Схватка

      Закончив кропотливую работу с недавно поступившими на компьютер документами, раскрывающими результаты тестирования детей в последнем Лабиринте, который в ближайшем времени должен закрыться ввиду нецелесообразности, доктор Пейдж с облегчением выдохнула и прикрыла на несколько секунд глаза. Полученные данные ее вполне устроили, а на большее ей рассчитывать не стоило. Каждый раз она получала почти одни и те же показатели: реакции иммунов на различные ситуации были относительно схожими. Создавалось впечатление, что она топчется на одном месте, и это совсем не радовало. Единственной ее надеждой хоть на какое-то продвижение в деле создания сыворотки против вируса был объект А-7, который около трех лет прожил в Лабиринте. Его антитела отличались особой выносливостью, да и в плане умственного развития канцлер могла назвать подростка одним из самых сообразительных и быстрых в плане решения сложных задач. Нельзя было прямо кардинально считать, что из крови иммуна выйдет что-то дельное, но ей будет что доложить на Совете перед уважаемыми людьми в защиту и себя, и организации, в которую она вложила все свои силы и все свое время, чтобы доказать, что ПОРОК способен создать лекарство против смертельно-опасной Вспышки, уничтожившей большую часть населения всей планеты.         Выключив компьютер и немного прибравшись на широком стеклянном столе, женщина встала с кресла и поправила слегка загнувшийся ворот у белоснежного пиджака. Ее привычка выглядеть идеально не засыпала даже после окончания рабочего дня, когда приходилось допоздна находиться в организации, чтобы получить хоть какие-то данные, пускай и не самые утешительные. Женщина все чаще и чаще предпочитала проводить первую половину ночи в ПОРОКе. В темное время суток думалось лучше, да и суеты меньше, можно было как следует погрузиться в исследования, заранее зная, что никто не отвлечет.       А то же без канцлера и дня многие прожить не могут, особенно ее заместитель, по совместительству начальник отдела безопасности. Дженсона приходилось контролировать во всем, чтобы он по своей воле не натворил глупостей. Ей уже вполне хватило всех его осечек за все трудоемкие года их совместной работы, что целый поезд наберется, который, кстати, только несколько дней назад захватили бывшие объекты в надежде вызволить из плена своего друга. Только мало эти ошибки учат Дженсона не делать их в будущем, как думала доктор Пейдж. Почему-то мужчина продолжал совершать новые и совсем не стыдился того, что делает что-то не так. А она все верила, что когда-нибудь ей не придется расхлебывать заваренную другим кашу.       Выключив настольную лампу, от которой заметно устали глаза, а затем — свет во всем помещении, доктор Пейдж неспешно покинула свой кабинет. В теории сегодняшний рабочий день можно считать законченным. А вот на практике... Ей предстояло еще обсудить не терпящий отложения вопрос с Дженсоном и только затем можно отправиться домой с чистой душой. В пустую квартиру она всегда успеет.       Шаг за шагом, не торопясь, по широким длинным и витиеватым коридорам с мягким теплым освещением, минуя не одну лабораторию с прозрачными стеклами, канцлер добралась до места работы заместителя. Она точно знала, что он у себя в кабинете, тем более в такой поздний час, когда за окном уже давно стемнело и включилась абсолютно вся подсветка главной высотной башни.       Порой доктору Пейдж казалось, что Дженсон вообще не покидает пределы комплекса, а остается ночевать прямо у себя в кабинете на диване, благо этот предмет мебели там имеется. А много ли мужчине нужно было? Он так же, как и она, был предан работе, ПОРОКу, он так же стремился к тому, чтобы как можно скорее создать эту выстраданную и несчастную сыворотку. А что касается личной жизни...       На свою канцлеру было все равно, а на душевные перипетии Дженсона-то тем более. Есть вещи, которые ее не касались, даже краем, и как раз близкий круг общения одного из своих важных сотрудников входил в их число.       Она вообще немного знала о своем заместителе, кроме того, что он отличный стрелок, способный как следует постоять за себя и дать достойный отпор врагу: зараженному или тому же коллеге по работе — Дженсон не видел большой разницы. Если угрожает опасность, под его горячую руку попадет даже тот, кто просто мирно проходил мимо. Да, упорства у него хоть занимай, что приветствовалось в ПОРОКе, но вот и эгоизма с наглостью тоже имелось в избытке. Со временем канцлер к этому привыкла, поставив мужчину на место, обозначив рамки дозволенного. Она вовремя объяснила ему, кто здесь главный и кому придется подчиняться, а если он вдруг решит выпустить когти и показать клыки, то пусть рассчитывает только на себя. Никакого своеволия в ПОРОКе она не потерпит.       В дверь постучались. Вежливость никто не отменял. Правда Дженсон сам обычно без предупреждения влетал к ней, сразу с порога начиная грузить проблемами. Канцлеру пришлось смириться с такой особенностью его поведения. У всех бывают минусы.       — Кто там еще? — недовольно буркнул мужчина, не отрываясь от разбора груды папок, которыми был завален его стол. Дженсон был на месте, как и рассчитывала доктор Пейдж. Он не был образцом чистоты и аккуратности. Беспорядок — чаще его постоянный жилец. Но что удивительно, мужчина всегда находил нужное в собственном хаосе. — Я занят!       Но канцлера тон Дженсона не остановил. В последнее время он не шибко располагал к общению, да и в принципе был не в духе. Заходил в кабинет к доктору Пейдж только исключительно по наиважнейшим вопросам, постоянно пропадал в просторах организации, пытаясь найти любую помарку в действиях своих подчиненных, или часами изучал различные данные объектов, чтобы отправить их в лабораторию в правильной последовательности, хотя понимал, что это не особо важно.       Но окончательно мужчину вывел из себя — очередной гадкий поступок одного одаренного объекта, которого Дженсон самолично мечтал прикончить, пустив пулю в грудь. Пожалуй, эта цель была важнее создания лекарства.       Однако, несмотря на сложившиеся обстоятельства в целом, мужчина находил в себе силы всегда поддерживать деловые разговоры с канцлером. И она понимала причину такого его поведения — надежда на создание лекарства не так сильна, как казалось еще несколько лет назад, когда впервые в Лабиринт отправили первого иммуна, а затем запустили первое выращенное в специальных условиях биохимическое существо, а результаты исследований не утешительны. И Дженсона, естественно, это злило. Злило многое, поэтому он иногда срывался, но сразу же остывал и брал себя в руки, продолжая делать вид, что полностью доволен такой жизнью.       — Это вы, — протянул мужчина, натянув скупую улыбку на лицо, как только заметил на пороге кабинета канцлера. Желания разговаривать с ней, конечно, не имелось никакого, но не может же он ее выгнать? В его праве только надеяться, что беседа на час не затянется. — По какому вопросу?       Доктор Пейдж мягко захлопнула за собой дверь и уверенной походкой прошла в кабинет, окинув безразличным взглядом множество документов на столе. В отличие от своего заместителя она была больше настроена на решение задач совместными усилиями.       — Ваши нынешние действия по отношению к невинным людям за пределами Последнего города неприемлемы, — твердо произнесла женщина, строго смотря в бодрое лицо Дженсона. К разгару ночи у него тоже прибавились силы. — Я настоятельно прошу пересмотреть ваше отношение к проблеме поимки Томаса и больше не подвергать жизнь других смертельной опасности.       — Доктор Пейдж, вы сами поставили мне задачу поймать объект А-2, — достаточно тихо, но уверенно сказал мужчина в свою защиту. Он не мог позволить слабость в такой ответственный момент, когда жизнь всего ПОРОКа зависит от проверенных и четко отработанных действий охраны. Конечно, Дженсон слабо верил в то, что этот ненормальный парень способен разнести в пух и прах весь комплекс, но ожидать от иммуна можно все, что угодно, тем более, когда он получил слишком много зла от организации. — И я ее выполнил. Другого способа отловить объекта я не вижу. А смерть невинных людей, как вы выразились, всего лишь излишки операции по уничтожению вражеской цели.       Да, пришлось действовать жестко, пришлось уничтожить приличное количество людей почти что с воздуха, дабы в толпе добраться до единственной цели, которая подобралась слишком близко к стенам Последнего города.       — Нет, Дженсон, — чуть мягче выразила свои мысли доктор Пейдж, выпрямив и до того ровную спину, поэтому стала казаться для мужчины еще выше, особенно на высоких шпильках, горячо любимых женщиной. Она никогда за все свои годы правления в ПОРОКе не изменяла стилю: классика в белых тонах — то, что никогда не устареет и всегда будет смотреться выигрышно. — Вы не выполнили поставленную мной задачу, а создали новую проблему: своими действиями  вы только еще сильнее разожгли огонь ненависти людей к ПОРОКу. А вражда сейчас может привести к страшным последствиям, о которых вы, к сожалению, не задумались, прежде чем пустить в ход тяжелое оружие, не оставив и шанса.       — Вы противоречите сами себе, доктор Пейдж, — усмехнулся Дженсон, позволив себе откинуться на спинку кресла и дать свободу уставшим от долгого напряжения мышцам, тем самым показывая, что ему почти что все равно, кто перед ним стоит, а уж на слова и подавно. Сейчас он рисковал, но этот риск оправдан. В его деле без него не выжить. — Уничтожить объект А-2 для нас гораздо важнее каких-то там разборок между людьми и их отношения к ПОРОКу. У нас цель — создать лекарство и, когда мы ее достигнем, все эти мелкие неудачи мгновенно затрутся в памяти. Даже в вашей. Или вы вдруг пожалели тех, от которых вам во век не дождаться благодарности?       — Мои чувства вас, Дженсон, не касаются, — отчеканила фразу канцлер, наградив мужчину холодным взглядом серых глаз. Да и в целом весь ее вид говорил о том, что она совершенно не согласна со всем услышанным. Мнение Дженсона ее задело. Она не принимала позицию заместителя и считала, что ПОРОК и так достаточно унес жизней людям. Пока прекратить войну. — Я вынесла для вашего размышления свое решение, так что будьте добры, обдумайте его как следует и больше не тратьте время впустую. Его и так у нас нет.       — Я не советую вам вмешиваться в дела моего отдела, — чуть повысил голос Дженсон, пристально смотря в глаза женщине, даже не думая признаться себе, что был в чем-то не прав. Еще бы! Он точно знал, что сделал верно абсолютно все. И канцлер потом ему еще спасибо скажет, правда в благодарности он уже не будет нуждаться. Уж точно не в ее. — Бесполезное занятие. Мне лучше знать, как вести себя, когда дело доходит до военных действий. Лучше займитесь вашими прямыми обязанностями.       Дженсон взял со стола первую попавшуюся папку и показушно уткнулся в нее, пока доктор Пейдж переваривала информацию. Конечно, она знала, что ее заместитель еще тот сухарь, но чтобы в открытую заявить ей на ее место здесь и сейчас... Нет, пожалуй, такой наглости она не ожидала от него.       Канцлер не растерялась. Она враждебным взглядом окинула сидящего напротив нее мужчину, в глазах которого сверкали молнии и время от времени рождались искорки гнева в адрес той, которая окончательно испортила ему этот вечер. Доктор Пейдж сделала маленький шаг к нему навстречу и чуть наклонилась над столом, приблизившись к лицу Дженсона, точно как к источнику огня, надавила ладонью на раскрытую папку. Женщина ни капельки не боялась получить ожог, ведь подобными ранами давно покрыто не только ее тело, но и душа.       Ее всегда отличало умение вести себя сдержанно и максимально спокойно при любых обстоятельствах, и эта ситуация не стала исключением. Доктор Пейдж и сейчас являлась полным олицетворением хладнокровия и уравновешенности, считая, что подобные столкновения взглядов надо решать коротко и четко.       «И он еще учит меня жизни в собственном комплексе. И почему я столько лет это терплю?» — пробежали мысли в голове канцлера, прежде чем она озвучила иное:       — Не думаю, что вы на самом деле в полной мере осведомлены о том, что входит в мои обязанности, — приторно улыбнулась доктор Пейдж и сделала широкий шаг назад. — А вот ваши могут закончиться на следующие же сутки, если вы не возьметесь за ум и не выполните то, что велено. Томас должен быть пойман без лишних жертв! — строго сказала женщина, не сводя прожигающего взгляда с Дженсона. — А если вы не сможете выполнить элементарную задачу, — ее голос вмиг перешел на шепот, — я найду того, кто справится без лишних слов и пустых оправданий.       — И такая ваша благодарность после того, что для вас было сделано? — вскинул бровь Дженсон, отложив папку в сторону.       Он медленно встал с кресла и обошел стол, втянул носом раскаленный благодаря канцлеру воздух и остановился в шаге от ее безупречного лица с идеально ровной кожей. Каждый раз мужчина замечал особенную красоту ее глубоких глаз, вокруг которых собрались морщинки, мягких губ с тонким слоем вишневой помады, которые при желании могли бы подарить как нежные, так и страстные поцелуи, стоило бы Дженсону только захотеть получить их, и густых ресниц, скрытых под слоем черной туши. Но он никогда не стремился завоевать безоговорочное доверие или хотя бы капельку симпатии доктора Пейдж, да и сам никогда не проявлял к ней ни грамма внимания. С такой ледяной особой связываться себе дороже — он твердо знал, что вся ее любовь направлена лишь в одно русло — на ПОРОК. Она не способна проявлять бережных чувств по отношению к людям. Он считал, что и сохранение той кучки жизней за стенами ни что иное, как еще один пункт к достижению заветной цели, который смело можно обойти стороной.       — Всегда знал, что взаимности от вас не дождешься. И какой-то объект для вас гораздо важнее того, в чьих руках ваша жизнь. Спасибо, доктор Пейдж, за заботу! — с притворной нежностью и ухмылкой закончил фразу Дженсон. Ему не было обидно. Ему в удовольствие поставить канцлера на место, тем самым показав, что он тоже знает, как добиться своего без помощи других.       — Нарываетесь на комплимент? — с наслаждением выдохнула доктор Пейдж, чувствуя, как раздражение от уже пустого разговора с заместителем начинает вить паутину в душе. — Тогда вы обратились не по адресу.       — Это вы им ошиблись, когда заявили, что я делаю все не так. Быть может, стоит все-таки подумать вам, а не мне? — в этот раз спросил он более осторожно, хотя бояться ему нечего. Дженсон твердо знал, что доктор Пейдж ни при каких обстоятельствах не выставит его на улицу. Слишком ценный кадр, чтобы поступать с ним, как с шизом, место которому лишь за стенами.       — Немедленно прекратите вашу самодеятельность, иначе я на самом деле приму против вас меры! — сказала канцлер на полном серьезе без капли сомнения, что поступит иначе. Хватит вольностей со стороны некоторых.       — Сгораю от желания узнать их содержание, — Дженсон набрал полные легкие воздуха перед следующим вопросом, хотя спокойствия сейчас хоть занимай. — Может намекнете?       Он вдруг почувствовал, что ему стало приносить удовольствие задевать канцлера колкими фразами, выставляя себя в не лучшем свете. Чего ему терять? Может хоть обстановка слегка разрядится, хотя если он в следующий раз ляпнет что-то неудачное в адрес канцлера, она точно может расценить это, как враждебный посыл. С ней всегда нужно быть аккуратным, всегда стоит думать на два шага вперед, прежде чем что-то сказать, всегда нужно иметь четкий план в голове, как и с убийством шиза, а то не ровен час укусит.       «За что я до сих пор его терплю? Почему он позволяет себе делать то, что ему заблагорассудится?» — очередная мысль возникла в голове женщины. Лучше бы она домой поехала, чем потратила столько времени едва ли ни впустую.       — Прекратите пререкаться со мной, Дженсон! — ее низкий голос был насквозь пропитан холодом, а едкий взгляд, казалось, мог бы уничтожить половину всех важных документов, оставшихся без внимания хозяина. — Делайте, что вам велено! Иначе вам придется в другом месте зарабатывать на жизнь. Больше никаких смертей. Это мой приказ. И он не подлежит обсуждению.       — С вами я бы с радостью, — с издевкой сказал Дженсон, сузив глаза, чувствуя в своих руках силу и власть над сложившейся ситуацией. Оставаться в тени никогда не входило в его принципы, поэтому и сейчас исключение он не сделает.       В докторе Пейдж Дженсон сейчас видел соперника, которого надо победить, нужно направить все свои силы, чтобы превзойти его и устранить при необходимости. Но нет, не в плане лишения жизни. Канцлер слишком ценное звено на пути к достижению цели, чтобы поступать с ней так низко. Доктор Пейдж еще пригодится ему, но если она вдруг решит сложить лапки... Дженсон без раздумий поступит так, как должен.       Разумеется, никаких бесед он желал с ней вести впоследствии, но очень хотел оставить последнее слово за собой. Правда доктор Пейдж явно считала иначе. Она уже усекла, что разговор изжил сам себя еще как несколько фраз назад, но она, как глава организации, должна пресечь все потребительские мотивы, иначе за отсутствие понимания придется расплачиваться ей.       — Пока вы еще находитесь на территории моей организации, — излишне вежливо произнесла доктор Пейдж, запихнув вглубь сознания все свои скверные чувства к заместителю. Выражать свой гнев сейчас — не лучшее время. Да и такой человек как Дженсон еще тот мастер психологического давления — в приоритет он ставит только свои собственные интересы и готов добиться своего любыми путями, — то будете выполнять ровно то, что скажу я. И мой вам совет, Дженсон, подумайте над всем, что сейчас услышали. Это пойдет вам только на пользу.       Удовлетворенно вздохнув, она твердым шагом направилась в сторону двери, дав понять, что на сегодня разговор окончен.       Полегчало? Осталась ли она довольна результатом? Скорее, нет, чем чувства могли вызвать положительную реакцию. Ведь с мужчиной подойти к проблеме иначе вряд ли можно было. Но доктор Пейдж давно привыкла к такому отношению. Это для нее зона комфорта и шаг в сторону от привычного будет расцениваться как отклонение от нормы. Ее не сломает такой собственник, жаждущий беспрекословного подчинения, не признающий никаких других позиций. Она не прогнется под накалом чужого мнения, заранее зная, что прекрасно может отстоять свое и остаться в выигрыше на вершине успеха.       Дженсон лишь мрачно усмехнулся, с досадой признавая, что сегодня ему вновь придется остаться с тем, что имеет, то бишь один на один с моральной болью. Он не стал хозяином положения, не добился желаемого, вновь вспомнил, кому не стоит перечить, при этом испытав огромную палитру чувств. От доктора Пейдж он всегда получал массу самых разных эмоций: от искренней радости, что было крайне редко, до удушающего гнева, и именно в ее власти, строгости, умеренных требованиях и заключалась какая-то притягательная сила, которая питала его изнутри, не позволяя сломаться и опуститься на дно. Может быть, когда-нибудь он уступит ей, тем самым нанеся ущерб своему самолюбию, но это уже станет следующим шагом на пути к их взаимному доверию.