Voice of the roads

*** Я не могу перестать видеть их. Сотни дорог, которые я никогда раньше не видел и по которым никогда раньше не ступал. Они все простираются передо мной, приглашая куда-то дальше. Куда-то, откуда я, быть может, никогда не вернусь. Я не знаю куда. Но это же самое интересное, не так ли? Раньше они были навязчивой идеей с тех задворков сознания, куда предпочитают не заглядывать и отправляют все ненужные, раздражающие мысли. Теперь я не могу перестать смотреть на калитку, не имея достаточно силы духа ни чтобы отвернуться, ни чтобы открыть ее и уйти. *** Я пытаюсь отвлечься, честно выполняю работу по дому, сижу с Снусмумриком, даже помогаю Мюмле прополоть огород, но стоит поднять взгляд, оторвав его от грядок, или посмотреть в окно, как я снова вижу закрытую калитку и дорогу. Мне кажется, что я слышу как она меня зовет. Этот голос слаще и привлекательней, чем у любой сирены, которая когда-либо существовала. Но пока свет в доме горит, Снусмумрик дергает меня за рукава, а Мюмла рядом тихо смеется, я затыкаю уши и возвращаюсь к работе. *** Все мое свободное время, которое я не смог забить чем-нибудь, я стараюсь тратить на сон, лишь бы не выходить на улицу. Воздух в доме застоялся, летом в нем душно, но я прошу не открывать окна. Зов становится громче. Я стараюсь зашторивать западные окна, чтобы не видеть дороги. *** Кажется, Мюмла замечает. Она чаще старается меня обнять или лишний раз перекинуться словом. Я не против. Наверное, это действительно видно. *** Мне кажется, что зов затихает и я, все еще избегая смотреть в окно, понемногу стараюсь расслабиться. Я думаю, что он сдался. Пройдет еще пару дней и я, наконец, выйду из дома, без боязни, по желанию глядя на дорогу и, ничего не слыша, отворачиваясь от нее когда мне только заблагорассудится. Так я предполагаю. А потом просыпаюсь утром следующего дня, понимая, что все эти мечты придется отложить на неопределенный срок. Мне снятся дороги. Выложенные камнем, кирпичем, протоптанные, ухоженные, новые, старые - но все неизвестные. Они приглашают, заманивают, затаскивают. Они все зовут меня. С этих пор зов стал громче. *** Я старался не спать, но от всего того, чем я забиваю свое время, я засыпаю на ходу. И снова вижу одни и те же сны. Дороги, дороги, дороги! Собственный дом теперь кажется чем-то вроде клетки, которую я лично запер, а ключ выкинул. И я злюсь на себя за эти мысли, но не могу заставить их молчать. *** Мне действительно становится легче через какое-то время, поздней осенью. Предварительно несколько раз заснув стоя и проснувшись в холодном поту, я обнаруживаю, что совершенно не слышу собственные мысли. Их заглушает зов дорог. Правда, почему-то он исходит вовсе не от манящей дороги за закрытой калиткой. Он зарождается в моей голове. Поэтому мне не помогут шторы. Поэтому меня не спасут окна. Поэтому больше нет смысла так плотно закрывать двери. Все оказалось так просто! Я, наконец, открыл все окна и двери. Уже без опаски вышел на улицу. Впервые за столь долгое время все внутри меня умолкло. Я наконец мог смотреть на калитку и отворачиваться от нее сколько мне вздумается. Ведь я уже знал - я уйду этой зимой. Когда свет в доме погаснет, а Мюмла будет умиротворяюще сопеть рядом, я соберу вещи. Я знаю, зимой она спит особенно крепко, она даже не услышит. Быть может, я оставлю прощальную записку. Наверняка Снусмумрик проснется. Он, наоборот, всегда плохо спит в эти дни и постоянно меня будит, словно бы тоже не созданный для зимней спячки. Он, наверное, спросит, куда я иду. Точно спросит. И попросит взять его с собой, ему ведь все равно не спиться. Тогда я отвечу что-то в духе: "Ты долен остаться с мамой. Кто за ней присмотрит, пока меня нет?" Или как-то так. И буду надеяться, что он поймет. Может, не сейчас, не обязательно сейчас, но когда-нибудь, когда подрастет. А пока я просто хочу насладиться тем временем, что у нас осталось.