Нет нужды говорить о любви

Карла 8 апреля 2003

      В том, что моя бабушка знала о жизни, — заслуга синьора Риччи. Она называла его великим толкователем уроков, которые преподносит нам жизнь, и клятвенно уверяла, что именно он бесчисленное множество раз спасал её в самые тяжёлые времена. Когда она была расстроена, то говорила о своих проблемах. Если была счастлива, то в полной мере наслаждалась своей радостью. Испытывая боль, бабушка старалась докопаться до истинных причин своих страданий.       Никогда ещё я не встречала женщину, умевшую настолько сильно контролировать свою собственную энергию. Её ощущению самой себя стоило только позавидовать. Она никогда не повышала голос и была спокойней всех в мире. Рядом с моей бабушкой невозможно было сердиться. Я по-настоящему верила, что это невозможно.       Проводить пятницу с Риччи — её инициатива.       Только по пятницам мы ужинали не за столом в столовой, а расставляли перед телевизором подносы с едой. Не было ни одной пятницы, чтобы бабушка, старший брат и я не смотрели очередную серию "По соседству с синьором Риччи". Это была давняя традиция, которая брала начало с той поры, когда бабушка была совсем юной. Каждую неделю она смотрела сериал вместе с дочкой, а после взросления Дино заставили его пообещать, что они продолжат соблюдать этот обычай.       Я и сама обожала этот сериал. Вероятно, не так-то много было на свете шестнадцатилетних подростков, кто знал — а тем более любил — синьора Риччи. Если честно, они много потеряли. И хотя сериал был довольно старым, то, чему учил синьор Риччи, не утратило своей актуальности.       Та пятница мало чем отличалась от предыдущих. Мы ели куриные грудки под сыром, говорили о музыке, смеялись над неудачными шутками Дино и обсуждали коллекцию кардиганов синьора Риччи, которая очень походила на мою, потому что бабушка каждый год ко дню рождения вязала мне новый.       Всё было замечательно до тех пор, пока три слова, произнесённых бабушкой, не перевернули всё с ног на голову.       — У меня рак.       Собственная реакция показалась мне совершенно неожиданной. Я резко откинулась на диванные подушки, словно кто-то со всей силы ударил меня кулаком в живот, выбив весь воздух из моих лёгких.       Я обернулась к бабушке, чувствуя растерянность, потрясение, боль. Мои ладони вспотели, желудок противно сжался, казалось, меня вот-вот вырвет.       — Что? — с трудом прошептала я.       Три слова.       Это были всего три слова. И они полностью изменили моё мировосприятие. Разбили мне сердце. Три слова, которые я не желала слышать никогда.       У меня рак.       Я не сводила глаз с губ бабушки, когда она заговорила со мной. По крайней мере, мне казалось, что она обратилась ко мне. Произнесла ли она вообще хоть что-то? Правильно ли я её поняла? Неужели я не ослышалась? Неужто отголоски прошлого вновь настигли меня?       У мамы был рак.       Она боролась с раком.       И умерла от него.       Это словно не предвещало ничего хорошего.       Я затрясла головой, недоумение вихрем обрушилось на меня, когда слёзы медленно потекли по щекам бабушки. Взглянув на брата, я заметила, что он тоже едва сдерживает эмоции.       — Нет.       Это всё, что я из себя выдавила.       Единственное, что пришло на ум.       Я отрицательно покачала головой.       — Нет. Нет, это неправда.       Брат сжал пальцами переносицу.       — Это так.       — Нет, — повторяла я. — Нет.       У бабушки просто не мог быть рак.       У таких людей, как она, просто по определению не может быть онкологии. Она была самой здоровой женщиной в мире. Чёрт, я имею в виду её суперполезные перекусы вроде смузи из моркови, яблок и огурцов. Ручаюсь, во венам бабушки течёт не кровь, а сок брокколи. Здоровые люди вроде неё никогда не болеют. Они становятся ещё здоровее. Не может быть...       О, нет...       Теперь заплакал и Дино. А ведь я могла бы пересчитать по пальцам, когда видела его плачущим.       — Карла... — Он всегда называл меня Карлой, когда дела принимали скверный оборот, а ведь брата сложно назвать серьёзным человеком. Он шмыгнул носом и закрыл глаза. — Это непросто для всех нас. Бабушка хотела рассказать тебе сразу, как только узнала, но она не знала как. Кроме того, необходимо было провести дополнительные обследования и...       — Насколько всё серьёзно? — спросила я.       Оба промолчали.       И это не предвещало ничего хорошего.       Мне казалось, что моё сердце по кусочкам вырезают из груди.       Бабушка прижала руку к губам, слёзы по-прежнему текли по её щекам.       Вновь заговорил Дино. И снова назвал меня полным именем.       — Карла... прошу тебя. Мы должны сплотиться, чтобы вместе это пережить.       — Мы будем бороться, — пообещала бабушка. В её дрожащем, испуганном и неуверенном голосе звучал страх. — Мы будем бороться, Карли, обещаю тебе. Ты, твой брат и я. Мы не сдадимся.       У меня перехватило дыхание. Мне хотелось убежать прочь. Выскочить пулей из комнаты, подальше от дома, из этой реальности. Но я видела, как бабушка смотрела на меня. Понимала, как ей тяжело. Всё её тело сотрясалось от ужаса и страданий.       И потом, я не могла её бросить.       Только не так.       Я придвинулась к ней и стиснула в объятиях. Прижавшись к ней, я уткнулась головой в её грудь и услышала, как бешено колотится её сердце.       — Мне так жаль, —прошептала я, и от переполнявшей меня тоски слёзы брызнули из глаз. Я не знала, что мне делать, и потому лишь крепче прижимала её к себе, продолжая повторять:       — Мне так жаль, так бесконечно жаль.       Она крепко прижала меня к себе и держала так, словно никогда больше не собиралась разомкнуть своих рук. После чего Дино обхватил нас обеих, и мы втроём застыли, обнимая друг друга что было мочи.       Слёзы капали синхронно, и в этот момент мы словно стали единым целым.       Боль не отпускала, и бабушка, ласково коснувшись губами моего лба, произнесла слова, от которых я заплакала ещё громче:       — Прости меня, Карли.       Но всё непременно должно быть хорошо, потому что мы намерены сражаться.       Сражаться вместе.       Чтобы одержать победу.