Пока не меркнет свет

Осторожно придерживая Хикару под лопатки, пока он пытался вновь улечься, Кристина твердила: - Доигрался. Ну кто тебя просил вставать? Я же сказала, ещё минимум два дня постельный режим. У меня нет регенератора – всё должно заживать само. - Я понимаю, Крис. – Шершавые пальцы коснулись её локтя. – Я понимаю. Но скажи, я ведь даже не шатался? Это всё благодаря твоему лечению. - Повезло нам, - буркнула она. – Если бы началось заражение, ничем бы я тебе не помогла. Медленно повернувшись на бок, он подпер голову ладонью. - Когда кончается моё освобождение? - В субботу. - Значит, послезавтра вечером я должен быть в общаге. Потянувшись к мешку, свёрнутому в углу, Хикару досадливо скривился. - Крис, помидоров больше нет. - В стандартном репликаторе их не достать, а все деньги на лекарства ушли. Честно, Хикару, я не знаю, как дотянуть до стипендии. - Ничего. – Он легонько сжал её запястье. – Вот выйду отсюда… Она аж вздрогнула. - Никаких больше разбоев и разборок. Второй раз я тебя зашивать без анестезии не стану. - Какие строгости! – Рот Сулу растянулся в широкой довольной улыбке. – Кто бы мог подумать, что запуганная девчонка с дискотеки превратится в домашнего тирана. Кристина покраснела. - Я не тиран, Хикару. Пожалуйста, не называй меня так. - Не буду, - пожал он плечами и тут же поморщился. Она подалась ближе: - Больно? Дай я посмотрю. - За полчаса там вряд ли что-то изменилось, - хмыкнул он. – Но если тебя это успокоит, то ради бога. Пол дрожал, и, казалось, вместе с ним сотрясалась и кровать: этажом ниже первокурсники отрывались на вечеринке. Гейла могла бы присоединиться: среди них были и её знакомые. Но сегодня дёргаться под музыку в полупьяной компании как-то не хотелось, и, завернувшись в шерстяное покрывало, Гейла растянулась на подушках с романом. В романе всё шло великолепно: бешеная скачка, свист пуль, раненый герой из последних сил зажимает рану в боку… Гейла знала, что он не умрёт – иначе на что уйдут ещё двести страниц? – и всё же сердце ёкало. Кофе чуть подостыл, его можно было пить, не обжигая гортань. В Академии она пристрастилась к этому горьковато-терпкому напитку. На тарелочке лежали три бутерброда с клубничным джемом. Все было прекрасно, не хватало только цветастого покрывала Ухуры на соседней кровати – и самой Ухуры. Прочитав письмо уехавшей подруги, Гейла не сильно удивилась: её визит в лабораторию, потерянный вид и внезапное решение бросить Академию легко складывались в одну цепочку. И всё же, почему именно на Ухуру свалилась эта напасть? За какую вину? Что бы ни говорили вулканцы, жизнь нелогична. До конца главы осталось всего ничего, когда над дверью вспыхнула жёлтая лампочка. - Кто там? - Я, Кэрол. - Заходи, - Гейла нажала кнопку. Она первый раз видела дочь адмирала такой… незалакированной: ни грамма косметики, светлые пряди растрёпаны, вытертый свитер болтается на бёдрах. Достав из пакета бутылку ромуланского эля, Кэрол водрузила её на тумбочку. - Промышляешь контрабандой? - Вроде того. Унесла из отцовского бара – должно быть, качественный. - Молодец. – Гейла хлопнула её по плечу. – Музыку поставим? - Что-нибудь орионское, повеселей. - Думаю, «Сумасшедшие пляски» подойдут. – Она подошла к компьютеру. – Гулять так гулять! Резкие, ритмичные аккорды наполнили комнату, и, распечатав бутылку, Гейла плеснула в гранёные стаканы синей мутноватой жидкости. - За тех, кто не с нами, - бесшабашно улыбнулась она. – Пусть они к нам вернутся! - Пусть! Сделав по большому глотку, они уселись на кровать. - Вот, - Гейла придвинула ближе тарелку. – Закусывай. - Спасибо. Что-то я весь день мотаюсь, голодная. К бледным щекам Кэрол прилила краска, она откинула голову на подушку. - Как думаешь, она может выздороветь? - Ксеноэритроцитоз не лечится, - пожала плечами орионка. – Я читала, это что-то вроде рака в двадцатом веке: от него люди умирали миллионами. Но его хотя бы можно было остановить на начальной стадии. - Жалко как… - Она вновь поднесла стакан ко рту. – Мы же ещё маленькими всюду вместе ходили. В «классики» прыгали, в «камешки», через верёвочку. Отец смеялся и говорил, что этой верёвочкой нас можно друг с дружкой связать – ничего не изменится. И теперь вот такое… Тебе подлить? - Давай. - А как-то уже в Академии мы с ней сехлата на улице нашли. Она его себе взяла, представляешь? Под куртку сунула – и в общагу. - Ещё бы не представлять, - хмыкнула Гейла. – Этот сехлат неделю в моём шкафу жил. Она назвала его каким-то странным вулканским именем – я даже выговорить не смогла. - Неужели? – Кэрол тоненько хихикнула. – Ты знаешь, а её ведь в Академию не хотели брать. Это мой папа настоял. Он сказал, что у каждого есть право хотя бы на одну попытку. - Правильно сказал. А почему её не брали-то? - Из-за родителей. Их расстреляли, давно уже. Якобы был какой-то заговор… - Заговор? – Опорожнив стакан, Гейла скользнула по её лицу мутным взглядом. - Против Императора. Но папа всегда считал, что они невиновны. – Кэрол уронила голову на руки и тяжко вздохнула. – Он не смог им помочь и до сих пор винит себя. - По-моему, если ты сделал всё, что мог… - Гейла приложила руку ко лбу. – О чём это я? Запуталась. Туман какой-то в мозгах. Огромные серые глаза вдруг оказались близко-близко к ней, её щёки ожгло дыханием. - Ты послушай: это важно. У меня никогда не было подруг, кроме Ухуры. В лицее все меня сторонились, считали выскочкой. И дома мне запрещали дружить с дворовыми ребятами. Теперь Ухура уехала... У меня только ты есть. - Чего-чего? – Гейла мучительно пыталась преодолеть гул в висках и вслушаться. - Я сама не знаю, как это получилось. Мы с тобой всего ничего знакомы, а чувство, как будто… Кэрол попыталась податься ближе, но её шатнуло, и она завалилась прямо на Гейлу, неловко чмокнув её в плечо. - Так, подруга. – Осторожно устроив светловолосую голову на подушках, Гейла через силу поднялась. – Пора завязывать. Медленно, стараясь не потерять равновесия, она подошла к шкафу, открыла дверцу и поставила туда почти опустевшую бутыль. Кинув стаканы в мойку, повернулась к подруге и тихо-тихо, на носочках, подошла к кровати. Кэрол безмятежно спала, приоткрыв рот и чуть посапывая на выдохе. Нийота не предполагала, что так быстро привыкнет к жизни на лечебно-оздоровительном курорте Гамма-6. Все события на несколько недель вперёд были уже распланированы, и не надо было куда-то спешить, чего-то добиваться. Одни и те же лица, одни и те же темы для разговоров: природа, путешествия, любовные отношения и, конечно же, здоровье. Уже через несколько дней можно было подметить: чем лучше себя чувствовал тот или иной больной, тем чаще он вздыхал, хватался за сердце, голову и другие части тела, предрекая себе тяжкую участь. Трудно было удержаться от улыбки, глядя, как две сестры-андорианки, только что носившиеся друг за другом по аллее, цедят мелкими глотками витаминный сироп и сетуют на слабость в ногах. Тяжелобольных, вроде Нийоты, было человек пять, и они никогда не говорили о своём состоянии. Изжелта-бледная, худая, как тень, Амелия с Ригеля-2 постоянно травила анекдоты, и с её прозрачного лица не сходила улыбка. У Бьорна после взрыва в заводском реакторе диагностировали четвёртую степень лучевой болезни. Ноги с трудом подчинялись ему, но каждый вечер, опираясь на костыль, он обходил вокруг парка и не терпел никакой помощи. Иногда Нийота выбиралась на прогулку с ним, но чаще она проводила время в компании своей старой знакомой Тони Барроуз: девушки встретились за ужином в первый же день. - Кого я вижу, Ухура! Поднявшись из-за своего столика, Тоня, чуть прихрамывая, подбежала к Нийоте и обняла её. - Честно, не ожидала! Ты давно здесь? - Сегодня приехала. - А я уже неделю лечусь. – Тоня похлопала по голому колену. – Всё эти клингоны. Каждую ночь судороги, представляешь? Нийота сочувственно кивнула: - Ужас. - Я давно ушла в отставку. Пайк мне путёвку выхлопотал – вот, хожу на процедуры. Но как-то пока не легчает. Покосившись в зеркальце и убрав за спину морковно-рыжие волосы, она вновь повернулась к Ухуре. - А ты как? Наверное, отдохнуть приехала? - У меня ксеноэритроцитоз. Сказала и сама изумилась: даже мурашки по коже не пробежали. Привыкла, что ли? Ладонь Тони сжала её плечо: - Крепись. После ужина они бродили по парку, жадно вдыхая пьяный хвойный воздух. Тоня болтала о каких-то пустяках, и Нийота, смеясь, поддакивала ей. С Тоней не хотелось вспоминать ни о чём тяжелом, печальные мысли сами вылетали из головы. Если бы то же самое можно было сказать об обществе тёти Эше… «Нийота, а ты уверена, что тебе можно этот фрукт?» «Нийота, мне кажется, тебе стоит больше времени лежать». «Ты уже приняла лекарство, Нийота?» От такой заботы хотелось бежать в другую солнечную систему, и Ухура настояла на том, чтобы тётя навещала её лишь по выходным. Несколько раз ей писали Кэрол и Гейла, обещая найти время и приехать. Они просили её не падать духом – а она сама не знала, что случилось с её настроением. Время слилось в сплошное цветное пятно, трудно стало различать дни. Ей не было грустно, она не раз улыбалась – но улыбалась как-то отстранённо, словно разглядывая всё вокруг сквозь звуконепроницаемое стекло. - Что читаешь? Забравшись с ногами на скамейку, Тоня перегнулась через плечо Ухуры и кинула взгляд на страницу. Та протянула ей книгу. - Нет ни рая, ни ада, о сердце моё, Нет из мрака возврата, о сердце моё… (1) Что-то знакомое. - Омар Хайям. - Точно. Сама когда-то увлекалась древневосточной поэзией. Скинув с плеч косынку, она подставила бледную кожу солнечным лучам. - Кстати, тебя на проходной кто-то спрашивал. Слабая улыбка тронула сухие губы: - Тётя, кто ж ещё может быть. Сегодня вторник. Не удержалась. - А может, твои подруги? - Нет, они на той неделе собираются приехать. – Подхватив плетёную сумочку, Ухура поднялась. – Пойду, а то что ж она там сидеть будет. Обеденное время ещё не закончилось, и в парке почти никого не было. Только по горке топал малыш-бетазоид, держа за руку маму, да за кустами черёмухи обнимались парень с девушкой. Миновав заросли боярышника, Нийота вышла на главную аллею, и что-то подпрыгнуло и больно заколотилось в груди: у самых ворот виднелась высокая фигура в чёрном, с золотым поясом у талии. Стараясь не перейти на бег и не шагать уж слишком медленно, она приблизилась. - Приветствую вас, коммандер Спок. - Добрый день, мисс Ухура. Как ваше самочувствие? - Спасибо, в порядке, - неуверенно ответила она. – Вот только голова иногда побаливает. А вы… Вы уже знаете? - О вашем диагнозе? Да, мисс Ухура. И я удивлён тем фактом, что вы ничего не сказали мне. - Извините, сэр. – Она сцепила пальцы в замок. – Я не хотела никому говорить. Особенно вам. Он приподнял бровь: - Почему же? - Боялась, - еле слышно сказала она. – Я стала бы вам не нужна… а мне этого очень не хотелось. - Мисс Ухура, а на каком основании вы решали за меня, кто мне нужен, а кто – нет? Не дожидаясь ответа, он добавил: - Я приехал, чтобы довести до вашего сведения информацию, представляющую определённую важность. Если вы не возражаете, я предпочёл бы поговорить с вами в помещении. Она кивнула: - Пойдёмте в мою комнату. Усевшись в кресло, он подождал, пока Ухура устроится на мягком диване, и спросил: - Мисс Ухура, кто диагностировал у вас ксеноэритроцитоз? - У доктора М’Бенга возникло подозрение, и он обратился в лабораторию к профессору Моррису. Диагноз подтвердился. - Вам прописывали какие-нибудь лекарства? - Да. Вот они все, в шкафчике. - Могу я посмотреть? - Конечно, сэр, - пожала плечами она. Одну за другой Спок доставал из шкафа склянки и бутылочки, проводил над ними трикодером и вновь ставил на место. Нийота следила за ним напряжённым взглядом. - У вас были проблемы с памятью, боли, головокружения до того, как вам поставили диагноз? - Нет, сэр. - А сейчас? Она нахмурилась. - По утрам, бывает, слабость какая-то накатывает. Трудно подняться с постели. И в висках ломит. Под острыми чёрными ресницами, казалось, мелькнула тень удовлетворения. - Дело в том, мисс Ухура, что у меня есть некоторые основания усомниться в правильности диагноза. Я считаю целесообразной его проверку. - Это правда? – вырвалось у неё. – Вы считаете, они могли ошибиться? Помедлив, он кивнул: - Возможность ошибки я не исключаю. К сожалению, любая аппаратура, сколь бы современной она не была, никогда не покажет стопроцентно точный результат. Поэтому я предлагаю вам другой путь. Она подалась ближе: - Какой? - Вулканская кровь, как вы знаете, принципиально отличается по составу от человеческой. Она не подвержена процессам распада, которые происходят при ксеноэритроцитозе. Поэтому это заболевание на Вулкане практически не изучалось. Однако мы способны установить наличие или отсутствие изменений в организме, не используя трикодеры. Убрав руку с подлокотника, Спок чуть наклонился вперёд. - Я говорю о контакте разумов. ..... 1 - Омар Хайям, рубайят.