у него могло бы быть все это, если бы он не совершил самую большую ошибку в своей жизни. – Я встретил Недима, прежде чем ехать домой, – сказал Дженк, пытаясь поговорить с Джерен, когда Мелике наскучила игра, и она побежала к своим кубикам. "Прежде чем ехать домой", Дженк остановился, задумавшись над этими словами, не заметив, что Джерен удивленно посмотрела на него, отвлекаясь от тарелки, которую протирала. – И? – Спросила его девушка, явно заинтересовавшись состоянием его кузена, и Дженк решил немедленно положить этому конец, он поднялся с пола и двинулся на кухню. В этот самый момент Мелике появилась рядом с ним, с плюшевым кроликом в руках, и потребовала, чтобы он поднял ее на руки, что он с радостью и сделал. Он не верил, что когда-нибудь устанет от того, как близко к нему его дочь, как теперь, когда она опустила голову ему на плечо, посасывая ухо кролика, которого явно надо было снова постирать. – Он расстроился из-за разрыва с твоей сестрой, провел всю ночь в загуле, но он в порядке, – сказал Дженк, следя за реакцией Джерен, которая сначала приподняла бровь, потом недоверчиво улыбнулась и покачала головой. Дженк улыбнулся, пряча улыбку в волосах своей дочери. Ему было приятно своими глазами видеть, что кроме дружбы, в отношениях Джерен и Недима ничего не было. Но пусть разум понимал это, в подсознании мелькали нежеланные сомнения. – Что ж, хорошо, что они на одной странице, – сказала Джерен, возвращаясь к протиранию тарелок, словно ничего не случилось, и Дженк немного разозлился на такое отсутствие интереса, впервые он попытался показать себя, показать Джерен, что они с Недимом тоже были друзьями (что не было правдой, и наверняка Джерен это знала, но он по крайней мере пытался...) Но по секундному размышлению, он решил, что может и хорошо, что Джерен не слишком заинтересовалась ночными приключениями Недима. Он хотел, чтобы она как можно меньше интересовалась личной жизнью Недима, по крайней мере, чтобы он мог вычеркнуть это из списка мыслей, от которых не мог спать по ночам. Хотя, о каком сне он мог говорить? Он уже не мог вспомнить, когда он нормально спал, может быть, в ту ночь, когда Джерен попала в больницу, и Джемре вышла из комы. И то это было недолго, потому что, когда Джерен вернулась в палату, он не посмел снова заснуть. Он все еще думал, что стоит ему закрыть глаза, как Джерен снова исчезнет, и он больше ее не найдет. И эти ее слова. "Что мне делать с этой твоей любовью?" Она спросила это тогда, и он не представлял, что ей ответить. Все мысли казались негодными в той ситуации. Полюби меня тоже, пожалуйста. Выйди за меня. Вытащи меня из этого безумия. Позволь мне остаться с тобой. Позволь остаться в вашей с Мелике жизни. Позволь мне быть отцом, хоть ненадолго. Позволь быть мужчиной, достойным тебя. Не оставляй меня. Когда он видел ее спящее лицо, он чувствовал тот же покой, как в ту ночь, когда увидел ее на качелях. И теперь он проводил все ночи в ее комнате, даже не пытаясь уснуть. Прошлую ночь он провел в кресле у ее постели. В спальне, в которую перенес ее, припарковав машину у дверей его нового дома. Новый дом, новая машина. Их дом. И их, он надеялся, спальня, пусть он понимал, что на мысленной лестнице, ведущей к этой точке, не хватало еще дюжины ступеней. Лестнице, на вершине которой была их общая жизнь. Он спятил, совершенно зациклился на одном, но это произошло так давно, что Дженк даже не заметил. Иначе он не мог бы объяснить, что от одной мысли, что с ней что-то может случиться, он не мог дышать. Что он может потерять ее. Что он потерял столько месяцев, которые мог потратить на то, чтобы завоевать ее доверие. Он не хотел больше пропустить ни признака того, что может предотвратить подобную ситуацию. Такого больше не будет никогда. И теперь, когда Джерен переставляла вещи в кухне на свой вкус, а он держал на руках их дочь, Дженк думал только о том, как сделать так, чтобы она посмотрела на него. По-настоящему посмотрела. Не мельком, просто проверить, что с Мелике все в порядке. Она не смотрела на него даже когда он сказал, что любит ее. Она ему не верила. И не было похоже, что поверит. Дженк посмотрел на Мелике, которая начала сопеть, уснув в его руках, и улыбнулся, радуясь, что хотя бы его дочь не против быть рядом с ним. Что она достаточно доверяла, чтобы уснуть в его руках, но как убедить ее мать последовать ее примеру? Вздохнув своим мыслям, Дженк сказал Джерен, что отнесет Мелике в ее комнату, и даже не заметил, как Джерен долго смотрела ему вслед, словно сама не верила в то, что видит. На лестнице Дженк услышал звук сигнала сообщения, и достав телефон из кармана джинсов, увидел имя кузена на экране. "Твоя мать спятила, что ты опять не пришел на ужин. Жди сотни телефонных звонков. Недим". Дженк подавил ругательство, твердо придерживаясь правила не выражаться при своей дочери, и снова подумал об их с Недимом разговоре этим днем. Одно было точно – Недим стал его союзником, и если за что можно было благодарить судьбу сегодня, то в том числе и за это, как и за то, что он мог уложить Мелике в постель, и провести утро и вечер с Джерен. *** Несколькими часами ранее, в центре Стамбула. Найти кафе, в котором окопался Недим, лелея свое похмелье, оказалось куда труднее, чем он представлял. И все же, после десяти минут блуждания по улицам, уткнувшись в карту в телефоне, он наконец нашел маленькое бистро, а секундой позже – самого Недима, который ел пасту с тарелки, больше похожей на блюдо на несколько человек. – Привет, – сказал Дженк, опускаясь на стул против своего кузена, и посмотрел на него, пытаясь определить какие-нибудь признаки надвигающейся депрессии, но ничего не нашел, и он, схватив вилку, лежавшую у пустой тарелки, потянулся и стащил немного лапши с тарелки Недима. Кузен смерил его взглядом, но видимо решил, что у него нет сил на споры, так что он только подвинул тарелку ближе к центру, словно решил, что делиться едой – меньшая из его проблем. – Ты выглядишь так, словно тебя пропустили через мясорубку, а потом снова сшили, – сказал Дженк, вызвав еще один раздраженный взгляд кузена. – Спасибо, – буркнул Недим, бросая еду и откидываясь на спинку стула, он окинул Дженка изучающим взглядом, словно пытался оценить, сколько может сказать. – И опять, ты выглядишь, словно завоеватель мира, когда мне так дерьмово. Это нечестно, – пробормотал он, нехотя двигая еду по тарелке. – Как прошла встреча? – Спросил Недим, отрывая взгляд от тарелки, чтобы сменить тему, но Дженк только улыбнулся краем рта. – Сделка подписана, все прошло хорошо, – сказал Дженк, все еще впечатленный тем, сколько Недим умудрился выбить в их пользу в контракте. – И все же, я не ждал, что там будет стоять моя подпись, на последней странице договора. Но, полагаю, ты был не в форме после интересной ночи. – Дженк оглядел одежду Недима, все ту же, что прошлым днем, на нем не было галстука, вместо того чтобы занимать место под галстуком рубашки Недима, он грустно свисал из кармана его пиджака, едва видимый. И кроме того, на коже под правым ухом был засос. Недим нахмурился, уловив намек в голосе кузена, словно тот знал, чем он занимался всю ночь. – Не твое дело, – пробормотал Недим, глотая кусок пасты, и Дженк скрыл смешок за манжетой рубашки. Да уж, его кузен занял его место, получается, и теперь разбирался со своим разрывом как Дженк поступал когда-то. Не беспокоясь о раздражении Недима, Дженк потянулся за порцией пасты вилкой и пожал плечами, когда Недим мрачно посмотрел на него. – Где Джерен? – Спросил Недим после короткого молчания, и Дженк едва не подавился, с трудом проглотив. – Я был в ее квартире, но мне ответила лишь тишина, – начал Недим, внимательно следя за реакцией кузена. – Я думал, ее выписали, – добавил он для пущего эффекта, и Дженк заполошно задумался, сколько Недим знает, и сколько скрывали от него. – Откуда ты знаешь? – Обеспокоенно спросил Дженк, сглатывая комок в горле, от которого перехватило дыхание. – Она написала мне, что выписывается из больницы, и что все хорошо. Я подумал, что она поехала домой, но нет. Вот почему я хочу знать, где она, – спокойно ответил Недим, но его лицо было полно подозрения, и Дженк не знал, что с этим делать. Он не хотел, чтобы Недим знал, где прячется Джерен. Он не хотел нежеланных посетителей в доме, который купил несколько дней назад. Он не хотел, чтобы хоть кто-то приходил в их дом. Он хотел насладиться временем, что проведет там. С ними. – Она за городом, в тихом месте, где ей не о чем будет волноваться, – уклончиво ответил Дженк, с трудом стараясь скрыть раздражение. – И тебе не о чем беспокоиться. Я все держу под контролем, – зачем-то добавил он, и Недим нахмурился и потянулся к телефону, явно показывая, что собирается проверить, что с Джерен все в порядке. Дженк сжал пальцы на вилке, стараясь подавить желание выхватить телефон из рук кузена, и глубоко вдохнул. – Я забрал ее за город, она в одном из наших летних домов, – объяснил Дженк, стараясь выглядеть как можно спокойнее, скармливая Недиму ту же сказку, что Джерен. – И она согласилась, – добавил Дженк, понимая, что Недим не принимает его слова на верну. – Там еще Мелике и их кролик. Ей надо отдохнуть неделю, и когда она дома, то думает только о работе, о Мелике, о состоянии Джемре. Будет лучше уехать от всего этого подальше, понимаешь? – Выдавил Дженк, понимая, что чрезмерно реагирует на простой вопрос Недима, но он не смог сдержать паники. – Хватит бессмысленных подозрений, я хочу завоевать ее доверие, с чего мне рисковать вызвать ее гнев? – Наконец сказал Дженк, используя всю свою силу убеждения. Наверное, Недим поверил ему на слово, потому что он опустил телефон на стол и принял прежнюю позу, теперь все внимание сосредоточив на Дженке. Дженк начал подозревать, что этот разговор пройдет не так, как он себе представлял. – Что случилось между вами? Только честно, потому что я задам Джерен тот же вопрос, – сказал Недим, и внезапно все признаки похмелья и усталости пропали с его лица, оставив вместо себя решимость. Дженк сжал челюсти, стараясь контролировать свои эмоции, но это было еще труднее, чем минутами раньше. Потому что несмотря на все желание улучшить их отношения, Дженк не мог не чувствовать, что Недим был для него угрозой. Словно он уже изучил ситуацию, принял решение и теперь ждал подтверждения своих предположений. – Оставь ее в покое, Недим. Я знаю, вы двое подружились, но это между мной и Джерен, и ей не захочется тебе ни в чем признаваться, – сказал Дженк, опасаясь, что, черт возьми, могла Джерен сказать Недиму об их не-отношениях, если бы захотела. Просто чтобы предотвратить эту ситуацию, Дженк решил рассказать свою версию событий, опуская детали и изначальные причины, почему он ее нашел, а также то, что часы провел под ее окнами. – ... короче, Джерен сбежала, потому что я был дураком из-за Джемре, и сказал ей кое-что в неподходящий момент. Среди прочего, я сказал ей, что не хочу ребенка и предложил ей аборт, – сказал Дженк, стараясь успокоиться, потому что в этот момент перед его мысленным взором предстало лицо его дочери, и он понял, что мог никогда не увидеть ее, и от этого что-то внутри разваливалось на куски. – На следующий день она сбежала, и я не должен был удивляться, – сказал он, понимая снова, каким же ублюдком он был, потому что тогда ему было плевать. Все, что имело для него значение тогда – утешить Джемре, которая была так раздавлена исчезновением сестры, пока однажды отчаяние вдруг не исчезло, словно его рукой сняло. Дженк подозревал, что Джерен подала ей какой-то знак, а вскорости после этого встала тема, что его мать пичкала Недима таблетками, и Дженк смутно подозревал, что Джерен имела к этому отношение. Он не представлял, какие доказательства Джерен передала Джемре, потому что Джемре не сказала об этом ни слова, когда разоблачала интриги Шениз, но Дженк чувствовал. – Я не могу поверить, что она после этого тебе в лицо может смотреть, – сказал Недим, в нескрываемом удивлении почесывая подбородок, и Дженк дернулся от недоверчивого тона своего кузена, но он не мог винить его за эти слова. Он сам не мог поверить, что Джерен может на него смотреть, и сам бы уверен, что если бы не появлялся рядом с ней каждый раз так внезапно, то она, подготовившись, швырнула бы ему в голову что-нибудь тяжелое. Что он заслужил, конечно, просто не хотел это переживать. – Она не хотела, поверь мне. В первую ночь она вышвырнула меня из квартиры, как только ты спустился по ступенькам. Но я упрямее осла, и я люблю ее, так что просто надо ее в этом убедить, – сказал Дженк, и Недим рассмеялся, привлекая внимание посетителей за другими столиками. – Но как? – Спросил он, все тем же шокированным тоном. – Как это случилось, черт побери? Ты женился на Джемре, а на следующий день просто взял и передумал. Я видел своими глазами, и тогда я думал, что это из-за меня, но... Дженк откашлялся и отвернулся к виду за окном, отчаянно стараясь придумать повод не выдавать, как он спятил из-за девчонки на качелях, что носила под сердцем его ребенка, в ту самую ночь, когда его мечты о Джемре почти стали реальностью. – Я нашел ее и потерял, – он сказал правду, прежде чем понял, что делает. – Я был в ярости, когда ты вломился той ночью, как призрак, и решил поискать свое приведение. Но когда я увидел... Это не был призрак, и что-то поменялось. Я посмотрел на нее и понял, что я идиот, и что я гонюсь не за той женщиной. – Дженк смягчился, вспоминая свои чувства к Джерен, что охватили его тогда. Но он не мог сказать кузену, что тогда ему хотелось подойти к ней и никогда больше не отпускать, потому что она заставила утихнуть все те проблемы, что крутились в его голове, одним только своим видом. – Но я ничего не мог сделать, – снова начал Дженк, встряхиваясь и отпуская мысли о той ночи. – Я только что женился на ее сестре, так что Джерен просто переехала бы меня машиной, если бы я... – Он опять откашлялся, пытаясь успокоиться, но заметил, что история захватила внимание Недима больше, чем что-либо, что он говорил ему. – Потом оказалось, что моя мама спятила, и... Мне пришлось задержаться. Все эти несчастные случаи. Я узнал, что Джерен родила, и в это же время Дамла попала в больницу... – Дженк остановился, вспоминая. – А потом и мама там оказалась, в психиатрическом отделении. – Дженк все еще был зол на себя, на отца, на всех в доме, потому что не увидели этого раньше. – Я не мог... Я не знал, как разобраться с этим. Джерен не хотела меня видеть, конечно, и привлечь к ней внимание мамы было опасно, так что... Я оставил все как есть. Пока однажды все это не стало невыносимо, и мы с Джемре решили прекратить этот фарс... – Дженк хорошо помнил тот день, он снова застал их вместе, и он больше не мог притворяться, что не замечал, что носит рога, тем более что ему и самому уже не хотелось вести эту игру. И все же, он не хотел вспоминать Джемре перед своим кузеном, не теперь, когда их разрыв был таким свежим. – Но потом отец решил забрать маму из больницы, и у меня снова не осталось пространства для маневра... Развод был закончен, но мама вернулась домой, а значит, все снова следовало держать под постоянным контролем, – Дженк не мог и сказать, как часто ему хотелось запереть родителей в одной комнате и сказать отцу: "сам с ней разбирайся, раз думаешь, что знаешь лучше всех", но ему так и не удалось осуществить это желание. – Если бы не наш несчастный случай, и то, что Джерен сама пришла в больницу, я бы, наверное, еще долго не действовал бы, – закончил Дженк, отпивая глоток воды из стакана, чувствуя, что эмоции почти раздавили его. – Твоя мать все еще опасна, Дженк, – настороженно сказал Недим, и хотя по его глазам Дженк видел, что у него еще полно вопросов, и он многое хочет сказать, в том числе много непристойного, направленного на него, он сосредоточился на самом важном – угрозе, которой была Шениз Карачай. – Все эти случаи, все необъяснимое... Одно ее присутствие обещает проблемы. Она опасна, и должна быть под постоянным наблюдением, – "и была" – хотел сказать Дженк, вспоминая все те случаи, когда ему удавалось предотвратить еще один "инцидент", спланированный больным разумом мамы. – Но ты прав в одном, Джерен и Мелике не должны быть в этом замешаны... – Недим сказал это таким тоном, словно сам начал соображать, как именно отвлечь внимание Шениз от Джерен и Мелике. – А почему ты думаешь Джерен теперь далеко, а не в своей квартире? – Ответил Дженк, понижая голос до шипения, наклоняясь над столом вперед, чтобы никто не услышал их. – Потому что я три дня провел в больнице рядом с ней, и я не верю, что мое отсутствие не заставило колесики в голове мамы вращаться. Если она узнает, что происходит, и натворит глупостей, и я всю жизнь буду думать, что мог сделать, чтобы предотвратить это, – прорычал Дженк, сжимая стакан до белых костяшек на руке. – Вот почему я держался вдали от Джерен и Мелике, но теперь я не могу и не хочу. Я просто должен найти способ удержать их подальше от мамы, – добавил он, пытаясь убедить себя, что это возможно. – И что ты хочешь? Прятать их в глуши? – Дженк отвернулся, пытаясь не слушать укоризну в голосе Недима, но он думал, что это единственная оставшаяся ему возможность. Он спрятал лицо в ладонях и вздохнул. – Если придется, – сказал он в пустоту, и Недим закатил глаза в раздражении, откидывая голову назад. – И ты думаешь, Джерен захочет участвовать во всем этом, иметь дело с тобой? – Внезапно сказал Недим, явно ставя интересы Джерен выше желаний Дженка. Дженк сглотнул, пытаясь подавить страх, что начал расползаться в его груди, потому что он отлично знал, что перемирие между ним и Джерен было временным, и в любой миг могло быть нарушено, но он не мог сказать это Недиму. Не теперь, когда он сумел перевести кузена на свою сторону. – Я люблю ее, у нас общий ребенок, и... Мы двигаемся в верном направлении, – уклончиво сказал Дженк, умоляя про себя, чтобы Недим купился. Он не хотел, чтобы Недим начал играть роль защитника Джерен. Ни за что. Он был ее защитником, даже если сам этим втянет ее в проблемы. – В верном направлении? Поверю только если увижу своими глазами, – ответил Недим со смешком. – Ты ведь понимаешь, что Джерен взрослая, и сама может принимать решения, – резко спросил Дженк, стараясь не показывать тревогу, с которой относился к тому, какие решения она могла принять. – Не меньше твоего, – многозначительно сказал Недим, и Дженк едва не поперхнулся, когда понял намек. Таких шуток от кузена он не ожидал, хотя, глядя на отметку на его шее, наверное, следовало. – Пошел на хер, – пробормотал он наконец, не особенно жестким тоном, потому что он уже понял, что обрел союзника, пусть хотя бы потому, что Недим хотел счастья Джерен, и пусть однажды он признает, что Дженк сделал Джерен счастливой. *** В тот же день, около полуночи. – Почему ты не спишь? – Тихий вопрос Джерен не напугал бы его больше, даже если бы она закричала во весь голос. Дженк едва не уронил бокал с колой, когда увидел, что глаза Джерен открыты, и она уже давно смотрит на него, но без удивления, которого он ждал от нее. Сейчас, когда он сидел в кресле в ее комнате, и смотрел, как она спит, словной какой-то псих. Джерен же даже не подняла голову с подушки, просто смотрела, будто ожидала, что он будет здесь. Я должен удостовериться, что ты еще дышишь. Ты такая красивая, когда спишь. Я люблю тебя, позволь мне остаться. – Я не могу уснуть. – Из всех возможных ответов, Дженк выбрал самый безопасный, тот, который не объяснял его присутствия в комнате. Джерен глубоко вдохнула, наверное, чтобы успокоиться, прежде чем произнести следующую фразу, и Дженк думал, это будет нотация о личных границах, и, прежде чем он поймет, что случилось, она выставит его за дверь. И он не смог скрыть удивления, когда Джерен глубже закопалась в подушку и прикрыла глаза, медленно выдыхая. – Я не умру во сне, – сказала она после короткой паузы, снова открывая глаза, видимо проверяя его реакцию, но он подумал, что скорее ей хотелось убедиться, что он действительно сидит здесь, а не приснился ей. – У меня анемия, а не аритмия или сонный паралич, – добавила она, наверное, думая, что он сидит рядом с ней потому же, почему сидел в больничной палате. – Я буду в порядке, иди спать, ты ведь знаешь это, правда? – Девушка сказала это со всей силой убеждения, поднимаясь в сидячее положение, держа подушку, как щит, защитой от его взгляда. Дженк вздохнул и улыбнулся, глядя в потолок. Неужели она думала, что ее здоровье – единственная причина, почему он смотрит, как она спит. Но его удивило, что ее не удивил факт, что он проводит ночи в кресле у ее постели. Дженк ущипнул себя за бедро, пытаясь понять, что все реально, и тогда его мозг осознал факт, что этот разговор действительно сейчас происходит, и он поставил бокал на пол, уперевшись локтями в колени, опустив подбородок на руки. – Я лучше не буду это проверять... – Сказал Дженк, снова все свое внимание обращая на нее. Подушка соскользнула на колени, когда Джерен отпустила ее, и он разглядел то, что она прятала раньше. Пижама, которая была на ней, не оставляла простора воображению. Короткая черная футболка с кружевом на лямках и шорты в розовые сердечки не прятали ее тела. Она все еще была слишком худой, подумал он. Он видел, как из-под кожи выделялись кости ее ключиц, словно пытаясь вырваться наружу. И он подозревал, что, если провести по ее боку, он мог нащупать ребра. И все же, несмотря на ее худобу и бледность, усиленную лунным светом, лившимся в окно, она была похожа на мечту. – Мне удобно в кресле, – независимо сказал Дженк, стараясь отвлечь мысли от того, о чем не следовало (пока) думать. На самом деле казалось, что все его суставы и его шея были готовы лопнуть от неудобного положения, в котором он находился последние несколько часов (ночей). Джерен приподняла бровь, возможно, услышала в тишине дома, как скрипят его кости. – Дженк... – Джерен вздохнула, раздраженно прижимая ладонь ко лбу, но его имя на ее устах звучало словно музыка. Дженк на секунду подумал, что может на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз за последние недели она называла его по имени, и досчитав до трех, и не вспомнив больше других случаев, сдался и решил, что надо найти способ, чтобы она говорила это чаще. – Какого черта ты делаешь? – Дженк сфокусировался на ее пальцах, которые пытались убрать со лба непослушный локон волос, упавший на ее глаза. Он должен был ждать этого вопроса, но нереальность ситуации и недостаток сна, отсутствие отдыха – от всего этого он не мог найти подходящего ответа. А потому он сказал правду, опять, и это далось ему легче, чем пытаться придумать подходящую ложь. – Я люблю тебя, и я слишком много времени потратил, не говоря это вслух. Я хочу получить все, что смогу. Смотреть, как ты спишь – это то, чего я не мог делать раньше. Джерен неуверенно моргнула в ответ, и он подумал, что это было ужасно мило. Она выглядела как растерянная маленькая плюшевая игрушка, которую хотелось обнять. Или как персонаж из мультфильма. Его мозг предлагал ему все более и более абсурдные варианты. Ему действительно надо было поспать, его разум словно держался на границе сознания, и если он перейдет грань, то вернуться уже не сможет. – Ты сумасшедший, – сказала девушка, все еще спокойно, но она внимательно смотрела на него, словно пытаясь найти разумное объяснение его, по ее мнению, странному поведению. Дженк только полу-истерично улыбнулся, потому что она была права. Он спятил, другого объяснения не было. – Когда ты спал в последний раз? Ты похож на зомби, – добавила она, склонив голову набок, словно хотела приблизиться к нему, она сидела на коленях на матрасе, внимательно глядя на него. Он подозревал, что выглядел не лучшим образом, но все равно наслаждался ее вниманием. – Тебе больше нравится "не знаю" или "не помню"? – Вопросом на вопрос ответил Дженк, пытаясь не нарушить динамику их разговора, который занимал его все больше и больше, хотя ничего особенного они не говорили. Он просто был рядом с ней, он устал, и он не хотел думать. Одно ее присутствие заставляло его сконцентрироваться на ней одной, она могла говорить какую-нибудь чепуху, например о том, что от форм облаков зависит гармония вселенной, и он все равно считал бы ее самым интересным существом в мире. И в этом не было ничего хорошего или здорового для их отношений, но учитывая, как все началось, он и не мог принести в ее жизнь ничего хорошего или здорового. – Лучше бы ты знал, – просто ответила Джерен, на ее лице было беспокойство. Ему следовало этого ожидать. С самого начала, вернее с тех пор, как судьба свела их снова, Джерен никогда не ходила вокруг да около, и он чувствовал, что от него она хотела того же. Только он не мог. Он мог бы сказать ей правду, и убить тем самым ее чувство безопасности, которым он словно коконом хотел обернуть ее, их троих – его, Джерен и Мелике – и он не мог допустить, чтобы она перестала ему доверять. И в то же время, он радовался, что ей достаточно не наплевать, чтобы беспокоиться о нем. – Иди спать, Дженк. Завтра на работе ты будешь бесполезен, – сказала она тоном, который он уже слышал раньше. Только обычно это было обращено не к нему, а к Мелике, когда она не хотела есть или что-нибудь еще. Это значило одно – Джерен относилась к нему, как к упрямому ребенку. – Да, да, еще чуть-чуть, – пробормотал он под нос, выглядя, как великовозрастный упрямый ребенок, и когда он наклонился за стаканом жидкого сахара и кофеина, с помощью которых пытался провести еще несколько часов, и вернулся в прежнюю позу, откинувшись на спинку кресла, Джерен закатила глаза. Но, прежде чем он успел поднять бокал ко рту, Джерен спустила ноги с кровати, схватила за руку и заставила встать. "Заставила" – было сильно сказано, потому что она ничего не могла бы заставить его сделать силой, но он шел бы за ней как на поводке, если бы она пожелала. Но он не сказал этого, потому что Джерен не желала это видеть и слышать. – Ложись спать, – сказала она, указывая на свободную часть постели, когда он сделал несколько шагов, уперевшись коленями в кровать. – Обещаю, что не умру во сне, – добавила она, когда он присел на постель, глядя на голую кожу ее живота, где заметил серебряное кольцо в ее пупке. Как он мог это пропустить? Должно быть, она проколола его после рождения Мелике, потому что раньше его не было. Маленький кристальный цветок отражался светом в темноте, и ему хотелось коснуться ртом ее кожи и поймать этот цветок зубами. Но этот раз ему достаточно было упасть на подушки ее (их) постели, и он внезапно почувствовал, как усталость овладевает им. Каждая косточка, каждый мускул расслабились, когда он оказался в удобной постели, ощущая движения рядом с ним. Несмотря на то, что она старалась держаться от него подальше, Дженк мог чувствовать, где она была. От ее тела исходило тепло, и ему хотелось прижаться к ней, но он удержался, понимая, что она и так позволила ему больше, чем ей было комфортно. Поэтому, не открывая глаз, он нащупал ее руку на простынях и поднес ко рту, благодарно целуя, а потом сплел их пальцы, и, не выпуская ее руки, прижал их сплетённые руки к сердцу. – Спи, – вздохнула Джерен, и он едва уловил это, на грани сознания. – Мы поговорим завтра. Мы не можем так больше, услышал он, засыпая.