Охота на летучую мышь

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «Ильверморни» Директор: Фрэнсис Барди (Великая волшебница, Заслуженный член Всемирной организации знаменитейших зельеваров современности, Верховный чародей, член Магического Конгресса Управления (1700 – 1851гг). Дорогая мисс Брэндон! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Ильверморни». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваш Уэйд Митчерс, заместитель директора!» Именно с этого странного письма начались неприятности и разногласия в семействе Брэндонов. Мэри Элис Брэндон, которой предназначалось письмо, никогда о нем не узнала, что весьма печально. Когда Элис была совсем маленькой, она, как и другие девочки мечтала о сказочном принце, разрисовывала стену над металлической кроватью с железным каркасом в стиле своего «фиалкового королевства», представляла себя эльфийской принцессой с романтичными светло фиолетовыми волосами. Она была настолько свежа и прекрасна в своей беззаботной детской наивности, что в самом деле могла сойти за сказочную принцессу. Даже я, человек, который больше всего на свете ненавидит ее и желает ей смерти, не могу поспорить с данным фактом. Ее безобидные сумасшедшие фантазии смотрителям психиатрической лечебницы, да и самой девятнадцатилетней Мэри Элис Брэндон были только на руку! Ведь в реальной жизни, дикой простолюдинке, дочери бедного ювелира, не суждено живописно лежать на травке в кисейном платье с кружевным зонтиком, читая книжку в кожаном переплете, и тем более не суждено выйти замуж за храброго рыцаря. Но Элис, надо отдать должное ее вулканической настойчивости, все же достала себе супруга лучше, чем суженый из детской сказки. Будучи человеком, именно так Элис рисовала в воображении образ своего идеального семейного счастья и изо всех сил старалась воплотить его в жизнь с помощью нестандартных творческих подходов. В следствие ее фантазий, превратившихся в зависимость, появились пугающие видения – дьявольское наваждение, стремящееся запутать бедную девушку в ее собственных ощущениях. Страшно даже подумать, как суровая действительность могла легко сломать этот нежный цветок с тонким стеблем. Элис бы непременно запуталась в этой тонкой вражеской паутине, если бы не Джаспер, который одной своей серьезной фразой: «Простите, мэм», во время их первой встречи в закусочной в Филадельфии, прогнал этот приторный розовый туман. Да, он был такой практичный, такой чуткий и земной одновременно, что каким – то невероятным образом всегда умудрялся удерживать Элис на ногах в реальности, не давая улететь в радужную эйфорию, подобную наркотическому или алкогольному опьянению – обманчивую и пустую! - Добрых снов тебе, любимый! – Элис, тяжело вздохнув, наклонилась и нежно поцеловала в лоб своего мужа, безропотно лежавшего с закрытыми глазами на холодной мраморной плите в слабо освещенной факелами комнате. В тот момент он особенно походил на прекрасного спящего принца из сказок ее детства: Элис никому не дала до него дотронуться, сама аккуратно убрала вьющиеся соломенные волосы и одела в элегантный черный фрак, закрывавший страшные швы, выполненные железными нитками, оставшиеся на его теле после опытов в подвале Горбина, а снежно – белый воротник рубашки ничуть не отличался по цвету от его застывшего лица. Заслоняя беспомощного Джаспера тенью своих широких, вечно – зеленых листьев от жестоких прибрежных ветров жизни, здесь успела вырасти южная магнолия, посаженная любящей рукой его супруги. Девушка заботливо стряхнула с плеча мужа опавший белый цветочный лепесток. Своей нежностью эти цветы являлись для Элис воплощением Хьюстона - «города Магнолии», где родился Джаспер и саму суть ее любимого человека, самого благородного джентльмена - южанина, какого она когда - либо встречала. Именно поэтому она посадила дерево магнолии – символ Родины возлюбленного над его могилой. Сама же девушка сейчас была преисполнена глубокой надеждой как можно скорее лечь на соседней мраморной плите рядом с ним. - Не знаю, что сказать… - сдавленно прохрипел Эдвард. - Я до сих пор не могу поверить! Это невозможно! – пылко, вместе с тем невыразимо горько выпалил Эммет. Эсми и Розали просто плакали, уткнувшись в плечи любимым с такой отчаянной силой, будто боялись, что и те могут исчезнуть в любой момент. — Это ужасно…Карлайл! Элис, держись. – запинаясь выразила соболезнования Кэйт, другие родственники из Денали, Ирландии, Египта тоже были там, а также Питер и Шарлотта (боевые товарищи Джаспера, обязанные ему жизнью, которые не могли себе простить, что не отплатили ему тем же). Они стояли молча. Раньше Джаспер служил подобием несгибаемой каменной стены для семьи Калленов, отражающей эмоциональные вражеские стрелы. Теперь эта стена исчезла и все вдруг почувствовали, насколько болезненны бывают душевные раны, когда рядом нет эмпата, который может взять на себя чужую боль. «Меня все время бесила способность Джаспера успокаивать! – внезапно ужаснулась собственной слепоте Белла. – Кто теперь будет это делать? Я что, больше никогда не почувствую, как внутри по жилам растекается умиротворенное тепло его дара?! – в этот момент, от внезапно пришедшего осознания невосполнимой утраты, к глазам девушки подступили слезы, но Белла все же смогла подавить их. Элис страдала сильнее, чем она и по-видимому, не желала смиряться с ужасной правдой, поэтому нужно, чтобы в семье хоть кто – то оставался сильным. Белла, глядя на мужа лучшей подруги, вдруг с грустью подметила, что Джаспер, оказывается, был очень симпатичным мужчиной! И как раньше она не видела в нем особых достоинств и никогда не замечала привлекательные элементы его внешности? Наверное, потому что полностью была поглощена Эдвардом? Погибнув, Джаспер вдруг обратил на себя ее внимание. В смерти, когда страшные шрамы от укусов сородичей перестали пылать яркими рубцами на его коже, черты лица вампира казались такими же тонкими и приятными, как у Эдварда. - Что вы все такие печальные? – давящая тяжестью тишина вдруг прервалась серебристым смехом Элис. Все с изумлением обернулись и уставились на нее широко распахнутыми глазами в немом удивлении (так обычно реагируют на ненормальных). Интересно, а вампир может свихнуться? Из всех присутствующих только Каллены не удивились, лишь посмотрели на сестру с еще большим сочувствием. Девушка в ответ присела рядом с покойным мужем на мраморной плите, бережно поглаживая его окостеневшую руку. - Элис, мне, кажется, тебе пора домой, пожалуйста, пойдем! – до плеча овдовевшей вампирши дотронулась мягкая рука Беллы. – Ты опять просидела здесь целый день. Так можно с ума сойти. - Нет, Белла, дорогая, - Элис мягко обвила плечи сводной невестки тонкими руками, словно ребенок, и внезапно ее лицо озарилось болезненной радостью. – вы все не понимаете! Джаспер – бессмертный вампир, он не может умереть, и скоро обязательно очнется! Я просто никак не могу понять, что с ним случилось! – она осторожно провела рукой по еле заметной трещине на его шее. Юная Ренесми, стоявшая в обнимку с отцом Эдвардом невольно вздрогнула. Она любила дядю Джаспера, но после того, как впервые увидела его мертвым, не могла заставить себя смотреть на его бесстрастное лицо слишком долго, а уж о том, чтобы провести пальцем по его восковой коже, не хотела и помышлять. Тетя Элис, наоборот, ничуточки не боялась, а даже, казалось, получала какое – то странное извращенное удовольствие от постоянной близости с трупом: можно было подумать, что ей нравилось к нему прикасаться, постоянно мастерить для его могилы маленькие цветочные шедевры, больше похожие на подарочные букеты, чем на траурные венки; нравилось украшать стены склепа гирляндами из колокольчиков и ландышей. - Послушайте меня! Вампира, ничто не может окончательно уничтожить, кроме огня. – более настойчиво продолжала Элис. – Когда мне раньше приходилось видеть останки наших сородичей, они выглядели несколько иначе. Скажем, их части тела продолжали жить своей жизнью! Белла невольно вздрогнула, вспомнив ползущую по снегу, сочащуюся клейкой жидкостью, оторванную руку Райли во время их давнишней потасовки с Викторией в лесу, и поняла, что именно имеет ввиду ее сестра. Тогда она впервые присутствовала во время убийства вампиров. На твердом бессмертном лице девушки никак не отразились ее душевные волнения, но слова Элис заставили ее задуматься. - Джаспер мог бы себя восстановить, у него всего лишь оторвана голова, для вампира это серьезное, но не смертельное повреждение! – данные слова дались Элис с болью. – Но такое впечатление, что мой муж просто застыл по какой – то причине. Он выглядит как статуя. Это странно. – Элис вдруг поняла, что устала сдерживаться, неистовым потоком горя, слезы хлынули из ее глаз и потекли по щекам. В ту же секунду девушка почувствовала на своей сверхчувствительной вампирской коже приятную прохладу обнимающих ее десятка заботливых рук, схожих по температуре с ее телом, оттого родных. Во все ее существо проникали приятные запахи родственников. - Мы обязательно придумаем, как вернуть Джаспера. – в первое утверждение, прозвучавшее из уст Розали, никто, если быть честным, кроме Элис, особо не верил. Карлайл и Эдвард смерили блондинку неодобрительными взглядами, дав понять, чтоб та не смела внушать Элис бесплотных надежд. Эдвард подумал про себя, но вслух выразиться не решился: «Для Элис было бы лучше, если бы мы похоронили Джаспера на старом кладбище в Хьюстоне рядом с его кровными родными. С глаз долой и с сердца вон, как говорится. Сестра должна смириться с мыслью, что его больше нет, а как это сделать, если она дни и ночи напролет проводит в его склепе?!» - И поквитаемся с этими проклятыми колдушками! – со вторым утверждением, которое прорычал сквозь зубы воинственный Эммет, все бесспорно были солидарны. - Радость моя, пойдем в дом. – Эсми бережно потрепала короткие черные волосы ясновидящей вампирши, но та вдруг начала неистово мотать головой, заставив приемную маму и все их семейство в растерянности отпрянуть. Хрупкие плечики Элис затрепетали, глаза стали недоверчивыми и испуганными. После смерти Джаспера Элис все время прибывала в трансе, без особого интереса пролистывая в голове видения будущего, слившиеся для нее в одну смутную, раздражающую своей смазанностью, картину. - Я не могу оставить Джаспера одного! Если за ним кто – то придет, чтобы украсть, я должна защитить хотя бы то немногое, что у меня от него осталось! - Тогда давай будем заступать на дежурство по очереди. – разумно предложила Белла. – Ты совсем перестала охотиться и сильно ослабла, у тебя черные круги под глазами. - Почему ты думаешь, что за ним может кто – то прийти? Ты что – то видела? – вмешался Карлайл, но не получил ответа на свой вопрос. - Я вам не верю! – вдруг агрессивно вспыхнула Элис, вид у нее в одно мгновение сделался какой – то безумный. Семья Калленов и остальные друзья стояли ошарашенные подобной реакцией, начиная беспокоиться за свою сестру по - настоящему. * * * Частично, Элис оказалась права. Ночью, когда сквозь густые еловые ветви не просачивался даже лунный свет, а вой оборотней становился все тише и уходил далеким эхом в направлении Канады, около каменного склепа Джаспера, обвитого плющом и дикими цветами (по дизайну Элис), послышалось еле уловимое скольжение босой женской ноги и шелест ситцевого платья. Приближение непрошенной гостьи было настолько тихим, что даже Каллены из коттеджа не услышали шагов врага. Лишь Элис поняла, что в усыпальницу входит чужак. - Неужели это все – таки случилось, - во входном проеме пещеры показалась высокая, необыкновенно стройная женская фигура. До ее тонкой талии спускались черные бархатистые локоны, глаза в темноте ярко горели кровавым огнем, точно два драгоценных граната. Когда нахалка посмела приблизиться к алтарю, в клокочущей яростью груди Элис, впервые за ее сто двадцать лет жизни начала подниматься хищница, не менее опасная, чем та, что стояла у входа в пещеру. Девушка угрожающе зарычала, стремясь заслонить останки любимого своей грудью. Страстная мексиканка не удостоила «наивную девочку» взглядом, лишь с отвращением поморщилась от обилия цветочных запахов: траурные венки составляли главную часть здешнего интерьера, отравляя воздух своим приторным (для ноздрей вольной охотницы) благоуханием. - Не глупи и лучше отойди. Я просто хочу с ним попрощаться. – даже, когда вампирша старалась говорить дружелюбно (но тогда был не тот случай), от нее все равно исходила смертельная опасность, и, Элис, чувствуя это, инстинктивно пыталась защищаться. – Глупо ревновать к тому, чего уже нет. - Не приближайся к нему! – больные нервы Элис в связи со смертью мужа были напряжены точно струна новой скрипки, поэтому она не могла и не хотела ничего слышать. Появление чужачки, даже если она не собиралась причинять вреда Джасперу было для Элис неприятно, так как: во – первых, Мария (да, таинственная незнакомка – это именно бывшая возлюбленная мужа ясновидящей) являлась ее соперницей, во – вторых, ее жесткие высказывания, словно металлическая рука в дикобразовой рукавице, безжалостно спустила Элис с небес на землю, а реальность без Джаспера для Элис казалось страшнейшим из кошмаров. - Подумай хорошенько, прежде чем вставать у меня на пути! – малиновая радужка плотоядной вампирши Марии блеснула недобрым огнем. – Ведь я при последней нашей встрече пообещала остаться другом Джасперу, но не тебе. Последнюю фразу, которой южанка надеялась испугать эту миниатюрную, внешне слабую девчонку, можно было уже не произносить, потому что настроение Элис резко изменилось. Ее взгляд сперва остекленел, и в воздухе повисла «неловкая» пауза. Затем, чокнутая эльфийка вдруг подскочила к гордой мексиканке и дружелюбно заключила ее в свои объятия, как некогда Беллу. Даже сама Мария удивилась настолько разительной перемене в настроении собеседницы и машинально отстранилась. «Видимо, слухи не врут и эта Элис действительно сумасшедшая» - пронеслось у нее в голове. - А, ты же еще не знаешь, что я видела! – зардевшись, Элис удивилась собственной оплошности. – Я только что увидела, как ты хочешь рассказать мне о том, кто убил Джаспера и предложить вместе отомстить! Я согласна. Только, если рассчитываешь получить полное доверие моей семьи, ты должна рассказать все очень подробно о Деметрии. Почему он так ненавидит Джаспера? И главное, что связывало вас с ищейкой в прошлом? - И ты мне так легко поверишь? – доверчивость девушки, удивляла Марию больше, чем ее осведомленность. - Даже если ты планируешь меня убить, я буду этому только рада, мне нечего терять! Мария презрительно фыркнула в ответ на откровения соперницы. - Не думаю. Ты не очень похожа на безутешную вдову. И как же Каллены? - А свою семью я успею предупредить, тебе с ними не справиться. – Девушки снова замолчали. Через несколько секунд напряженной тишины, когда Элис уже начало мерещиться, будто она слышит не только едва различимые человеческие шаги, уходящие в сторону Сиэтла, но и грубые звуки мыслей своей соперницы, Мария прервала молчание и решительно заговорила: —Деметрий виновен в гибели моей семьи… - мексиканка рассказывала сухо, чеканя каждое слово, будто ей требовались усилия, чтобы отхаркнуть каждую новую фразу, застревающую в ее горле. – Он приезжал на юг производить собственную чистку без ведома Вольтури. Это случилось уже после разгрома масштабной южной войны с участием новорожденных, организованной Бенито. Тогда наступило затишье, мы с мужем и родителями даже могли себе позволить резвиться среди пустынных разоренных плантаций под лучами палящего солнца, не боясь их возвращения. Я думала наконец пришел покой, но тут появился он… Деметрий, Джейн, Феликс и Сантьяго притворились, что пришли с дружеским визитом, остановились в нашем стойбище в хлеву, пользовавшемся в тех краях недоброй славой у местного населения, благодаря нашему присутствию. Даже черные не дерзали соваться в «змеиное убежище», поэтому здесь мы чувствовали себя в относительной безопасности. Деметрий возжелал меня, как только увидел, однако страсть удерживала его от расправы над нашим ковеном. Но потом он все – таки решил не щадить мои чувства и взять добычу силой - убил мою семью и раздал наши земли врагам. Я возненавидела его и поклялась отомстить, нашла единомышленниц – Нетти и Люси, собрала собственный клан из новорожденных для восстановления влияния на территории Техаса и Монтеррея. Затем я встретила одного обаятельного, галантного офицера - конфедерата. – впервые во время своего рассказа Мария ностальгически улыбнулась, увидев, как резко встрепенулась Элис, беззвучно произнося одними губами родное имя. - Да, Джаспера. Как сейчас помню, к нам вежливо подошел потрясающе пахнувший мальчишка со взрослым вдумчивым взглядом. Родись этот парень на облачном севере, где вампиры могут бродить среди толпы в любое время суток, он вероятно, не дожил бы и до 12 лет, имея такой аромат. «Мм, какая прелесть!» - пропела моя напарница Нетти, склонившись над юношей и глубоко втягивая запах его пшеничных волос и обветренного лица, насквозь пропитанных ядовитым южным солнцем и цветами хлопчатника, упоительным в своей ненавязчивой нежности с нотками свежести. Я хорошо ее понимала, сама еле сдерживалась, чтобы не вонзить зубы в его горло. – Элис невольно содрогнулась, боясь даже вообразить, в каком опасном положении находилась тогда ее вторая половинка. Мария продолжила: «Нетти, сосредоточься, - я сделала над собой неимоверное усилие, и к счастью для Джаспера моя симпатия оказалась сильнее жажды. - Кажется, он вполне подходит: молодой, сильный, офицер…» «Прошу прощения, я могу вам чем -то помочь?» - Джаспер безуспешно попытался заговорить, но мы не обратили на его слова никакого внимания. Он начинал забавлять меня все больше и больше своей наивной, мягкой серьезностью истинного джентльмена, хотя, судя по решительным движениям и тяжелой складке над переносицей, паинькой не являлся и уже успел ощутить на своей шкуре заботы нелегкой человеческой жизни. «А кроме того, есть еще что-то… Чувствуете? – беспринципно продолжила я, оглянувшись на остальных. - Он… притягательный». «Да уж!» - быстро согласилась Нетти, снова наклоняясь к нему. Затем я приказала своим «подружкам» удалиться, чтобы лучше сосредоточиться, ведь мне очень не хотелось убивать такого многообещающего красавчика. Сперва мне показалось, что он испугался, глядя на мчавшиеся к городу с неистовой скоростью, фигуры самых очаровательных девушек, каких он только видел в своей короткой смертной жизни, но Джаспер держался удивительно спокойно…и превращение перенес необыкновенно терпеливо… На самом деле я его приметила в партнеры и полководцы для своей банды задолго до роковой встречи у озера. Его командир поставлял нам добычу из солдатиков своего гарнизона, и долго упрашивал съесть одного нахального выскочку. Он умышленно отправил Джаспера в качестве корма к нам, под предлогом сопровождения колонны беженцев. Неприязнь этого жирного, трусливого вояки к исполнительному, честному, ничего не подозревающему молодому человеку сразу вызвала во мне уважение и интерес к его персоне. - Бедный Джас, как же ему все – таки в жизни не повезло. – непроизвольно вырвалось у Элис. - После первых боев его тонкие аристократические черты, которые и раньше – то не были лишены твердости, совсем окаменели. Став вампиром, он очень быстро из простого храброго мальчика превратился в настоящего сдержанного мужчину и сам неплохо научился мной управлять, хоть и не осознавал этого в полной мере благодаря своей любви ко мне и природному великодушию. Я стала от него зависеть, постепенно Джаспер превращался в главаря банды и меня это очень настораживало, к тому же рядом с ним я становилась слабой, а этого я тем более вынести не смогла. - И ты решила его убить при возникновении первых же трудностей! – жестко прервала рассказчицу Элис. - Я потом сама об этом пожалела, когда он ушел. Джаспер, благодаря своему дару хорошо умел меня успокаивать и отлично держал клан, только упустив его я поняла, как сильно люблю. Деметрий взбесился, узнав, что на сей раз я предпочла ему какого – то «жалкого» человеческого парнишку и поклялся убить соперника, он очень коварен, не стоит его недооценивать. Я уверена смерть Джаспера – это его рук дело. Деметрий до сих пор считает его главным виновником своих неудач в погоне за моим сердцем, даже во время Второй волшебной войны в обход Аро пошел воевать на стороне Темного Лорда, чтобы только Джасперу отомстить… Прислонясь к гробовой плите, Элис задумалась. Затхлый воздух, пропитанный каменной пылью, тяжело бил в голову, мешая перелистывать видения, которые смешивались с болью в висках, то и дело вспыхивая в сознании ясновидящей и застилая ее глаза навязчивой пеленой. «Ему бы это точно не понравилось. Джаспер в прощальном письме наставлял меня оставаться счастливой несмотря ни на что, а я, мало того, что не выполнила его последнюю просьбу и впала в депрессию, еще и кровавую бойню собираюсь затеять.» - подумала Элис и с боязливым видом провинившегося ребенка оглянулась на бесстрастное бледное лицо возлюбленного, оно оставалось таким же спокойным, без малейшего намека на неодобрение. Она осторожно наклонилась над ним, разглядывая каждую, до боли знакомую черточку, такую родную и совершенно чужую одновременно. Черты лица Джаспера действительно в смерти стали идеальными (как тонко подметила Белла), но какими – то ненастоящими. Элис приятнее было видеть их просто живыми! Когда она бережно провела пальцем по застывшим шрамам над бровями мужа, по холодным щекам вампирши снова покатились слезы, но, когда она сжала его мраморное запястье, мертвый желудок девушки, вдруг сделал внутри нее двойное сальто-мортале… «Какое странное видение!» - радостно подумала вампирша, но тут же нашла в себе силы спуститься с небес на землю: «Это должно быть какие – то галлюцинации, я схожу с ума…» Джаспер был единственной ниточкой, которая связывала ее с реальностью, теперь же, когда его не стала, все видения, больные фантазии и расплывчатые картинки серой действительности, смешались для Элис в одно неопределенное грязное пятно. Она сама не поняла, что произошло, но на секунду вампирше показалось, будто ее пальцы содрогнулись от прикосновения милых сердцу рук. - Ну, что, решилась?! – даже по – солдафонски грубая речь Марии не могла разбить хрупкий сосуд приятного безумия, где не было рядом никого, кроме нее и Джаспера, в котором Элис закрылась на те несколько секунд в своем сознании. Только, когда восковые черты ее мужа стали медленно наливаться жизнью, веки легонько подрагивать, а полосы на шее срослась, она поняла, что произошло настоящее чудо и это не видение и не помрачение ума.