Карла
Мы стремительно летели в пропасть чувств, и уже ничто не могло это изменить. И ни о чём не жалели. Между нами давно возникло глубокое уважение и понимание. Мы вместе пережили самые трудные дни и нашли путь к свету. И мы, о боже, научились ценить жизнь. Теперь мы с распростертыми объятиями приветствовали каждый день. Когда девочки заснули, Дамиано ворвался в мой мир. Мы смеялись, целовались, занимались любовью. Любовь… Я любила его, и в этом не было ничего сложного. Словно мне с самого начала было предначертано любить этого мужчину. — Доброе утро, — приветствовал Дамиано дочерей, выйдя в столовую к завтраку. Он выглядел посвежевшим, и я подумала, связано ли это как-то с нашими с ним ранними приветствиями. Он подошёл к Лорелай, поцеловав её в лоб, и взял банан. — Привет, папочка! — откликнулась Лорелай, поглощая кашу. Дамиано ушёл на кухню, чтобы налить себе кофе, что-то напевая себе под нос. Стефания вскинула бровь. — Что это с тобой? — поинтересовалась она, когда он снова вернулся в столовую, продолжая в том же духе. — В смысле? — спросил он. — Ну, не знаю, ты ведёшь себя как-то… странно. Дамиано подбросил банан левой рукой, тут же поймав его правой. — Не понимаю, о чем ты, Стеф. Она подозрительно прищурилась, но вернулась к еде. — Как скажешь, папа. Дамиано ушёл на работу, оставив нас с девочками доедать завтрак. — Он вёл себя очень странно, — снова заметила Стефания, положив себе ещё каши. — Как? Она пожала плечами: — Не знаю. Он напомнил мне… прежнего папу. Каким он был до того, как все случилось. Словно снова стал самим собой. После смерти мамы он ни разу не пел. Я изо всех сил старалась не показывать ей своих чувств, но Дамиано действительно снова стал петь. И это было прекрасно.***
Мы с Дамиано жили словно во сне. И это был самый прекрасный сон на свете. Каждый день, когда мы встречались, у меня перехватывало дыхание. Каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, я чувствовала, что он мой. Как-то ночью, после долгих разговоров и выпитого вина, мы снова начали предаваться любовным играм в гостевом домике. Я стонала, когда он покрывал всю меня поцелуями. Его руки ласкали мое тело, восторженно обводя все его изгибы, словно я была единственной, к кому он всегда хотел прикасаться. Каждый раз, когда его губы прикасались к внутренней поверхности моего бедра, я выгибалась ему навстречу. Каждый раз, когда его язык ласкал моё лоно, я кричала от наслаждения. Ну, а затем я всегда возвращала ему эти ласки, укладывая на спину и склоняясь над его возбуждённым телом. Мне нравилось, как он стонал каждый раз, когда я дотрагивалась до него. Как вскрикивал от наслаждения, когда я прикасалась к нему своим языком. — Да, — молил он, выгибая бёдра мне навстречу, и я наслаждалась его страстью. — Ммм, — стонал он, цепляясь пальцами за простыни. Я чувствовала его желание в каждом его вздохе, в каждом слове. — Да, да, пожалуйста. . И мне нравились издаваемые им звуки, его безудержное желание. Когда ласки закончились, мы нацепили белье и улеглись, крепко обнявшись. Мы разговаривали, смеялись, и я была счастлива как никогда. — Ты боишься щекотки? — прошептал он, проводя пальцами по моим бокам, и я заёрзала в постели. — О нет, перестань! Заливаясь смехом, я пыталась вырваться. Когда мне это не удалось, я тоже принялась его щекотать, и оказалось, что Дамиано боится щекотки не меньше меня. —Ладно, ладно! — смеялся он. И я была в восторге от этого смеха. — Ладно! Ты победила! Победила! Перестань, Джо! — воскликнул он. Я замерла, и меня тут же пронзила острая боль. Словно что-то вонзилось прямо в сердце, и я тут же отодвинулась от него. Он мгновенно сел на постели, осознав, что произошло. — О боже… Карли, прости, — прошептал он. Я едва сдерживала слёзы. Они предательски подступали к глазам, но я сдержалась, сумев изобразить улыбку. — Ничего, — ответила я, качая головой. Он открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Конечно, что он ещё мог сказать? Он только что назвал меня её именем. Внутри у меня всё сжималось от боли и смущения. Я чувствовала себя полной идиоткой. Неужели он каждый раз думал о ней, прикасаясь ко мне? Неужели целовал меня, представляя её? О боже… Мне надо было немедленно попасть в душ. — Я… — начал было он, вставая, но я покачала головой. — Всё в порядке, правда. Думаю, нам пора спать, — сказала я и, сорвав с постели простыню, завернулась в неё. — Я приму душ, а потом поеду домой. Произошедшее выбило почву из-под ног. Я почувствовала, что меня использовали. Он смотрел на меня так, словно хотел многое сказать, но знал, что ничего уже не исправить. Не было таких слов, которые бы помогли мне оправиться от унижения, поэтому он просто оделся. Уходя, он снова пробормотал извинение, но я даже не ответила. Закрыв за ним дверь, я отправилась в душ и встала под струи горячей воды, чтобы хоть немного согреться. Я хотела, чтобы вода смыла с меня всё: его прикосновения, предназначавшиеся не мне, вкус его поцелуев. Мне хотелось забыть его имя. Вода струилась по моему лицу, смывая слёзы. Наверное, вот так всегда и пробуждаются от счастливых снов. Но проснувшись, вы уже не можете вернуться в вымышленный мир, который сами себе создали. Реальность обрушивается на вас со всех сторон, и с этим ничего нельзя поделать.***
— Он назвал тебя её именем? — потрясенно воскликнула Виктория, когда я сидела рядом с ней на диване, прижав колени к груди. — Да. Она насупилась: — После того, как вы.? — Да. — Вот чёрт, — прошептала она. — Мне так жаль, Карли, я даже представить не могу, каково тебе пришлось. — Что ж, я просто поревела в душе. Ничего страшного, — пошутила я, но Вик не засмеялась в ответ. Она по-прежнему хмурилась. — Я в порядке. В смысле, мы оба в порядке, Дамиано и я. Просто это надо пережить. Очередное препятствие на пути. — Постой, что? Карли, это не препятствие. Совсем не препятствие. Это красный свет. Знак «стоп». Предупреждение о том, что нельзя превышать скорость. Ты не можешь по-прежнему думать, что у вас с Дамиано всё серьёзно. — Почему? Мне кажется, мы не зря встретились с ним, мы созданы друг для друга! — Но он не принадлежит тебе, — заспорила она. — Карла… Он назвал тебя именем покойной жены. Это нездоровые отношения. Я поёжилась, качая головой: — Ты не понимаешь, между нами настоящие чувства. Это всегда было между нами. — Знаю, и поверь, я всегда была только «за», но сегодняшнее происшествие всё меняет. У меня всё сжалось внутри, и я ощутила нарастающий гнев. — Ты ведь сама меня на это подбивала бесконечными разговорами о своём реалити-шоу! — Да, знаю, но это… это не просто недоразумение на начальном этапе новых отношений, Карли. Это ненормально. Я знаю, что ты чувствуешь к Дамиано. Я знала это ещё в детстве, но сейчас он не может дать тебе то, что ты заслуживаешь. — Я заслуживаю его, —ответила я. — Он мне подходит. Я чувствовала это сердцем. — Да, но ты достойна полностью исцелившегося Дамиано. А пока что это не так. Кроме того, для него самого будет лучше, если он оправится от трагедии и сможет полностью открыть своё сердце. Не стоит собирать осколки и склеивать из них любовь. Я вскочила, раздраженно уставившись на неё. И как она могла такое говорить?! Она сама меня к этому подталкивала. Убеждала, чтобы я отдалась чувствам к Дамиано, а теперь даёт задний ход. Теперь она вдруг сделалась реалисткой! А мне ни к чему был её реализм. Я просто хотела, чтобы у нас с Дамиано всё было хорошо. — Думаю, зря я всё тебе рассказала, — сказала я и, схватив сумку, направилась к двери. — Пойду прогуляюсь. — Ты правильно сделала, что все мне рассказала, Карли. Мне жаль, что это тебя расстроило, но лучше я сейчас скажу тебе правду, чем то, что тебе хочется слышать. Я люблю тебя, Карли. Ты мой самый близкий человек и заслуживаешь настоящей любви. Той, что дарит силы, а не сомнения. Ты этого заслуживаешь. Ты заслуживаешь настоящего счастья. — Я правда верю, что у нас все получится, Ви. — Знаю, милая. Мне тоже хочется в это верить, но это не значит, что всё произойдет мгновенно. Иногда нужно набраться терпения и подождать. Её слова разбили моё сердце, потому что я знала, что она… права.