Встреча

– Кто там ходит?! – оклик стражника привлекает внимание Цезаря, и он стремительно оборачивается. Нельзя забывать об осторожности, а желающих видеть его мертвым гораздо больше, тех, кого он устраивает живым. Где-то на краешке сознания мелькает, что меч остался в гостинице, и он уже продумывает пути отхода, когда находит взглядом её. «Накаба!». Сердце словно перестает биться. Первая мысль: он бредит. Невозможно чтобы она материализовалась так близко, на расстоянии в несколько шагов. Но даже если это жестокий обман, тело уже рвется к ней… но останавливает маленькая теплая ладошка, которая ложиться ему на грудь. Он готов смахнуть её, словно отвратительное насекомое, но задержка заставляет тело, наконец, подчиниться голосу разума. Он пока ничего не может чувствовать по отношению к девушке, стоящей рядом: ни ненависти, ни благодарности, хотя должен был бы чувствовать и то, и другое. Луиза по-своему пытается поддержать его, спасти от опрометчивых поступков: они в неродной стране, Накаба чужая жена, а Луиза – его законная супруга. Но он не может не видеть боль, промелькнувшую в глазах любимой оттого, что другая женщина может так собственнически касаться его. Горло сводит судорогой, но прежде чем Цезарь успевает сказать что-либо, возле Накабы возникает еще один человек. – Что ты делаешь? – спрашивает он, выходя из скрывающей его тени. Голос знакомый, и Цезарь убеждается в своей догадке, когда свет падает на лицо говорящего. – Адель… – выдыхает Накаба. Цезарь не может уверенно сказать, чего в её голосе больше: удивления, облегчения или испуга. «Неужели они здесь не вместе? Она пришла… увидеть меня?». У Цезаря на миг темнеет в глазах, когда ладонь принца Сенана по-хозяйски ложиться на плечо Накабы. Его жены, его возлюбленной, его женщины! А тот, словно понимая его чувства, продолжает как ни в чем не бывало. – Прошу нас извинить, мы остановились в гостинице неподалеку, – произносит он дружелюбным тоном, изображая светскую беседу. – Моей жене захотелось подышать свежим воздухом, и она, похоже, потерялась. Словно невзначай он выделяет слова, острым ножом режущие Цезаря по сердцу: «нас», «мы», «моей жене». Вызов в голосе едва заметен, зато он в полной мере отражается в его глазах. Два взгляда пересекаются: два принца, два соперника за сердце одной женщины. Да, Цезарь все понял о чувствах этого принца еще тогда, в первое посещение Сенана: Адель до одури напоминал ему себя в прошлом – тогда Цезарь увидел со стороны, как по-детски он вел себя с Накабой в начале их знакомства. Цезарь знает, что нужно произнести что-нибудь нейтрально-вежливое, но голос по-прежнему отказывается слушаться. Сил хватает только на то, чтобы сохранять спокойное выражение лица, не показать той бури эмоций, что бушует внутри. По лицу Аделя мелькает презрительная усмешка: он, не дожидаясь ответа, хватает Накабу за руку и тянет за собой. Кулаки Цезаря сжимают так, что становиться больно и оставаться неподвижным в то время, пока другой уводит возлюбленную – настоящая пытка. Он сбрасывает с себя руку Луизы и, словно совершенно позабыв о ней, направляет к дверям гостиницы, в которой они остановились. Это непозволительное непочтение к собственной супруге, но на церемонии уже не остается сил. Оказавшись в своей комнате и там рухнув на стул, Цезарь прячет лицо в ладонях, чувствуя, как его буквально трясет от злости, ревности и ощущения собственной беспомощности. Воображение, подливая масла в огонь, кипящий у него в душе, рисует картины с Накабой и принцем Сенана. «Насколько они успели сблизиться? Остаются ли супругами только на бумаге или…». Это "или..." доканывает его окончательно. Цезарь вскакивает с места одновременно с открывающейся дверью. Не обращая внимания на Луизу, вплывшую в комнату, укрепляет на поясе ножны с мечом, накидывает на себя темный плащ и двигается к двери. – Ты идешь к ней? – негромко спрашивает девушка за спиной. – Да, – собственный голос кажется незнакомым. Он готов к тому, что она примется его отговаривать, поэтому спотыкается, когда слышит: – Будь осторожен. Хлопок двери. Луиза не смотрит в её сторону: взгляд устремлен в окно, из которого видны двери гостиницы. Девушка ждет: спустя некоторое время они открываются, и знакомый силуэт тенью выскальзывает в ночь. Луиза смотрит, как Цезарь скрывается в том же направлении, в котором недавно удалились принц Сенана с супругой, а затем отворачивается. Она ничего не чувствует, кроме холода. Та драматическая сцена возле гостиницы ничуть не задела её, разве что едва всколыхнув болезненные воспоминания. Говорят, к боли можно привыкнуть: и Луиза уже давно привыкла к ноющему чувству в области груди – небольшая порция боли остается практически незамеченной. Да, когда-то она любила этого мужчину. Когда-то ненавидела эту женщину. Теперь они оба были ей глубоко безразличны. Теперь все были ей глубоко безразличны: с тех пор, как смерть единственного любимого человека вымыла из неё все чувства. И все же… когда-то она любила этого мужчину. И теперь она лучше понимала эту женщину. Возможно, поэтому Луиза в глубине души надеялась, что эти двое смогут сегодня встретиться. Скрываться не в привычках Цезаря. Особе королевской крови не нужно передвигаться бесшумно, но сегодня его не должны были заметить. Удача, похоже на его стороне – удается не только быстро найти гостиницу, в которой остановились Накаба и Адель, но и проникнуть туда незамеченным. Осторожно двигаясь по коридору, разыскивая комнату, в которой остановилась чета, Цезарь только вскользь успевает подумать об этом – а в следующий миг в кто-то обхватывает его за шею и приставляет к ней нож. – Вы рискуете, находясь здесь, господин Цезарь, – слышится знакомый голос. Верная собачка всегда при своей хозяйке. В тот момент Цезарь думает не о грозящей опасности, лишь о том, что если Локи здесь, значит Накаба должна быть рядом. – Хочешь убить меня? – Если только вы будете представлять опасность для госпожи, – ровно отвечает полуволк, и нож теснее прижимается к горлу принца. – Я не отступлюсь, слышишь меня, нелюдь?! – яростно шепчет Цезарь. – Тебе придется убить меня, чтобы остановить. Вот только… как ты потом будешь смотреть в глаза своей госпоже, зная, что прикончил любимого ею человека? Нож у горла слегка подрагивает, затем исчезает. – Хороший песик, – ухмыляется принц, оборачиваясь лицом к недругу-союзнику, но на лице нелюдя ни дергается ни единый мускул – он выжидающе смотрит на Цезаря. – А теперь отвлеки его внимание. – Кого «его»? Мужа госпожи? – равнодушно спрашивает Локи, будто не понимает, насколько неприятно это звучит для Цезаря – видимо, мстительность ему все же не чужда. Тот однако лишь кивает, не желая тратить драгоценное время на перепалки, вскользь думая о том, что как это ни удивительно, но, что здесь делает Цезарь, Локки почему-то не спрашивает. Уже знает о ночной прогулке госпожи? – Его сейчас нет в номере, и я постараюсь, чтобы он там не появился еще некоторое время. Я не смогу отвлечь его надолго, но несколько минут обеспечу, – ровным голосом предупреждает его Локи. Цезарь не может прочитать выражение его лица, поэтому бросает эту безнадежную затею. Он переводит взгляд на ближайшую дверь – очевидно, Накаба сейчас там. Принц огибает застывшего нелюдя и устремляется в сторону двери. – Господин Цезарь… – слышится за спиной, – если вы что-нибудь сделаете с Накабой… – Ты убьешь меня? – бросает Цезарь не оборачиваясь. – Вот удивил. Но знаешь, нелюдь, у меня просто не хватит времени, чтобы сделать с ней что-нибудь действительно стоящее. Накаба стоит лицом к окну. Глядя на темноту за стеклом, девушка видит лишь застывшее выражение лица Цезаря из воспоминаний о той встрече у гостиницы и не оборачивается, услышав звук распахиваемой двери. – Я же сказала, я не хочу тебя видеть! – голос слегка подрагивает, но звучит вполне твердо - у неё совершенно нет сил на новую перепалку с Аделем. – Правда? - ей отвечает вовсе не тот, кого она ожидала услышать. Перехватывает дыхание, и Накаба оборачивается. Она недоверчиво смотрит на Цезаря, беззвучно шепча губами его имя. – Неужели разочарована? – тянет он, медленно приближаясь. Накаба сглатывает и невольно отступает, прислоняясь спиной к холодному стеклу. Он зол. Очень зол. Нет, он просто в ярости! Радость из-за его появления сменяется невольным страхом, на смену которому тут же приходит стыд: это же Цезарь! Разве он может сделать с ней что-нибудь плохое? Цезарь тем временем успевает подойти вплотную и буквально сминает её в объятиях. Накабе даже немного больно, но она сама цепляется за него мертвой хваткой, боясь отпустить. В голове крутится сотня вопросов, и оба понимают, что у них совсем немного времени на то, чтобы побыть вместе. Поэтому они еще долго не могут разомкнуть объятий, упиваясь долгожданной близостью любимого человека.