Она выползает из зеркала также по-пластунски. Ползёт всё дальше и дальше от звенящего стекла, и ей глубоко плевать и на ладони в стеклянной крошке, и на кровь в волосах, и на одежде. Ей очень больно и страшно. Но сейчас не до этого. Главное спастись, а дальше будет видно.
Минута, две, три и наконец-то спасительная стенка. Виолетта с трудом переворачивается, упираясь в холодную стену дрожащей спиной, и вздрагивает от боли, потому что та наконец-то начала подступать. Сил встать нет, так же как и понять, что все её усилия были напрасны. Слишком больно морально и физически. Шадурская начинает тихо плакать.
Слезы сами бегут из глаз по щекам. И это самые горькие слёзы в её жизни. Никогда до этого она так не плакала. Притом, что самое страшное — это происходило беззвучно. Ни единого звука или даже всхлипа, просто молчаливый поток слёз, который пугал даже саму графиню. Она очень сильно хотела кричать, топать ногами и разгромить все свои покои к чёртовой матери, но просто не было сил. Здоровье, которое было итак ослабленно недугом, сейчас не давало даже встать или хотя бы перестать дрожать.
Но слёзы не вечны, также как и то состояние, что накрыло Виолетту. Она не знала сколько времени так просидела, но пришла в себя от жуткого холода по спине и мерзкому чувству, что кровь из сердца доппельгангера запеклась на ней мерзкой корочкой. Пришлось вставать и возвращаться в покои, чтобы попытаться привести себя в порядок и немного успокоиться, а также осмыслить то, что случилось с ней за последнее время.
Женщина кое-как дошла в разгромленные покои и присела за пуфик, перед которым стояло злосчастное зеркало, в котором её чуть не утопила родная дочь. От этой мысли снова что-то защемило в груди, и, видимо, эта мысль стала толчком. Женщина закричала так сильно, что за её голосовые связки можно было начать волноваться. Она смела с туалетного столика остатки украшений и косметики, а также швырнула на пол зеркало. Ей было глубоко плевать на руки, которые ужасно саднили, а также на то, что осколков в них стало на порядок больше. Виолетта рухнула на пол в приступе сильнейшей истерики.
Стекло. Всю жизнь Шадурская жила в этом ощущении боли: Вначале из-за того, что расстроила свадьбу Назаровым, потом за то, что сломала жизнь им и семье Державиных, за то, что не смогла спасти дочку из лап злодеев и много ещё за что. Женщина ненавидела себя и уже давно бы нашла применение патрону в своём пистоле. Однако пока она находила силы справляться, а сейчас и сил не было. Женщина сложила руки на груди и воскликнула.
— Державин! Я ненавижу тебя! Гори в аду!
После этого она лишь плакала около пяти минут, сидя на коленях в разгромленных покоях, но затем посмотрела на себя, в один из крупных осколков зеркала.
Вся опухшая, с красными от рыданий глазами и севшим голосом. Её прическа растрепана, платье порвано и залито кровью. Она в мелких осколках стекла. Выглядит максимально жалко, Но этот внешний вид полностью оправдывал её моральное состояние и вдруг…
Ей стало легче. Видимо, стоило прореветься. Хотя бы раз в 18 лет стоило так реветь. Она выдохнула, хотя её ещё сильно трусило, но она взяла себя в руки. Свою дочь она не бросит. Она ещё будет полезной себе, обществу и миру. А сейчас стоило убраться и привести себя в нормальное состояние, а вначале заняться руками и принять горячую ванну, чтобы смыть с себя разочарование и боль. Ведь именно кипяток помогает в таком деле, да?
***
Горячая ванна — святое удовольствие богатой жизни во дворце. Она лежала в воде и смотрела на своё тело, почему-то вспоминая мужчину, которого совсем недавно проклинала.
flashback.
Шадурской восемнадцать. Она только начала осваиваться в клубе Калиостро. Она очень сильно переживала после разрыва с Александром Державиным, ведь безумно любила его и пошла на огромные жертвы ради него. Тогда она смотрела на то, как тот встречается с этой актрисой Назаровой, и её сжигала боль, а также ревность. В один момент она в порыве эмоций крикнула ему в спину
— Гори в аду, Державин, я тебя ненавижу!
present time
Виолетта усмехнулась со своего воспоминания. Как забавно совпали обстоятельства, что оба раза она проклинала одного и того же человека, и оба раза в моменты крайней боли и отчаяния. Однако сейчас её мысли наконец-то отдыхали, ведь она просто мыла волосы и приводила себя в порядок.
На все процедуры, в том числе и на обработку рук, ушло около полутора часов. Теперь стояла самая сложная задача — убрать покои после всего того разгрома, который в них случился. Конечно, проще было бы позвать прислугу, но те стали бы задавать вопросы, а могли рассказать всё Александру. А женщине это было ни к чему, да и тем более уборка могла бы помочь ей отвлечься от негативных эмоций, которые снова накрывали её.
Женщина, переодевшаяся в простое черное платье, которое идеально подходило для уборки, отправилась в комнату слуг, которая находилась совсем недалеко, чтобы вооружиться веником и ведрами для мусора. Эта миссия ей удалась, и Виолетта начала уборку со сбора осколков с пола. Потом она начала собирать уцелевшую косметику и вещи, возвращая всё на свои места. За несколько часов комната стала выглядеть намного лучше, правда большого зеркала не было, но это она бы уже смогла доверить Динаре.
Виолетта также тайно смогла вынести ведра с мусором куда подальше и переоделась вновь. Очередной бал по какому-то поводу, и ей снова надо быть там и снова быть на нём такой, как и всегда. Строгой и холодной, но сейчас ей почему-то вспомнилось старое стихотворение, которое как нельзя лучше описывало её моральное состояние.
***
моя душа как зеркало разбита
осколки мелкие валяются в пыли
она мертва она давно убита
не слышит бог моли иль не моли
сверкая разлетелась на осколки
моя душа от дикой боли голося
в одну их склеить силы нет и толка
придется жить с собою их неся
расколота на мелкие кусочки
на сотни тысяч беспокойных душ
они мне шепчут и ложатся строчки
моих стихов как вьюги зимних стуж
вон демоны пируют на обломках
моей души мне некуда спешить
бреду а за спиной моей котомка
набитая осколками души
петляя путь лежит через пустыни
заполненные сомном миражей
над головою знак звезды Полыни
оставив в Лете загнанных коней
моя душа как зеркало разбита
осколки мелкие валяются в пыли
она мертва она давно убита
не слышит бог моли иль не моли.
Виолетта засмеялась, потому что впервые в жизни прочла стихотворение по памяти, казалось бы, что в этом такого. Но она слышала его всего пару раз, но и эти пару раз оказали на неё настолько сильное влияние, что она запомнила эти строчки наизусть.
Раздался стук в покои, и аккуратная фигурка девушки подошла к Виолетте и крепко её обняла. Женщина даже понять ничего не успела.
— Я была за стеной всё это время… Вы стали для меня другой.
