Бард и Риэ

      Первой ушла Йеннифер, за ней последовал Борх. На горе осталось двое. Лишь Геральт и Лютик. И последний решил дать о себе знать. — Ух, ну и денёк. Тебе наверняка… — Чёрт тебя дери, Лютик! — рявкнул ведьмак, перебивая барда. Резко развернувшись, он сделал несколько шагов и посмотрел на замершего немного выше собеседника. — Почему каждый раз, когда я оказываюсь по уши в дерьме, ты стоишь с лопатой и накидываешь сверху?! — Ты сейчас не прав… — Ребёнок-неожиданность, джин, всё вот это. Теперь я лишь одного прошу от жизни, чтобы она спровадила тебя подальше от меня!       Услышав эти слова и увидев выражение лица охотника на монстров, менестрель забыл, как дышать. Жёлтые глаза сверкали яростью, зрачки источали ненависть. Даже когда ведьмак отвернулся и отошёл, Лютик не мог выбросить из головы тот яростный взгляд и жестокие слова, которые сделали больнее любого удара. Даже когда ведьмак дал ему под дых в день их встречи, было не настолько больно. — Ясно. Ладно… что ж, спрошу других, как всё было, — бард смотрел на спину ведьмака, а после обронил: — Бывай, Геральт.       Постояв ещё немного, в ожидании неизвестно чего — реакции, или каких-то слов — Лютик сделал шаг назад. Развернувшись, он побрёл прочь. Грудь сдавливало от обиды на несправедливое обвинение. Он понимал, что временами действительно вёл себя несколько навязчиво. Однако в этот раз он был не виноват ни в чём; ни в ссоре с чародейкой, ни в словах Борха.       Не было тех, перед кем нужно притворяться, так что Юлиан перестал удерживать на лице своё привычное выражение весёлого барда, которого не волнуют слова критики. Здесь никого нет, никто не увидит, даже если…       Маска дрогнула, лицо искривилось в гримасе, глаза покраснели, а в носу захлюпало. Всё это время бард держался, подавляя грусть, обиду и боль, но выдержка дала сбой. Он верил, что они смогли стать друг другу чуточку ближе. Да, изначально их отношения держались на том, что ведьмак помогает, защищает барда, а тот в свою очередь помогает людям изменить мнение о Геральте. Пусть тот прославился как мясник из Блавикена, пусть ведьмаков считали такими же монстрами, как те, которых они убивают. Лютик не испугался и последовал за ведьмаком, пусть его не единожды пытались прогнать. Они преодолели так много трудностей, прошли столько дорог вместе, однако же… — Идиот ты, Лютик, — утирая слёзы с глаз, Юлиан возвращался к лагерю, где оставил лютню. — Не стоило открывать рот, особенно после того, как он сорвался на чародейку. Тупица. Болван.       Шагая по тропе и вытирая щёки, бард ненадолго потерял бдительность и оступился. Схватиться было не за что, и покачнувшись, взмахнув руками в надежде восстановить равновесие, Лютик полетел вниз со скалы, закричав. Крик вскоре оборвался, но эхо разнесло его по округе, позволяя услышать его тем, кто находился поблизости и обладал острым слухом. — Лютик? — стоя на скале после ухода барда, Геральт услышал отзвуки крика и обернулся. Окинув взглядом округу, он принюхался и нахмурился, услышав аромат крови. Это было неудивительно, ведь неподалёку произошёл бой, однако то, что он услышал… это была свежая кровь. — Лютик!       Сорвавшись с места, Белый Волк поспешил к лагерю. Преодолев расстояние, он замер, глядя на лютню. Бард, хозяин этого музыкального инструмента, не мог уйти, оставив её. Он здесь не проходил? Но если не здесь, то где? Куда он пошёл? Почему закричал? И возможно ли, что кровь была его?

***

      Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Слышался треск костра, завывание ветра и стук капель. Ощущая прохладу напополам с теплом, Лютик решил попытаться открыть глаза. Хотя бы один глаз. Не сразу, с трудом, но ему удалось это сделать.       Он находился в пещере, лежал на чём-то мягком и тёплом, ощущая это кожей. Кто-то снял с него одежду, оставив в одном нижнем белье. Помимо этого, на теле чувствовались бинты, пахло травами и мясом. Присутствовал запах влажности, присущий пещерам, в которых можно спрятаться от дождя. Причём если судить по шуму и свежести, шедшей с левой стороны, снаружи начался дождь. — Ты пришёл в себя.       Услышав женский голос, Лютик повернул голову в ту сторону и замер. На камне, привалившись спиной к стене пещеры, подтянув ногу к груди и устроив на колене сцепленные в замок руки, сидела молодая женщина. Тёмные брюки и рубашка, сапоги; светлые волосы спадали по плечам и груди. Лицо миловидное, брови светлые, но заметные на бледном лице. Её глаза были закрыты, она не могла видеть, что он проснулся. Тогда как? — Сердечный ритм, — дав ответ на незаданный вопрос, женщина открыла глаза и посмотрела на барда. — Кто вы? — хрипящим шёпотом спросил Лютик. — Моё имя Риэ. Не вставай, — заметив, что Лютик напряг руки, Риэ поднялась со своего места и приблизилась.       Когда она оказалась рядом, Юлиан поразился тому, что её волосы ещё светлее, чем он думал. Переливаясь и блестя в свете костра, они были похожи на расплавленное золото. Глаза были чуть темнее, хотя может это только кажется? — Хочешь пить? — Да.       Кивнув, Риэ поднялась и подошла к костру. Взяв в руки сосуд с носиком, чем-то напоминающий чайник, но меньших размеров, женщина вернулась к барду и помогла ему утолить жажду, бережно придерживая под плечи. — Что случилось? — Я нашла тебя на камнях. Тебе повезло не свернуть шею или разбить голову. Немного пострадали рёбра, множественные ушибы и несколько рассечений. Тебя спасла твоя одежда и водоём на дне ущелья. В противном случае, ты бы не проснулся. — О. — Как твоё имя? — Лютик, к вашим услугам. Я бы поклонился, но вы сами сказали мне не вставать. — Верно. Но даже без поклона, приятно познакомиться, — улыбнулась Риэ. — Как ты себя чувствуешь? — Немного больно. И это странно. Вы сказали, я ушибся и заработал несколько рассечений. Тогда почему? — С того дня, как я нашла тебя, прошло трое суток, — с мягким смешком поведала Риэ, глядя на то, как округлились глаза барда. — Благодаря лекарственным травам и тому, что ты лежал неподвижно, удалось залечить эти повреждения. Рёбра ещё дают о себе знать? — Повязка давит, но я могу дышать. — Замечательно. Однако вставать тебе всё же пока рано. Я не думала, что ты проснёшься сегодня, но думаю похлёбка сойдёт в качестве еды.       Услышав о еде, Лютик осознал, что не ел три дня. Желудок, после той порции жидкости — это была не вода, а скорее холодный травяной чай — решил напомнить о себе урчанием. И оно было очень громким. — Ты проголодался, — улыбнулась Риэ, глядя на сконфуженно нахмурившегося Лютика. — К счастью, похлёбка уже готова.       Бард не ожидал, что Риэ, не выглядящая особо сильной, сможет помочь ему сесть удобнее, прислонившись спиной к ближайшему камню. Он был не сказать, чтобы тяжёлым, однако то, с какой лёгкостью молодая женщина смогла его приподнять... он чувствовал себя странно. С другой стороны, как-то же она его сюда дотащила. Не волоком, однозначно. Хотя может она здесь не одна, а с кем-то ещё? — Как вы оказались… — Извини, перебью тебя. Можно на «ты». Я не так стара, чтобы обращаться ко мне подобным образом, — Риэ сидела неподалёку, держа на коленях миску с похлёбкой, и с улыбкой смотрела на барда. — О, эм. Тогда, как ты оказалась в Драконьих Горах? — Я пребыла в Каингорн к родственнице, которой нужна была моя помощь. Однако после была вынуждена уходить от погони. Дороги были перекрыты, потому пошла через горы. И наткнулась на тебя. Ты тоже был один, или же? — Ты наверняка слышала об охоте на дракона. Я был с одной из групп. Только вот как прошла охота я не знаю, — Лютик скривил губы, глядя на почти опустошённую миску в своих руках. Он сам не заметил, как почти всё съел. Похлёбка пусть и была простой, но вкусной и сытной. — Хотел спросить у других, но упал со скалы. — Хм. Раз ты пришёл не один, тебя должны искать. — О, я сомневаюсь. Один хмурый ворчун наверняка обрадовался, что я пропал. Могу представить, как он рассказал об этом своей Плотве. Больше-то ему не с кем разговаривать. — Вы были близки? — Я считал его другом. Думал, он считает меня своим другом тоже, но как выяснилось… — Лютик замолчал и неопределённо повёл плечом, нахмурившись. Помолчав немного и бросив взгляд из-под ресниц на молчащую Риэ, бард вздохнул и добавил: — Мы поссорились, он наорал на меня, хотя я был не виноват, и вот. Я ушёл, но возвращаясь в лагерь оступился и слетел с тропы. Не помню даже, как падал. Может оно и к лучшему. Лютню только жаль. — Лютню? Я поднималась на тропу, думала позвать на помощь тех, с кем ты пришёл, но нашла только оставленный лагерь. Было кострище, было укрытие от дождя и ветра, но вещи отсутствовали. — Кто-то забрал её. Или выбросил. — Мне жаль.       Лютик бледно улыбнулся и кивнул, благодаря за эти слова, но ничего не ответил. Размышлял над своим положением; не только травмировался, упав в ущелье, так ещё и лютню потерял. А она была подарком Филавандреля. — Если доел, ложись спать, Лютик. Завтра мы покинем это место. — Мы? — Надо выбираться из гор, — кивнула Риэ, подходя к костру. — Нам всё равно по пути, так какой смысл идти по одиночке? Если ты не возражаешь, конечно. — Почему бы нет. — Ложись спать. Во сне организм быстрее восстанавливается.       Риэ забрала у него миску с ложкой и помогла лечь. По какой-то причине, после её прикосновения, бард почувствовал сонливость. Последним, что он видел перед тем, как погрузиться в сон, была тёплая улыбка его спасительницы и блестящие золотые волосы, что скользнули с плеча на грудь.       После того, как Лютик заснул, Риэ пошла к выходу из пещеры, наблюдая за дождём. Сполоснув миски и ложки, она прищурилась. Дождь должен закончиться к утру, опасных тварей поблизости нет, так что можно спать спокойно. Хотя кое-какие меры предосторожности всё же лишними не будут.       Проснувшись утром, Лютик смог сесть и даже одеться. Вчера он об этом не подумал, но Риэ раздела его, чтобы позаботиться о ранах. Бард осмотрел свою одежду, пытаясь отыскать прорехи или хотя бы следы крови, но ничего из этого не было. Одежда выглядела нормально; была целой и словно бы чистой? Хотя если он в самом деле спал три дня, то Риэ могла позаботиться о стирке. Да, скорее всего так оно и было. — С добрым утром, Лютик. Как спалось? — послышалось со стороны выхода, и бард повернулся туда. — Хорошо спалось. И тебе доброе… утро.       Риэ приблизилась и стало ясно, что ростом она немного ниже Лютика. Что касается одежды, она была не похожа на ту, что одевает Йеннифер. Это было не платье в пол, в котором наверняка не удобно путешествовать, а некий аналог камзола. Сапоги на небольшом устойчивом каблуке, чёрные штаны, а сверху недлинное платье, чуть ниже колена. Подол закрывал одно бедро, второе же проглядывало в вырезе, тянувшемся едва ли не до талии.       Волосы, в отличие от вчерашнего вечера, были забраны в причёску и скрыты платком, который не смотрелся вычурно и не привлекал внимания. Бард на него посмотрел лишь потому, что хотел убедиться, что вчера ему не привиделись золотые волосы. — Что-то не так? — Э-э, не то чтобы. Вчера было темно и я плохо рассмотрел, но… ты прекрасна. — Аха-ха, спасибо. Приятно услышать комплимент от обаятельного мужчины, — коротко рассмеявшись, Риэ улыбнулась. — Предлагаю перекусить и отправляться путь.       После того, как поели, Лютик помог со сборами — у Риэ был небольшой рюкзак, в который они сложили миски-ложки и остаток жаренного мяса; сверху закрепили ещё и одеяла, на которых бард лежал этой ночью — и они покинули пещеру. Риэ шла первой и шла довольно уверенно. Словно прекрасно знала, как пройти, чтобы миновать опасные участки. — Я здесь уже ходила. Пока ты был без сознания, я несколько раз поднималась, чтобы набрать хворост и найти воды.       Спуск с гор занял весь день и когда они оказались в деревне, солнце уже село. В деревне была единственная таверна, куда они и пошли ужинать. Хозяин заведения узнал Риэ и сообщил, что её конь ждёт её в конюшне — напоен, накормлен, вычищен. Покусал и лягнул конюха, но ничего серьёзного. — Лютик, выйдем ненадолго, — после ужина, расплатившись за еду и припасы, позвала его Риэ.       Они вышли на улицу и Риэ повела его на конюшню. Попросив подождать снаружи, вошла. А спустя десять минут вернулась к нему с лошадью. Точнее, жеребцом. Он был осёдлан, и явно руками Риэ; рядом с седельными сумками уже был приторен рюкзак и свёрнутые валиком одеяла. Вороной жеребец косился на барда, покорно стоя рядом с хозяйкой. Не верилось, что такое существо может столь спокойно подчиняться женщине, которая в сравнении с ним казалась маленькой. — Лютик, это Вэй. Вэй, это Лютик. Хорошенько запомни его и ни в коем случае не кусай. Укусишь, я узнаю.       Жеребец фыркнул, а после повёл мордой к барду, который замер без движения. Исходя из опыта общения с Плотвой, он не ждал ничего хорошего от этого знакомства, но к его удивлению Вэй просто ткнулся носом в плечо менестреля, тряхнув ушами. Отстранившись, качнул головой и фыркнул, ничего не сделав. — Вот умница. Хороший мальчик. Лютик, нам надо уходить, — шептала Риэ, поглаживая коня по шее. — Точнее мне. Здесь видели солдат здешнего землевладельца, а я, скажем так, подпортила ему физиономию. Мы можем разделиться, чтобы... — Пойдём вместе. Мне здесь тоже делать нечего.       Помедлив, Риэ улыбнулась и кивнула. Перекинув поводья через голову Вэя, она сунула ногу в стремя, подтянулась и взлетела на спину скакуна. Подавшись вперёд, но не позволив жеребцу двинуться с места, она протянула барду руку: — Чудно. Тогда залезай. — Да, сейчас… Что? Я? — Мгм. Поедем быстро, так как солдаты уже на этой улице. Давай.       Лютик посмотрел в ту же сторону, куда смотрела Риэ, и увидел стражу, указывающую в их сторону. Мешкать было нельзя, так что он сунул ногу в стремя и принял руку Риэ. Рывок, и вот он уже на спине жеребца, позади Риэ. — Держись крепче. Я!       Вэй сорвался с места, унося их прочь из деревни. Им в спину летели крики, призывающие их остановиться, а Риэ только пришпорила коня, не допуская даже мысли о повиновении.