Шкатулка наводнений

      Потянулись декабрьские будни. Подготовка к экзаменам, посиделки с учениками из других школ и предвкушение скорого праздника.       Погода словно решила сделать подарок и, уже через несколько дней после объявленного перемирия Драко и Гермионы, за окнами полетели крупные хлопья снега. Не было трескучих морозов, да и вообще сильного похолодания. Белое покрывало закрыло всю осеннюю грязь, нарядило крыши замка и укутало деревья Запретного леса. Мягкая зима позволяла юным волшебникам и волшебницам проводить на улице больше времени, оттачивая навыки в заклинаниях трансфигурации и в обычных боях снежками.       Примерно такая же оттепель воцарилась и в отношениях двух «недоврагов-недодрузей». Драко и Гермиона уже не огрызались, как раньше, и даже кивали при встрече друг другу. И хоть Малфой и говорил, что их перемирие не касается остальных учеников Слизерина, на совместных занятиях с Гриффиндором стало заметно тише. — Будьте добры, выслушайте объявление! — голос профессора МакГонагалл уда­ром кнута рассек воздух кабинета, в котором проходил урок трансфигурации. — Оно касается всех. Приближается Свя­точный бал, традиционная часть Турнира Трёх Волшебников. На балу мы должны завязать с нашими гостями дру­жеские и культурные связи. Бал для старшекурсников, на­чиная с четвёртого курса, хотя, конечно, вы имеете право пригласить бального партнера и с младших курсов. Форма одежды — парадная. Бал начнется в восемь часов вечера в первый день Рождества в Большом зале. Окончание бала в пол­ночь.       Класс возбуждённо зашептался. Особый восторг был заметен со стороны девушек. — Ещё несколько слов… — Профессор МакГонагалл окинула класс выразительным взглядом. — На Святочные балы, конечно, приходят с распущенными волосами, — проговорила она с явным неодобрением. — Это, однако, не значит, что мы ослабим правила поведения, которые предписаны студентам Хогвартса. Я буду очень, очень недовольна, если кто-нибудь из вас их нарушит.       Прозвенел звонок. Класс зашумел и заторопился на пе­ремену.       После объявленного события для учеников Хогвартса добавилась новая «дисциплина»: каждый факультет учился танцевать. У детей из богатых и знатных семей с этим не было особых проблем, но всё-таки у многих возникали с этим трудности. Гермиона оказалась в числе вторых. Она остро ощущала, что ей не хватает отведённых на изучение танцев часов. Она пробовала дополнительно репетировать с Гарри и Роном, но это казалось скорее дёрганием троллей, чем изящными движениями. Сначала она потратила огромную часть времени на уговоры, потому что, как оказалось, её мальчики стали очень стеснительными. Почему-то бродить в мантии-невидимке после отбоя по коридорам школы они не стеснялись. А затем выяснилось, что они каким-то образом умудрились пропускать некоторые занятия, и поэтому Гермиона больше учила их, чем себя. После пятой попытки она бросила эту затею, вызвав у друзей вздох облегчения.       И сейчас, стараясь успеть до полного наступления темноты, Гермиона хмуро поднималась по ступеням совятни, чтобы отправить родителям письмо с восторженным описанием предстоящего праздника. Его она написала ещё в тот день, когда МакГонагалл сделала объявление. Сейчас в девушке не было и половины тех эмоций, которые она выплеснула на бумагу.       Наконец ступени закончились и Гермиона вошла в круглое помещение, выискивая взглядом свободную школьную сову. Внезапно справа от входа раздались громкий птичий вскрик и хлопанье мощных крыльев. Грейнджер вздрогнула и резко обернулась. Возле одной из жердей для птиц стоял Малфой и держал на согнутой в локте руке своего филина. Кажется, птица только что прилетела с охоты и её вопли были вызваны радостью от поимки толстой мыши. Сейчас она перекидывала свою добычу клювом, ловила когтистыми лапами и продолжала взмахивать крыльями. — Ешь уже быстрее, — пробормотал Малфой, смотря на это с какой-то разновидностью тошнотворной улыбки. Гермиона вспомнила, что такое же выражение видела на лицах некоторых родителей, которым дети приносили какую-нибудь гадость из земли и палок, и тем надо сделать вид, что они в восторге от творения своего чада. — Привет, — сказала девушка, подзывая к себе небольшую сову. — Привет, — ответил Драко. Филин наконец начал заглатывать мышь. — Тоже отправляешь письмо родителям? — Гермиона забыла перчатки в комнате, поэтому с привязкой письма к лапе ей пришлось повозиться. — Угу. Надо же что-то иногда рассказывать. Но я пришёл не вовремя — этому господину приспичило ужинать.       Гермиона издала смешок. Ей казалось забавным, что одна птица может вызвать такую бурю эмоций на этом ледяном лице. Удивление, отвращение, какая-то доля заботы и нежности — и всё за несколько секунд.       Сова девушки уже улетела, а она по-прежнему стояла и смотрела в сторону маленькой тёмной точки, в которую постепенно превратилась птица. Вновь громкое хлопанье крыльев за спиной — филин наконец соизволил приступить к своей работе. Драко поправил рукава пальто, стряхнул с него пару перьев и повернулся к Гермионе. — Ты решила отчислиться с Гриффиндора и стать совой? — Что? — в недоумении нахмурила брови Грейнджер. — Ночевать, говорю, тут собираешься? Или пойдём в замок? — Малфой бросил взгляд на горизонт, где за чёрными елями садилось солнце. — Скоро совсем стемнеет. — Я не сова! — буркнула девушка и зашагала к выходу.       Малфой лишь усмехнулся и начал спускаться. Он шёл чуть впереди, уверенно выискивая места на ступенях, где было меньше всего льда. Гермиона смотрела под ноги, стараясь повторить движения парня. Кажется, в такой праздничный месяц совятню совсем забросили и домовики, и Хагрид: на самом верху уже почти не было чистого пола, который начал прятаться под слоем помёта, перьев и мелких костей добычи хищных птиц. А лестница, видимо, хотела установить рекорд: какому количеству учеников она переломает кости, если обрастёт ещё большим льдом?       Гермиона иногда бросала взгляды на спину Малфоя, размышляя, как лучше задать один мучащий её вопрос. Она не знала, являются ли их отношения настолько дружескими, что она могла бы обратиться к нему с такой просьбой. С другой стороны, они уже несколько раз работали в паре на сдвоенных занятиях. Причём добровольно. И она вовсе не собирается отрицать, что ей понравилось: наконец-то не нужно было никому подсказывать или делать всю работу одной. А ещё, иногда, Малфой во время этих занятий… улыбался. Это происходило на зельях, когда от котлов поднимался пар и в кабинете повышалась влажность. Её кудри становились ещё больше и пушистее, словно решили вырасти с удвоенной скоростью. Когда Драко это видел, его маска сосредоточенного лица давала трещину, губы складывалась в приятную улыбку, а глаза слегка сужались в хитром прищуре. — Кажется, у льва снова отросла грива, — наклонившись ближе, тихо прошептал он ей, когда они в первый раз вместе варили зелье.       Сначала Гермиона хотела возмутиться, но, увидев его лицо, поняла, что это вовсе не было издёвкой. Тогда она тихо рыкнула в ответ, чем вызвала сдавленный смешок у слизеринца и осуждающее покашливание у Снейпа. Конечно, после урока были объяснения перед Гарри и Роном, что она вовсе не «хихикала с этой змеёй», но с тех пор шутки про львиную гриву стали между ней и Драко чем-то общим. И это отдавалось приятной теплотой где-то в груди.       До конца лестницы оставалось с десяток ступеней, и Грейнджер решила, что если она не спросит сейчас, то не спросит уже никогда. — Малфой, а ты ведь хорошо танцуешь? — Чт…- парень повернул голову и просмотрел, куда ставит ногу. Та резко съехала по ледяной корке на следующую ступень, заставив Малфоя вздрогнуть всем телом и схватиться рукой за выступающий из стены камень. Восстановив равновесие и глубоко вдохнув, он пробормотал что-то себе под нос. Гермиона, продолжая стоять и смотреть за всем этим действием, могла расслышать только, что кто-то здесь зря еду переводит. Она не стала уточнять подробности, давая однокурснику возможность пережить эти несколько секунд неловкой ситуации. — Могла бы для начала спросить, умею ли я вообще это делать, — фыркнул Драко. — Не спорю, на метле ты держишься гораздо увереннее, чем на ногах, — она не могла упустить эту подколку. — Но это само собой разумеется, что ты умеешь танцевать. Я читала о воспитании детей в семьях магических аристократов. Не думаю, что тебя воспитывали по какой-то другой методике. — Вот умеешь ты одновременно и похвалить, и оскорбить, — закатил глаза Драко. Они уже спустились и сейчас шли по тропинке, рядом друг с другом. — Умею. А ещё я учил французский, немного играю на фортепиано и знаю этикет. Ты приглашаешь меня в гости к королеве? — Нет. Гораздо ближе, — Гермиона ещё подумала пару секунд, стоит ли продолжать, но вырвавшихся слов не вернёшь. — Мне нужна помощь. — Я не буду учить Уизли! — последовал моментальный ответ. — Да при чём здесь Рон?! — Гермиона вспылила. Она и так дико волновалась, а Драко вовсе не делал ситуацию легче. Хотя, это же он, чего она ожидала? — Надо научить меня!       Драко остановился и недоумевающе посмотрел на девушку. — Вас разве не учит МакГонагалл? — Учит. Но мне мало этих занятий пару раз в неделю. Я… Я словно деревянная. И ноги путаются. И… И… Бал через полторы недели. Мне нельзя подвести человека, который меня позвал. — Тебя уже пригласили? — спросил он. Гермиона кивнула и, погружённая в свои мысли и страхи, совсем не заметила, что вопрос прозвучал как-то тихо и, можно сказать, подавлено. — Пойдём в замок. Надо успеть до закрытия ворот.       Кажется, это был отказ. Девушка понуро плелась следом, стараясь чаще моргать, чтобы слёзы, стоящие в глазах, побыстрее испарились. Она готовила себя к этому, что она просто спросит и всё. Но почему тогда ей сейчас так горько и обидно? Он просто сказал, что нужно пойти в замок и всё, словно не было никакого разговора. А может, и их перемирию теперь тоже придёт конец? Вдруг завтра утром она спустится в Большой зал на завтрак, а все начнут смеяться и тыкать в неё пальцем, мол, вот та фантазёрка, которая решила, что сможет стать такой же, как аристократы, вот она… — Когда тебе удобно?       Грейнджер вздрогнула. Оказывается, они уже были внутри Хогвартса, в большом коридоре у главного входа. — Что? — спросила она, оглядываясь так, словно видела это место впервые. — Я спрашиваю, когда тебе удобно заниматься. И где. Нам надо согласовать время и место для занятий. Ты мозги заморозила? Мама не учила носить шапку? — Вообще-то я в шапке, — ответила Гермиона, наконец поймав фокус своего зрения на лице Драко. Тот лишь изогнул бровь, а выражение его лицо говорило о том, что Грейнджер всё-таки носит шапку как-то неправильно и ветром ей выдуло мозги через уши. — Ты берёшься меня учить? — Ну да, — пожал плечами он. — Правда? — голос дрогнул. — А почему я должен был отказаться? — теперь его лицо принимало обеспокоенный вид. — Эй, что с тобой?       Гермиона почувствовала скатившуюся по холодной щеке слишком горячую слезу. Внутри словно лопнул канат, удерживающий на своём весу камень, размером с Астрономическую башню. Она рвано вдохнула и сделала широкий шаг вперёд, заключая Малфоя в кольцо своих рук. Она крепко обняла его, прижавшись щекой к груди, чувствуя грубоватую ткань верхней одежды. Пальцы попытались сжать материю на его лопатках, но ничего не получилось: ногти лишь едва её оцарапали. Нос уловил приятный травянистый аромат под слоем морозного воздуха. А слух уловил учащённое сердцебиение юноши. — Я думала… Мне показалось, что ты не согласишься, — пробурчала она куда-то в грудную клетку. — Но… Ты же попросила, — Гермиона почувствовала его ладони на своих плечах. Робко, едва ощутимо. И резкий выдох, пошевеливший кудряшки на лбу, выбившиеся из-под шапки.       Всё ещё не помня себя от радости, Гермиона отскочила от Драко так же стремительно, как секунды назад, бросилась его обнимать. — Спасибо тебе огромное! Завтра утром я скажу тебе, когда смогу заниматься. И совместим это с твоими делами. А место… Место выберем завтра вместе. Какое-нибудь подальше от чужих глаз, чтобы никому не помешать. До завтра!       И она побежала по коридору. Волосы развевались, как сошедший с ума флаг, совсем не в такт шагам. А он стоял и смотрел, не в силах унять сердце, бежавшее ещё быстрее девушки.

***

      Гермиона и Драко договорились о первом занятии на следующий вечер. Начать решили в семь часов, в холле, который соединял два коридора рядом с кабинетами первокурсников. Начинающие волшебники не особо горели желанием проводить свободное время рядом с классами, поэтому там редко кто-то проходил. Заброшенные кабинеты рассматривать не стали, потому что не очень хотелось возиться с пылью и перестановкой парт для получения необходимого пространства. И ещё они решили пока заниматься без музыки, только под счёт, чтобы Гермиона смогла отточить саму механику движений.       Первые уроки казались Гермионе крайне неловкими. Драко сказал, что она слишком много думает и пытается «танцевать головой». Грейнджер честно старалась не принимать каждое слово как сиюминутный приказ к действию, но должна была признать: из Малфоя вышел на удивление хороший учитель. Он многое рассказал ей об истории танца, о движениях, о роли каждого партнёра. Даже рисовал для неё волшебной палочкой следы на полу, чтобы она повторяла шаги. Поэтому первые пять вечеров пролетали мигом и пару никто не беспокоил, пока на шестой день из коридора не появилась МакГонагалл. — Так значит, портреты нашептали мне правду и действительно в стенах Хогвартса нашлась пара студентов, которые отнеслись к Святочному балу крайне ответственно, — сказала женщина с лёгкой улыбкой на губах.       Гермиона отпрыгнула от Драко, и её щёки чуть покраснели. — Это я попросила Малфоя мне помочь, — залепетала она. — У меня не совсем хорошо получается.       Слизеринец молчал. — Что вы, я крайне довольна, что, кроме отличной учёбы, вы произведёте на гостей впечатление ещё и своими хорошими манерами. Вообще, ваш дуэт меня очень сильно радует в последнее время. Что послужило такой резкой перемене в вашем общении, если не секрет? — Мы уже не первогодки, — прозвучал в тишине голос Драко. — Просто пора повзрослеть. — Прекрасные слова, — снова улыбнулась женщина. — Продолжайте в том же духе.       Она развернулась и пошла обратно, мягко шурша по полу длинной мантией. Гермиона заметила, как заметно расслабились плечи Драко. — Думаю, надо сменить место занятий, — вырвался у Гермионы слабый смешок. — Нас раскрыли. — Ага, — ответил Малфой, переводя взгляд с одного коридора на другой, словно в ожидании, что оттуда сейчас вылетит весь учительский состав. — И не только из-за вездесущих профессоров. Здесь сильное эхо. А на следующей неделе мы начнём заниматься с музыкой. Отдохни в выходные, а я решу этот вопрос. Договорились? — Договорились.       Через два дня оба студента встретились снова в семь часов, но уже в том коридоре, где когда-то заключили свой маленький мирный договор. Здесь места было меньше, но и эхо правда не разносилось так сильно, как в холле с высоким потолком. Гермионе было интересно, как Малфой решил проблему с музыкой, потому что, как бы ни стыдно ей было в этом признаться, о магических инструментах она знала мало.       Драко подошёл к подоконнику и достал из небольшого мешка, который принёс с собой, деревянные чашу и бутыль. Поставив предметы у окна, он наполнил ёмкость водой. — Вода? — непонимающе спросила девушка. — Ты же знала, что у воды есть память? — вопросом на вопрос ответил он. — Я вспомнил свои дополнительные занятия летом. Мы с учителем проходили некоторые аспекты магии русалок. Вот там я и узнал, что зачарованная вода способна запоминать звуки. Конечно, если правильно произнести заклинание на русалочьем языке. — И у тебя получилось?! — Гермиона не могла поверить, что её сокурсник изучал в свободное время такую сложную магию. — Не с первого раза, — неохотно признался Драко. — Но да, у меня получилось. У нас есть несколько ребят, которые тоже занимаются танцами по выходным. Да, Грейнджер, не смотри на меня так, не ты одна такая. Ну, и не у всех есть такие таланты и здоровая самооценка, как у меня. Так вот, вода запомнила каждую мелодию во время их занятий.       Он нарисовал в воздухе палочкой несколько сложных закруглённых фигур, и из чаши поднялся водяной шар. Ещё один взмах — и из него плавно начали падать капли. С каждой каплей коридор наполнялся теми самыми мелодиями, под которые должны будут танцевать ученики во время Святочного бала. Вскоре Гермиона заметила, что капли падают не только в чашу, но и поднимаются оттуда обратно в пузырь, который начал переливаться мягкими красками. С музыкой танцевать стало гораздо легче и веселее. Хотя, может, это просто у Гермионы стало лучше получаться. — Давай сделаем перерыв, — предложила она после полутора часов движений. — А потом можем ещё немного потренироваться, как раз в девять и закончим. Ты не против? — Нет. Всё равно сегодня вечером никаких дел нет, — ответил Драко, присаживаясь на подоконник. За окном снова крупными хлопьями падал снег. — Ты уже пригласил кого-нибудь на бал? — спросила Гермиона, отпивая немного воды из зачарованной бутылки: вода в ней меняла свою температуру от желания волшебника. — Да, — коротко ответил Драко, не сводя глаз со снегопада. — Пэнси? — Это так очевидно? — Ну… Просто она единственная девочка в твоей компании. И вы, кажется, с детства дружите. Это логично. Просто я не замечала, чтобы ты проводил время с другими девочками.       Драко лишь как-то невесело усмехнулся, но даже не посмотрел в сторону Гермионы, уткнувшись лбом в оконное стекло. Прозрачная поверхность чуть запотела от тёплого дыхания. На несколько минут наступила тишина. Летящий снег словно гипнотизировал, создавая в голове белый шум. — Слушай, — сделав глубокий вдох, нарушил молчание Малфой. — А если бы, чисто теоретически, я бы позвал на бал тебя… Ты бы пошла? — Хм… — Гермиона несколько секунд подумала, а затем ответила с хитрой улыбкой, вздёрнув подбородок: — Пошла бы.       Драко тут же повернулся в её сторону, смотря широко раскрытыми глазами. То ли от удивления, то ли от испуга. — Я хотела бы посмотреть на лица Гарри и Рона, приди мы вместе. Они три дня со мной не разговаривали, когда узнали, что ты учишь меня танцевать.       Драко ещё какое-то время смотрел на Гермиону тем же взглядом и в итоге просто расхохотался. — То есть, — наконец сказал он, вытирая навернувшиеся от смеха слёзы. — Ты бы сделала меня своим орудием мести? Грейнджер, а не слишком ли ты жестока и коварна? Гриффиндор точно твой факультет? — А что, думаешь, мне бы пошёл слизеринский зелёный? — наигранно наивно спросила она, покрутившись перед парнем, словно перед зеркалом.       Драко внимательно оглядел её с ног до головы. Попытался представить на ней форму девчонок своего факультета. Получалось плохо.       Он протянул к ней руку и мягко заправил за ухо длинный локон, выбившийся из пышного хвоста. — Нет, — ответил он. — Красный и золотой тебе идёт больше.       Кончики его пальцев задержались на её щеке, проведя тонкую дорожку до подбородка. Серые глаза медленно изучали каждую деталь её лица, как и карие напротив изучали его. Казалось, что-то неведомое сейчас плетёт вокруг этих двоих невесомый кокон из новых для них чувств. От кокона отскакивали мелкие искры, что кололи руки, заставляя те тянуться к рукам напротив. Кололи глаза, не давая им закрыться и увести взгляд. Кололи внутренние органы, из-за чего сердце стучало громче, а где-то под ним словно щекотали перьями при каждой мысли, при каждом взгляде друг на друга.       Занятие не продолжилось. Скомкано попрощавшись до завтрашнего дня, они слишком быстро разошлись в разные стороны.

***

      Вот и наступил долгожданный для многих день. В холле яблоку было негде упасть. Скорей бы про­било восемь — двери зала распахнутся и начнется долгожданный бал! Многие все еще искали в толпе своего кавалера или даму с других факультетов. — Да где же Гермиона? — в который раз спросил Рон. Он заметно нервничал.       Тяжело отворились дубовые входные двери, и в холл вошли гости из Дурмстранга во главе с профессором Каркаровым. Сразу за ним шел Крам с незнакомой красивой девочкой в нежно-голубом платье. — Участники Турнира, пожалуйста, пройдите сюда, — прозвучал голос профессора МакГонагалл.       Профессор была в мантии из красной шотландки, тулью шляпы украшал довольно-таки безобразный венок из чертополоха. Она объяснила чемпионам, что пока им надо постоять здесь: они войдут в зал парами, церемон­но, после того, как все остальные усядутся за столы. Флер Делакур с Роджером Дэвисом встали первыми у самых дверей. Дэвис не верил своему счастью и не отрывал за­чарованного взгляда от красавицы Флер. Подошли Сед­рик с Чжоу, а замыкал тройку Крам со своей спутницей. И только увидев девушку вблизи, Гарри и Рон поняли, кто же это — это была Гермио­на! Только совсем не похожая на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчесаны и скру­чены на затылке в красивый блестящий узел, легкая ман­тия небесно-голубого цвета, да и походка совсем другая, наверное, потому, что плечи не оттягивает тяжелый ра­нец. И она улыбалась, правда, немного скованно. И периодически искала кого-то глазами, помахав Гарри и Рону.       Когда все наконец уселись по местам, МакГонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и сле­довать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и про­фессор МакГонагалл повела их к большому круглому сто­лу в дальнем конце, за которым сидели судьи. Стены зала серебрились инеем, с темного, усыпанно­го звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плю­ща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики.       После ужина Дамблдор встал и пригласил всех по­следовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое простран­ство. Еще один взмах, и вдоль правой стены выросла сце­на— с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и во­лынкой.       На сцену вышел ансамбль «Ведуньи», встреченный восторженными рукоплесканиями. У ведуний были длинные растрепанные волосы, черные мантии нарочи­то порваны и потерты. Гарри с нетерпением ждал, чтобы они заиграли, совсем забыв, что за этим последует. Веду­ньи разобрали инструменты, фонарики на столах погас­ли, и участники состязания со своими дамами поднялись со своих мест.       Гермиона впервые почувствовала себя принцессой из сказки. Сказочный замок, сильный и добрый принц, который кружил её в танце, красивое платье. Такого восторга и счастья она не испытывала ни разу. Музыка менялась одна за другой, как и танцы постепенно переходили от строгих и чопорных до более раскрепощённой дискотеки. В перерывах между ними Гермиона успевала только выпить по стаканчику сока и перекинуться парой слов с однокурсниками, оказавшимися рядом. Вот только одного она никак не могла найти. Драко словно не было на этом празднике, хотя она точно видела несколько раз танцующую или пробегающую мимо Пэнси, похожую на розовый пышный кекс на ножках. — Крам, я пропущу пару танцев. Уже голова кружится, — смеясь, сказала Грейнджер. Виктор с улыбкой кивнул и отошёл к столам с напитками, а девушка нашла глазами столик, за которым сидели Гарри и Рон. Ей кажется, или они сидели там с самого начала праздника? — Очень жарко, — обмахивалась ладонью Гермиона, садясь рядом на лавочку.       Рон взглянул на неё испепеляющим взглядом. — Что с тобой? — Гермиона удивленно вскинула на него брови. Неужели кто-то может так злиться во время такого торжества? — Сама не понимаешь?       Гермиона перевела взгляд на Гарри, но тот лишь по­жал плечами. — Рон, да что… — Он из Дурмстранга — вот что! Он соперник Седрика. И нашей школы. А ты… ты… — Рон подыскивал слово, ко­торое описало бы преступление Гермионы. — Ты брата­ешься с врагом — вот что!       Гермиона рот открыла от изумления. — Рон, это же просто праздник… — попытался заступиться за подругу Гарри, но его перебила Гермиона. — Глупость какая! — наконец вымолвила она. — «С врагом!» А кто прыгал от радости, когда Виктор при­ехал? Кто хотел взять у него автограф? У кого в спальне его статуэтка?       Рон пропустил все эти обвинения мимо ушей. Он продолжал обвинять Гермиону в том, что она согласилась на приглашение Виктора, о том, что она выдаст все тайны Хогвартса, что она предала их дружбу. Гермиона пыталась всё объяснить по-человечески, но Рон видел её попытки только как глупые отговорки. Девушка замолчала, чувствуя, как горло сжимается от подступающих слёз. Так обидно в последний раз ей было, только когда Малфой на втором курсе назвал её «грязнокровкой». Но тогда это было ожидаемо от глупого и самовлюблённого аристократа. А ожидать такой удар от лучшего друга… Можно ли после этого вообще называть его другом?       Всхлипнув, Гермиона вскочила и как можно скорее выбежала из зала.       Она хотела спрятаться. Где-нибудь в тёмном углу, чтобы её никто не нашёл. А ещё лучше, чтобы этого разговора никогда не было. Что плохого в том, что она хотела хоть раз в жизни побывать не серой заучкой, подругой Гарри Поттера, а самой настоящей Гермионой, красивой, весёлой, которая смогла понравится такому, как Виктор Крам.       Стараясь затолкать все обидные слова куда подальше и мысленно проклиная Рона, Грейнджер забежала в уже такой знакомый и родной коридор. Здесь стоял полумрак, факелы мерно горели и музыка едва слышно доносилась до этих мест. Она залезла с ногами на подоконник и обняла колени, совсем не заботясь о том, помнётся ли платье. Бал скоро закончится, а значит ей уже вряд ли придётся возвращаться на танцы. Она старательно стирала со щёк слёзы, радуясь, что решила не красить глаза. Кожа на оголённых руках быстро покрылась гусиной кожей, когда девушка прислонилась к холодному стеклу. — Вот она, моя девочка, — раздался позади громкий голос. Малфой нашёл её. — Знаешь, я сегодня почувствовал себя гордым отцом, который научил своё детище летать на метле. Ещё и такого партнёра ухватила. Признаю, ты умеешь произвести фурор.       Гермиона хмыкнула. Драко показался в поле её зрения. Чёрная мантия небрежно висела на плечах, белая рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы. Руки спрятаны в карманах брюк. — Эй, — чуть тише сказал он. — Неужели ты правда будешь так убиваться из-за этого рыжего недоразумения? — Ты слышал? — снова всхлипнула Гермиона, перебирая пальцами мелкие бусины на юбке. — Ну… Его вопли не слышал, наверное, только глухой. И запертый где-то Пивз. Так что да, слышал. Не думал, что Уизли так хотел пойти на бал с Виктором.       Гермиона прыснула от смеха. Ей вдруг резко стало всё равно. Пусть Рон кричал и топал ногами, но выставил же дураком сам себя. А если Драко пустит эти шутки ещё дальше, то смеха станет ещё больше. Грейнджер даже стало немного жаль Рона. «Не хочу о нём думать, — решила она, тряхнув волосами. Из-за движения, где-то на затылке больно кольнула шпилька, и девушка ойкнула. — Что случилось? — спросил Малфой. — Ничего страшного. Всего лишь жертва ради красоты, — попыталась улыбнуться девушка, вытаскивая из волос надоевшую заколку.       Драко несколько секунда молча смотрел то на её сложную причёску, то на брошенный на подоконник маленький кусок металла. До него дошло, что же так сильно резало ему глаза весь вечер. Он был согласен на все сто процентов, что Грейнджер выглядела прекрасно на балу. Её и правда было сложно узнать, когда она сменила вечную форму. А вот её волосы… Да, она смогла усмирить свои кудри и придать им интересную форму. Но уже не было той самой гривы, гордости гриффиндорского львёнка. — Давай помогу, — произнёс он, протягивая руку. Гермиона замерла, глядя на его лицо. Его пальцы ловко и крайне осторожно выуживали заколки из её причёски, освобождая одну прядку за другой. Она чувствовала, как он мягко перебирает их в руках, распутывая, прежде чем опустить на плечи и спину. Через какое-то время все эти маленькие орудия пыток лежали кучкой бесполезного металлолома, потому что мысленно гриффиндорка поклялась себе, что больше никогда в жизни не будет их использовать. Она с наслаждением выдохнула и запустила пальцы в волосы, массируя кожу головы. — Так гораздо лучше, — улыбнулась она. — У окна холодно, — сказал Драко, и на плечах Гермионы, которая не успела даже ничего ответить, оказалась его чёрная мантия. Девушка тут же вспомнила, как они вдвоём покидали тонущее здание Геодезической службы и она тогда пряталась под его квиддичным плащом. Грейнджер повернулась в его сторону, свесив ноги с подоконника. Теперь её колени задевали его ноги, на плечах она чувствовала его руки. Где-то в Большом зале заиграла новая музыка. Кажется, бал скоро подойдёт к концу.       Она медленно, словно во сне, положила руки на ткань его рубашки, на грудь. Ладони ощутили, как дико колотится сердце. Наверное, её стучало так же. Она едва ощутимо вздрогнула, когда его пальцы мягко коснулись шеи, перебегая на затылок, путаясь в длинных волосах. Гермиона глубоко вздохнула и подалась вперёд.       Удивительно, но они не стукнулись носами, как ей рассказывали некоторые девчонки из комнаты. Наоборот, казалось, что их губы сами нашли друг друга, как два магнита. От затылка и по позвоночнику пробежала горячая волна, которая растеклась по всем нервным окончаниям, до самых кончиков пальцев. Гермиона обнимала Драко за плечи, а его руки лежали на её талии, поглаживая спину. Поцелуй тёк неторопливо, они знали, что у них есть время, в котором они могут немного потеряться.       Оторвавшись друг от друга, ни один не отвёл взгляд и оба сошлись во мнении в своих мыслях: «мне нравится; я не хочу тебя отпускать; я хочу дальше узнавать тебя; я хочу быть с тобой рядом».       Они ничего не говорили друг другу. Гермионе лишь обвила руки вокруг его талии и прижалась сильнее, а Малфой положил свою голову на её макушку. В этом молчании, которое нарушала лишь тихая музыка из дальнего коридора, были не нужны слова. Они всё скажут друг другу потом. Поговорят об этом завтра. А сейчас им достаточно просто быть рядом. — У меня есть для тебя подарок, — через несколько минут Драко хрипловатым голосом нарушил тишину и достал из кармана брюк маленький мешочек из чёрного бархата и протянул девушке. Руки Гермионы слегка подрагивали, когда она развязывала шнурок. Внутри оказалось кольцо из неизвестного ей красно-золотого металла, украшенное прямоугольным камнем необычной окраски: он был бурым и весь усыпан мелкими крапинками, словно внутрь заключили маленький кусочек звёздного неба. Если бы, конечно, небо по ночам было красным. — Это авантюрин. Волшебники верят, что этот камень помогает найти путь к своему предназначению и убирает преграды на пути к целям. — Драко… — тихо проговорила Грейндежер, не отрывая взгляд от поверхности камня. В свете факела «звёзды» на нём начинали плавно перемещаться. — Он очень красивый. Это… Это замечательный подарок! Спасибо. — Наверное, я должен сказать «С Рождеством», — усмехнулся Малфой, беря девушку за ладонь и надевая кольцо на указательный палец. — Хотя до него ещё рано. — А у меня тоже есть подарок, — хитро улыбнулась Гермиона. — Но он придёт к тебе завтра утром с совой. Если бы я знала, что у нас будет обмен подарками, то взяла бы его на вечер. — Теперь не усну в ожидании утра.       Гермиона рассмеялась. Вскоре они всё-таки решили вернуться на праздник и даже успели вместе исполнить последний танец. В зале не было уже и половины учеников трёх разных школ, в том числе и Гарри с Роном. Многие решили собраться в общих гостиных и ещё немного «отметить» наступивший праздник. Гермиона же поняла, что чертовски устала за этот вечер. Возможно, что и не за вечер, ведь были тренировки, уроки, домашние задания, поиск наряда и укрощение строптивых волос.       Драко проводил её до самого входа в башню, всю дорогу держа за руку и тихо, чтобы не разбудить дремавшие портреты, рассказывая разные истории.

***

      Наутро среди кучи своих подарков Драко и правда обнаружил маленький свёрток без подписи. Он отнёс его в комнату, чтобы открыть подальше от любопытных глаз. Внутри лежало что-то мягкое, и парень поспешил развернуть синюю бумагу. Увидев содержимое, он не сдержал искреннего смеха.       С шуршащего полотна на одеяло выпала мягкая игрушка. Самая обыкновенная, маггловская. Плюшевый лев смотрел на него неподвижными карими глазами, а к его лапке была привязана записка с почерком, который он теперь везде узнает: «У него тоже есть грива».