Чужая война

      Проснулся я тяжело, весь в испарине, не сразу вспомнив, где нахожусь. Дышать было сложно — в мои лёгкие словно пепла набили. К тому же мне до сих пор казалось, что падение с башни продолжалось, и вот-вот последует удар о землю.       Лишь храп одного из моих новоиспеченных сослуживцев привёл меня в чувство, вернул в реальность к актуальным событиям, проблемам и поводам для несварения желудка. Теперь-то я понял, почему сны не закончились в тот момент, когда окончательно и бесповоротно стали ясны планы Кейла Ресса. Опасность представляли не только они. Мнимое всемогущество, подкреплённое верой в собственные силы и идеалы, одинаково разрушительно, что в руках безумного пацифиста, что в исполнении офисного сидельца.       Теперь я понимал, почему оказался в этом мире. Не для того чтобы сделать его лучше. Совсем нет. Моя задача состояла в том, чтобы защитить его, в том числе и от меня самого.       Не знаю, насколько Саум был разумен, но вполне очевидно, что он таким образом защищал себя. По каким-то причинам, вряд ли я когда-нибудь пойму мотивы гигантского магического кристалла, на эту роль оказался выбран не оригинальный Рейланд Рор.       «Скорее всего потому, что с чистого листа проще начинать», — пришла в мою голову дельная догадка. — «Рейнланд слишком вовлечен в происходящее. Он просто бы не увидел угрозу, несмотря ни на какие видения. Не сумел бы остановиться вовремя. Или даже хуже…»       Мне снова вспомнился момент уничтожения Саума. Та ненависть, злоба и самоуверенность, что меня переполняли тогда. Дойти до такого состояния было нетрудно, даже слишком просто. А вот преодолеть его, отринуть это всё и сдаться — невозможно.       Так или иначе, теперь можно спать спокойно — снов больше не будет. Если, конечно, можно назвать «спокойным» сон человека, на которого взвалили участь спасителя мира, хотя он даже свою жизнь в куда более спокойной обстановке обустроить не смог!       

***

             Утренняя лагерная суета несколько отвлекла меня от тяжких дум. В первую очередь сытным, горячим завтраком, поданным под аккомпанемент разговоров про форму сухарей, обмена новостями с теми, кто ночью нёс караул или просто быстрее остальных узнал сплетни.       Согласно им, король Тофхельма Хоаким Клык вопреки планам прибыл слишком рано, настолько, что даже успел упредить выполнение ещё не порученных заданий. Всех офицеров от мало до велика погнали к нему, фактически предоставив солдат самим себе. Пользуясь предоставленной возможностью, они делали то, что умели лучше всего: ничего и жаловались.       — Говорят, будет большое совещание, — рассказал один из моих сослуживцев. — Петух к нему уже несколько дней готовится.       — Второй день эти консервы житья не дают, — пожаловался другой, получив массу одобрительных кивков.       «Консервами» здесь называли людей с обилием медалей, но не всех подряд, а только тех, у кого размеры талии были сравнимы с ростом. Лагерь и вправду с самого утра оказался переполнен какими-то тучными людьми с зашкаливающим количеством орденов, медалей и лент. Только вот солдатами они не интересовались от слова «совсем», считая себя выше этого.       — Хорошо же сидим, не? — заметил я, прекрасно зная на личном опыте, что могло быть сильно хуже.       — Ну да, эти вон носятся! — поддержали меня насмешливо. — Работают! Хе-хе!       Все разом с улыбкой посмотрели на мчавшуюся мимо стайку адъютантов, куда-то спешивших с таким видом, будто они выполняли задание вселенской важности, а не несли своим начальникам второй завтрак.       Я тоже улыбнулся, ясно представляя, в каком состоянии сейчас Ноа, которая терпеть не могла всю эту шушеру. Для неё оказаться в их обществе было хуже, чем в окружении врагов. Вторым хотя бы можно было дать в морду.       — А что за совещание-то такое? — продолжил узнавать важную информацию под видом праздного любопытства я.       — Кто ж нам скажет-то? Самое важное, поди! Будто у консервов бывают другие.       — Что ни день, то победа, что ни час, то подвиг, — вклинился я, поднимаясь на ноги.       — Твоя правда, хе-хе, — раздался одобрительный смех, а затем кто-то спросил, — а ты это куда?       — Пойду прогуляюсь, ноги затекли. — Меня это совещание крайне заинтересовало, настолько, что я даже согласился ради него немного отвлечься от завтрака, но с одной оговоркой.       — Миска тебе с собой зачем? — с усмешкой заметил один из моих сослуживцев.       — Всё дорогое сердцу и желудку ношу с собой!       — Даже не рассчитывай, что дадут подсмотреть, — попытался урезонить меня другой «лунный». — И на выстрел не подпустят.       — Я настырный, найду способ.       — Расскажешь, стало быть, о чём там консервы сплетничают.       Как показала «случайная» прогулка рядом со штабом, рядовых, как это ни странно, туда и вправду не пускали. Размышляя над тем, как бы мне спасти мир в краткие сроки и тем самым сразу заслужить внеочередное повышение до величайшего из лучших, я заметил торопящегося куда-то Альта Циона с целой кипой бумаг.       На этот раз он посмел меня не заметить, за что практически мгновенно поплатился метко поставленной подножкой, отправившей его с бумагами на землю. Ойкнув, адъютант быстро вскочил и, продолжая игнорировать всё вокруг, принялся их собирать.       Я по-дружески безучастно постоял рядом, не забыв мельком изучить содержимое бумаг. Похоже это был какой-то доклад. Причём писала его явно не Ноа. Она терпеть не могла показушную заумность, а текст прямо пестрел перлами вроде: «максимизация коллективных усилий», «неизбежность ложных отходов», «неопределённость фланговых манёвров в пространстве», «перемещение вопреки воле противника».       — Куда это ты так торопишься? — с усмешкой спросил я, когда Альт закончил.       Адъютант Кейтлетт, который после сбривания с моего лица лишней растительности не узнать меня не мог при всём желании, явно сильно сомневаясь в реальности происходящего, беззвучно указал на штаб.       — Ноа тоже там будет, да?       — Д-да… — неуверенно подтвердил Альт.       — Веди, — самодовольно разрешил я, показывая, что готов, так и быть, следовать за ним.       — Э, куда? — осторожно уточнил адъютант, явно догадываясь, каким будет ответ.       — В штаб, конечно же! Там же будет доклад о грядущей битве, так?       — Ну да-а-а…       — Вот, а я разве не офицер? Значит мне нужно его выслушать.       Адъютант Ноа посмотрел на меня таким взглядом, словно глубоко восхищался степенью моей наглости и даже собирался взять у неё автограф. Вздохнув, он провёл меня мимо караульных, которые на него даже не взглянули, заодно миновав своим вниманием и меня.       В штабе яблоку негде было упасть, хотя палатка эта оказалась размерами с хороший такой конференц-зал. Все собравшиеся как на подбор — с кучей орденов, медалей и выражением наигранной заинтересованности на лицах. Сразу было видно, что где-то здесь находился король. Единственная, кто выбивался из этой компании как одеждой, так и отсутствием желания подлизаться к монаршей особе, была Ноа Кейтлетт.       Кажется, она не приложила ни грамма усилий для того, чтобы сегодня выглядеть лучше, чем обычно. Та же форма, что и всегда, чистая до скрипа, никаких орденов и медалей, хотя у неё их было ничуть не меньше, чем у остальных.       В этом была вся Ноа. Если группа хотя бы из трёх человек в лютый мороз надевала тулупы, можно было не сомневаться, что Кейтлетт откажется переодеться в такой же даже под угрозой замёрзнуть насмерть.       В настоящий же момент она явно оппонировала абсолютному большинству присутствовавших, готовясь выступить перед публикой. Судя по Альту, который к ней бодро посеменил, с тем самым докладом. Получив бумаги, Кейтлетт тот же час начала что-то там сама себе бубнить, зачитывая доклад, не обращая на происходящее никакого внимания, хотя адъютант, этот подлый подлец, судя по жестикуляции, пытался сдать ей меня!       Что до моей персоны, то не успел я войти, как в мою сторону сразу же полетело несколько раздраженных взглядов, явно предлагавших проваливать да побыстрее. У Циона-то было место прямо на трибуне, а вот мне путь туда был противопоказан и грозил переизбытком железа в организме.       — Кто такой? Что тут забыл? — вдруг схватив меня за руку, осведомился один из офицеров, окидывая недобрым взглядом.       — Эм, сопровождающий! — выпалил я на удачу.       — Ну так займи своё место, чего встал? — прошипел на меня «лунный», подталкивая дальше.       Он видел то, чего мне ещё не удалось заметить — свободное место в одном из центральных рядов. Видимо, решил, что оно предназначалось мне, как одному из адъютантов. Очень медленно, на цыпочках, я направился туда и тихонько, стараясь ничем не обратить на себя внимание, сел. Только после этого до меня дошло, что в моих руках до сих пор полупустая миска с кашей.       Соседом слева оказался старик с аккуратными усиками и очками без дужек, который просто светился самодовольством. То и дело он принимался делать какие-то пометки угольным карандашом в небольшой книжке, которую бережно держал в руках.       «Мемуары пишет», — мгновенно понял я.       Это был никто иной как Анри Галлен собственной персоной. По его довольной роже мне сразу стало понятно из-под чьего пера вышел этот отвратительный доклад. «Непобедимый» командующий был так погружен в самолюбование, что даже не заметил моего появления.       Сосед по правую руку оказался ещё более экзотичной компанией: неопрятного вида старик, измученный гедонизмом, в частности его производной — безответственным алкоголизмом. Он постоянно икал, всеми силами стараясь понять, что же там нудела Ноа. С некоторым трудом в этой развалине можно было опознать короля Тофхельма, Хоакима Клыка.       Судя по растерянному пареньку, который крутился меж рядов, я только что занял место королевского адъютанта или вернее сказать виночерпия.       «Во выбрал местечко, хотя-я… здесь-то меня будут ждать в последнюю очередь», — закралась в мою голову шальная мысль. — «Однако эти двое знают Рейланда в лицо».       Впрочем, мои опасения были безосновательны. Галлен на меня ни разу не посмотрел. Оно и не удивительно — он видел солдат только с высоты своих карт, а в остальном полностью и безоговорочно игнорировал. Король мне тоже особого внимания не уделил, интересуясь куда сильнее припрятанной в одежде фляжкой, которой периодически загадочно булькал.       Не успел я как следует расслабить булки, как Хоаким неожиданно ожил:       — Не желаете, ик?       — Не-е-ет, спасибо, — взглянув в его мутные глаза, я подумал про себя, что не стоило так играть с судьбой.       — Для смелости не повредит, — пожимая плечами, заметил король, но больше выпить не предлагал, снова переключив внимание на доклад.       Стараясь не думать, как буду отсюда выбираться, я попытался сосредоточиться на том, что там рассказывала Кейтлетт. То ли из-за качества самого доклада, то ли из-за того, что Ноа была далеко не идеальным докладчиком, её выступление оказалось подобно реке.       — Таким образом, после решительных действий наших основных резервов, в действие с целью предупреждения возможных действий противника будут введены, подобно разящему мечу богов, наши не основные резервы, которые решительно воспрепятствуют, как плотина потоку воды, действиям врага. Таким образом, мы добьемся очевидных успехов в борьбе за позицию, обозначенную на карте под цифрой «5». Что позволит, как мы знаем из исторического опыта, создать доминирующее превосходство наших основных сил, а также неосновных резервов на левом фланге противника. Это в кратчайшие сроки заставит противника ввести в действие уже свои резервы…       Выступление лилось каким-то нескончаемым потоком воды, состоящим из отступлений на вольную тему, ссылками на различные источники и весьма куцым центральным материалом, который был спрятан за закрученными оборотам речи. Что-то понять в этом словесном поносе, сложить цельную картину из этих лоскутов было невозможно и явно неспроста. По Ноа было видно, что общий замысел даже ей самой не очень ясен. Отсюда и целые океаны воды, льющейся на слушателей.       К тому же то и дело проскакивали очевидные ошибки. Большинство присутствующих их даже не заметило, но я, наученный богатым опытом прослушивания различных «очень-очень» важных совещаний, влёт выделял ключевые моменты. Здесь в докладе забыли подразделение, которое просто оставалось стоять, тут не учли манёвры противника и так далее.       Мне стало окончательно ясно, что сей документ написан явно не Ноа. При всех своих недостатках она не была настолько тупой. Тут скорее чувствовалась рука другого «мастера», сидевшего от меня слева и упивающегося, словно мёдом, каждым словом. Он не забывал делать об этом пометки в своей книжечке.       Ошибок тем временем становилось всё больше и больше. Причём крайне глупых, таких, что даже ребёнок бы их заметил.       — Но вы же оголяете свой фланг! А если противник туда ударит? — не выдержав такого издевательства над военным искусством, на очередной такой ошибке громко заявил я.       Ноа, не ожидая такого, несколько секунд невидящим взглядом моргала в сторону слушателей, а затем далеко не с первой попытки нашла взглядом меня и, похоже, забыла, что ей нужно дышать.       Кажется, я даже слышал скрип, когда она беззвучно открыла рот от удивления, а затем закрыла, так и не найдя нужную фразу, хотя по её лицу было видно, что она сейчас лопнет от переполнявших её чувств. К сожалению, радости среди них точно не было.       Её выручил, как это ни странно, король. На протяжении всей этой сцены он вглядывался в карту, и в тот момент, когда Ноа уже собиралась сказать что-то вроде банального: «Убейте этого мерзавца Рора» или иначе ранить меня, решил взять слово.       — А он прав, командующая Кейтлетт! — заявил Хоаким с сарказмом. — Приятно видеть, что ваш доклад собрал здесь таких талантливых офицеров, эм, в смысле рядовых! Не представите нам своего оппонента?       Взгляд Ноа судорожно забегал от моей персоны к Хоакиму. Наконец, она, приняв окончательное решение, злорадно ухмыльнулась и начала:       — Это Р…       Осознав, что песенка моя спета, я нахально, под взглядом Кейтлетт, съел ложку каши и поставил пустую миску на пол, мол, ну давай, угробь свою карьеру. Опознай она перед всеми присутствующими, выяснится, что целая куча народа проморгала своего главного врага, который оказался в полуметре от короля. Полетит столько голов, что количество врагов Ноа, которая и без того не пользовалась любовью, вырастет в разы. Для человека, чьи успехи рассматривали с огромным скепсисом, а каждый промах под лупой — это слишком большой просчёт. Мне даже было её немного жалко. В конце концов, кого-кого, а Кейтлетт в недостатке старания и упорства не мог обвинить даже я.       — Это… это… — помявшись, начала она и, похоже, прийдя к аналогичным выводам, закончила фразу, — рядовой Реджинальд Хрен. Который забыл свои регалии и какого-то, кхм, себя, своё место!       Пока Ноа, лишённая всякого воображения, спешно пыталась его в себе развить, ожил Галлен. Он вскочил на ноги и указал на меня пальцем, констатируя очевидное:       — Да это же Рейланд Рор!       Установилась физически ощущаемая тишина. Я побледнел, представив, что могла со мной сделать толпа офицеров, включая короля. Ноа побледнела ещё сильнее, представляя, видимо, своё положение после этого.       Как это ни странно, но нас обоих опять выручил Хоаким Клык. Он рассмеялся, словно это была очень хорошая шутка:       — А кого вы здесь ожидали увидеть? Епископа? Ха, ну у вас и шутки, Анри!       Большинство в палатке засмеялись в унисон. Ноа при этом издала звук средний между отрыжкой и первым вздохом после глубокого погружения. Не смеялись не только Кейтлетт, но и я ввиду своей безграничной скромности, которая у меня всегда проявлялась в момент испуга, а также Галлен, который был вне себя от злобы из-за того, что его выставили посмешищем.       Когда парад лицемерия чуть поутих, я сел, а Ноа попыталась вернуться к докладу. Однако после произошедшего это больше напоминало рассказ стеснительной школьницей стишка, когда весь класс за спиной учительницы корчил рожицы. .       — Таким образом, мы… то есть мы, армия… простите, я хотела сказать, что наши резервы… будут, эм…       Хоаким, видя что с докладом всё плохо, решил вновь вмешаться:       ― Возможно, ваш оппонент, как его там…       — Хрен, ваше величество, — с радостью подсказал я.       — Точно! — король кивком подтвердил, что это действительно так. — Как думаете, этот Хрен поможет вернуть вам доклад в нормальное русло?       Хоть это и звучало как вопрос, понятно было, что у Ноа не хватит смелости сказать «нет». Мне ничего не оставалось, кроме как демонстративно отряхнуться и спешно, пытаясь оценить по десятибалльной шкале степень абсурдности всей ситуации, пойти к трибуне.       «По моей шкале это как минимум одиннадцать, а может быть, даже бубновый туз».       Кейтлетт, у которой, кажется, вместо слюны уже начала выделяться серная кислота, сунула мне какую-то бумажку. Это было почти признанием в любви, настолько красива, выверена, идеально отцентрирована оказалась надпись: «Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!». Улыбнувшись ей в ответ, я окинул взглядом карту, глубоко вздохнул и начал объяснять, что же на ней нарисовано:       — Пока противник будет связан боями на правом фланге, пользуясь ситуативным, кратковременным преимуществом, мы введём в бой наш левый фланг, а когда противник перебросит туда свои резервы, усилим свой центр и перейдём в решительное наступление…       После многочисленных тренировок с Леоном Сайрасом, Гоа Эльтом, Лоем Ноктимом и прочими это было похоже на брутальный выпускной экзамен, где в случае неправильного ответа наказанием служила смерть.       Меня слушали куда более внимательно, нежели Ноа. Сначала я решил, что это побочный эффект от моего непревзойдённого обаяния, которое осколками зацепило самые ранимые сердца, но когда меня за пять минут трижды прервали вопросами, от этой версии пришлось отказаться.       Похоже, дурной пример был заразителен, а мой так вообще смахивал на пандемию. Каждый в аудитории теперь стремился задать свой вопрос, чтобы выделиться среди других. Спрашивали что угодно, порой самые дурацкие вещи. Я старался отвечать под стать:       ― А какой размер обуви у идущих в атаку гренадёров?       ― Сорок второй.       — А у стоящих в обороне?       — Сорок второй.       ― Как считать солдат в строю? По росту или по алфавиту?       ― Лучше всего считать цифрами.       ― Как скажется на дальнобойности орудия калибром двадцать пять сантиметров заряжание его ядрами калибра тридцать сантиметров?       ― Сугубо отрицательно. Оно взорвётся.       — При атаке штыком удар лучше наносить по центру?       — Лучше всего по врагу.       — Как вы считаете, влияет ли использование чёрного зернистого пороха на проблему вымирания тропических верблюдов?       Последний вопрос принадлежал Альту Циону, который, судя по всему, за последние полчаса успел написать завещание, выбрать гроб, место захоронения и уже был готов отойти в мир иной. Потому что после всего этого, если его не порвёт на клочки Ноа, то это сделаю я.       Заметив выражение моего лица, адъютант только ухмыльнулся и даже не подумал, паскуда, отозвать свой вопрос.       «Будет тебе порох! Отправлю к тому прапорщику на орбиту!»       Отогнав злорадство, я ответил максимально коротко, рассчитывая, что адъютант не сможет ни к чему прицепиться:       — Нет.       Однако Альт Цион, похоже, считал себя бессмертным, потому что вместо того чтобы как и прочие молча сесть, сделав довольное лицо, продолжил задавать вопросы:       — Но современные исследования, проведенные в чудесной стране Занзебал…       Название этой неведомой страны, которую я уже заочно ненавидел, очень ёмко отражало моё отношение к этому диалогу. Тем не менее ответить что-то надо было, желательно так, чтобы этот паршивец наконец заткнулся. К счастью, неожиданно вспомнилось, что когда-то там давно, похоже уже в другой жизни, я был менеджером по продажам, и этими «современными исследованиями» мне регулярно выносили мозг.       Сожрал кусок мыла и теперь у тебя запор? Срочно в номер! — «Современное исследование показало, что мыло вызывает проблемы с пищеварением!». Употребил упаковку виагры и зачем-то пошел на пасеку? Пиши, что препараты для потенции вызывают агрессию у пчёл! После трёх килограммов сельдерея у тебя начались галлюцинации? Немедленно найдётся умник, который попытается повторить опыт.       Что-то мне подсказывало здесь примерно тот же случай:       — Я не считаю данные современных исследований, даже таких подробных как те, что провели в Заенбале…       — Занзебале, — едко поправил меня Альт.       — Конечно. Так вот, данные этих исследований требуют дополнительной проверки, желательно экспериментальной.       Кажется, Альт хотел продолжить, но замешкался, раздумывая к чему придраться, поэтому я быстренько дал высказаться кому-то другому.       — Ещё вопросы?       Ноа стояла рядом и неимоверно упивалась происходящим. Её можно было понять: она как никто другой знала, каково постоянно иметь дело со всеми этими людьми, и на те вопросы, что сейчас задавались, Ноа отвечала ежедневно. Даже Гоа Эльт был гораздо адекватнее, чем большинство в помещении, особенно если отобрать у него спички. Кейтлетт на самом деле ещё неплохо держалась. Окажись я на её месте, уже через неделю оказался бы в психушке.       Когда ручку поднял пухленький офицер, по лицу которого можно было определить все те напитки, что он регулярно употреблял, Ноа расплылась в особо коварной улыбке. Похоже, этот экземпляр у мамы был совсем уж особенным. Ещё бы, ведь это был никто иной как Лой Шинку.       ― Почему вы упорно игнорируете тот факт, что без командующего наш противник будет деморализован? — Что удивительно, вопрос был не таким уж и плохим, в сравнении с другими, конечно.       ― А почему должен? — удивился я.       ― Да будет вам! — заявил Шинку высокомерно. — Рейланд Рор погиб, сгинул в горах! Без него «солнечные» ― пшик, пустое место.       Это был первый человек, который за всё время моего путешествия назвал меня погибшим, да ещё и в лицо! Это уже было обидно. Меня по-разному называли, но чтобы покойником! Не знаю, что бы случилось, успей я ответить, но именно в этот момент слово снова взял Хоаким.       На протяжении всего моего выступления он сидел тихо, практически не привлекая к себе моё внимание, продолжая прикладываться к фляге, словно перед ним разворачивалось крайне интересное представление. Хотя, если подумать, по сути так оно и было.       Моё внимание, соответственно, на него и не отвлекалось, а очень зря. Будь я чуть-чуть повнимательнее, то смог бы заметить, что Хоаким при всех своих «―измах» не так прост, как хотел казаться. Он медленно встал и, повернувшись к капитану, устало спросил:       ― Как ваше имя?       ― Капитан Лой Шинку, ваше величество! — Кажется, несчастный думал, что его сейчас наградят, судя по виду, рассчитывал он не меньше чем на орден.       ― Рядовой Шинку… — начал Хоаким.       ― Ваше величество, но я капитан…       ― Не перебивайте своё величество, — голосом, холодным как лёд, прервал его король. — Так вот, рядовой Шинку. Будь вы хотя бы в половину меньшим идиотом, то заметили бы, кому вы адресуете вопрос о смерти Рейланда Рора… — Хоаким, явно сдерживая смех, выдержал небольшую паузу, а затем рявкнул во всю глотку: — РЕЙЛАНДУ РОРУ!       Повисла по-настоящему мёртвая тишина. Я посмотрел на помрачневшую Ноа и невозмутимо сообщил:       — Кажется, нам конец.       Вся аудитория, за исключением Галлена, который сидел с видом «вам же говорили», и Кейтлетт, у которой, судя по отрешенному виду, перед глазами проносилась загубленная карьера, как по команде повернулась в мою сторону. Стало ясно ― сейчас меня будут бить, возможно, даже мечами.       Король тем временем каким-то образом оказался возле трибуны, неторопливо взошёл на неё и похлопал меня по плечу.       ― Должен признаться, я ваш фанат, Рейланд, хе-хе, — Хоаким хихикнул. — Стервец, если вы что по-настоящему умеете, так это воевать и удивлять.       ― Схватить его? — кровожадно спросила Ноа. — У нас есть дыба…       ― Зачем она вам? — искренне удивился король и отмахнулся. — А впрочем, не суть. Нет, этот человек может быть свободен!       Единственная причина, по которой по залу не прокатилась волна возмущения, заключалась в том, что от удивления выпучив глаза и широко открыв рот невозможно разговаривать.       ― Отпустить?! ЕГО?! — осевшим голосом уточнила Кейтлетт.       ― Да, что-то не так? — невинно уточнил Хоаким.       ― Но… но…       ― Скажите, Ноа, вы набожный человек? — перебил её мычание король.       ― Ну, иногда хожу в храм… — растерянно призналась Кейтлетт.       ― А я набожный. Каждое моё утро начинается у алтаря с мольбой избавить меня от похмелья или хотя бы от тёщи… — Хоаким достал и приподнял свою фляжку, будто делал тост. — Долгих ей лет.       ― Ваше величество, я всё равно не понимаю, как связан этот мерзавец и боги…       ― Этот, как вы говорите, мерзавец прошёл горы, в нашей форме попал в лагерь, умудрился получить здесь еду и кровать, а затем проник на это совещание, где с огоньком в глазах рассказывал, как мы будем с ним сражаться, — перечислил король и спросил обращаясь ко всем присутствующим: — если это не воля богов, то что тогда? — Убедившись, что объяснений не будет, он продолжил: — Я не желаю ссориться с богами, а иначе как их проведением происходящее объяснить нельзя. Милостью короля Тофхельма, Рейланд Рор может быть свободен! Надеюсь, его наконец прибьют в грядущей битве, но здесь он под моей защитой!       Удивленный ничуть не меньше, а, наверное, даже больше, чем все остальные, я направился к выходу. Меня одолевало странное чувство по поводу случившегося. Это была красивая, очень рискованная игра, но ей для завершения чего-то не хватало. Эффектного эпилога, своеобразной вишенки на вершине торта.       Уже в самых дверях мой внутренний перфекционист не выдержал:       ― Прощайте, господа и Ноа. Спасибо за еду, и не огорчайтесь сильно грядущему поражению. Пока-пока.       Мне в след полетели приглушённые проклятия и предложения сходить по весьма загадочным координатам, возможно, даже в Занзебал.       

***

      По вполне очевидным причинам не желая здесь задерживаться, быстрым шагом я пошёл по лагерю «лунных». Слово короля — это, конечно, хорошо, но ведь сначала меня прибьют, а уже потом будут оправдываться.       То и дело за моей спиной слышалось тяжёлое приглушённое дыхание вперемешку со злобным шипением. Меня словно преследовал кто-то высокопоставленный, очень желающий поговорить, но при этом из-за чувства собственной важности не смевший перейти на бег на глазах у солдат. Ноа иногда была так предсказуема.       Я в целом тоже хотел с ней поговорить, но там, где поменьше лишних ушей и глаз, поэтому позволил себя догнать только в воротах лагеря, у которых кроме пары караульных, мгновенно сделавших вид, что им нужно срочно уйти, никого не было.       Кейтлетт подошла ко мне и начала разговор, сразу обозначив ху из ху — с размашистой пощёчины, которую я решил стоически пережить. После всего произошедшего она заслужила маленький реванш.       ― Что ты устроил здесь за цирк?! — злобно поинтересовалась Кейтлетт.       ― Не поверишь, чистая импровизация, — самодовольно ответил я. — Впрочем, ты мне не поверишь, даже если я скажу, что дважды два — четыре.       — Пять! — упрямо возразила Ноа.       — Ну-ну.       ― Как ты вообще выжил? Мне сказали, что на тебя свалилась целая гора!       ― Ну, предположим, не целая… но… короче, меня вытащил Кейл Ресс. Тебе он может быть знаком немного под другим именем.       Подобная откровенность могла выйти для меня боком, однако сейчас было важнее заручиться поддержкой кого-нибудь из «лунных». План Кейла строился на том, чтобы заставить нас ненавидеть, сцепиться друг с другом, а значит, нужно действовать прямо противоположным образом.       — Вот как ты здесь так быстро оказался, — кивая, словно отмечая этот пункт в уме, сказала Ноа.       — Да, мы прошли через Могильник, — не видя причин отрицать очевидное, рассказал я.       Увы, выводы из этого Кейтлетт сделала самые что ни на есть неверные:       — Значит, вы работаете сообща.       — Стой, ты всё неправильно поняла!       — А что тут понимать, Рейланд? Все Игры вокруг вас постоянно происходят, кхм, «совпадения»: то Расс-Ресс предупредит меня о твоей атаке, опоздав на пару часов, то две роты окажутся отравлены тем же самым ядом, что в избытке имеет Кайл. Потом та история с порохом…       «Точно! Как я только мог забыть, что Ноа сама выгнала Кейла, заметив за тем махинации. Это на корню рушило мою аргументацию!»       — Всё… не так просто, — растерянно начал я, уже понимая, что проиграл эту битву. — Послушай, Ресс задумал…       — О, мне известно, что вы с ним задумали. Обхитрить всех, чтобы победить. Не важно, каким образом. Победа не пахнет, да? — мрачно уточнила Кейтлетт.       — Да послушай же… — в отчаянии воскликнул я, но мне не дали договорить.       — Хватит! — Ноа ткнула кулаком мне в грудь и сразу же отступила на шаг назад, вынимая попутно из ножен роскошную рапиру. — Хочешь поговорить, Рейланд? Давай, но сначала прими бой, и если победишь, то я тебя выслушаю.       И в лучшие времена ещё неизвестно кто бы вышел из этого поединка победителем, но сейчас, когда у меня из оружия только погнутая сабля, исход был очевиден. К тому же я попросту не мог так рисковать — на кону нечто большее, нежели просто противостояние с Кейтлетт. Хватит одного доклада, вряд ли мне повезёт за один день дважды.       С холодом в груди пришлось принять, что эта битва мной уже была проиграна. Ноа не верила ни единому моему слову, и, надо признать, у неё были на это основания.       — Нет, дуэли не будет. Веришь ты мне или нет, но происходящее далеко выходит за пределы нашего с тобой противостояния. Кейл… задумал очень плохое, и его надо остановить, а значит…       — Это означает, что ты трус! — злясь, перебила Ноа.       — Пускай. Это не худшее, что может случиться с человеком. Сражаться в такой ситуации…       И снова она меня перебила:       — Если ты так боишься сражения, то почему бы тебе тогда не капитулировать? Принеси мне или королю реликвии, и всё будет в порядке. Не для тебя, конечно, трус несчастный.       Удивительно было то, насколько правильные выводы сделала Ноа, абсолютно не владея ситуацией. Да, просто сдаться — наилучшее из решений. Такой исход ставил крест на любых планах Кейла, которые так или иначе были завязаны на сражении возле Саума.       Однако я не мог так поступить. В первую очередь из опасений, что, приняв такое решение, против меня взбунтуются подчинённые. И ещё неизвестно, чем всё закончится. Пока армия под моим контролем, я точно знаю, что и зачем делаю. Конечно, если всё останется как было. Ещё требовалось вернуться к своим и посмотреть, как отреагируют подчинённые, может, не быть мне дальше командующим.       Моим лучшим вариантом на текущий момент было проиграть следующее сражение. Благо, теперь мне были досконально известны планы Галлена.       ― Я боюсь не сражений, Ноа, а того, что может случиться, если оно произойдёт не в том месте. Поэтому, думаю, в ближайшие дни нам ещё предстоит сразиться. И, веришь или нет, но искренне желаю тебе победы.       — Думаешь, я пожелаю тебе того же? — с усмешкой осведомилась моя собеседница, всем видом намекая, каким будет её ответ.       — Нет, и это даже радует. Надеюсь, ты выложишься на полную.       — Ты что, хочешь сказать, что обычно я выкладываюсь не на полную?! — начала заводиться с пол-оборота Кейтлетт. — Наглый, мерзкий…       Любой разговор Рейланда с Ноа всегда напоминал прогулку с факелом по погребу, набитому порохом: вопрос состоял не в том, полыхнёт или нет, а когда это случится. Понимая, что разговаривать здесь больше не о чем, только бесконечно препираться, мне не оставалось ничего, кроме как попрощаться:       — Да, именно так и считаю. Надеюсь увидеть твою настоящую силу.       Не обращая внимания на её возмущения, я пошёл туда, где, по мнению «лунных», сейчас были мои подчинённые. Путь предстоял не близкий, но что-то мне подсказывало, что после всего пережитого за это утро он не покажется сложным.       

***

             Ноа Кейтлетт вернулась в свою палатку куда более задумчивая чем обычно. Её терзали сомнения. Не из-за слов Рейланда — она не верила ни единому — а из-за него самого.       Она не узнавала этого человека. Ни в первый день, когда он пришёл на встречу в одиночку, ни сейчас. Нет, Рор вёл себя практически как и всегда: смело до нахальства, храбро до безумия, артистично до нарциссизма. Но то, как он командовал, то, какие решения принимал…       У Рейланда всегда был внутренний ограничитель. Расшатанный донельзя, но всё же. Он знал, когда надо остановиться, и останавливался. Неужели это всё влияние Расса? Впрочем, стоило этому удивляться, учитывая сколько Кайл водил за нос её саму.       В палатке Ноа уже ждали. Альт, с видом человека, который ясно осознавал, что сейчас его будут бить, стоял по стойке смирно. Даже одежду поправил. Впервые за Игры, это говорило о многом.       — О чём болтали? — беспокойно поинтересовался адъютант.       — Да так… о всяком.       Не успела Кейтлетт сказать что-то ещё, как в палатку, пылая гневом, не вошёл, а ворвался Анри Галлен, державший в одной руке какие-то бумаги, а в другой средних размеров книжку без каких-либо опознавательных знаков.       Книжка эта мгновенно привлекла внимание Альта, но всего на пару секунд, затем его отвлек её владелец. Командующий был настолько вне себя от злости, что даже потерял где-то свои очки, из-за чего постоянно щурился, что придавало ему злобно-заговорщический вид.       — Вы ответите за этот позор, оба!       — Командующий… — начала Кейтлетт, но ей не дали договорить.       — Может, король и благосклонен к вам, Ноа, но я-то вижу вас насквозь! Всю вашу суть, — прошипел Галлен презрительно. — Вы противник прогресса, а значит, самый страшный враг нашего королевства. Гораздо страшнее даже Рейланда Рора.       — Можете считать как угодно. Мне плевать, — упрямо возразила Ноа. — Я служу Тофхельму всю свою жизнь и делаю это так, как умею.       — Служите значит? — лукаво уточнил Анри, не особо впечатлившись таким заявлением. — Что ж, в таком случае у меня и короля есть для вас новый план. Ознакомьтесь.       Он демонстративно бросил на стол Кейтлетт те самые бумаги, что принёс с собой. К глубочайшему удивлению Ноа и Альта, ими оказался новый план действий.       — Когда вы успели… Вы… вы что, заранее написали два плана?       — Да, — самодовольно подтвердил Галлен. — И этот вариант уже утверждён королём.       — Но как? — удивился Альт, не понаслышке знавший, как неспешно работал его величество. — Так быстро?       — Разумеется. После того, как вы вдвоём скомпрометировали перед врагом предыдущий, мне не оставалось ничего, кроме как предложить новый.       Не веря этому, Ноа вчиталась в текст. По мере чтения на её лице сменялась одна эмоция за другой, от гнева до отчаяния. Галлену явно понравилась такая реакция:       — Время доказать не словом, а делом, насколько вы преданы своей родине. Она этого не забудет. — Анри мерзко улыбнулся и добавил: — Если повезёт.       — Да уж, такое не забудут, — отрешённо согласилась Кейтлетт.       Договорив, Анри рефлекторно попытался поправить очки, но поняв, что их нет на месте, раздражённо поморщился и вышел прочь. Ноа же безвольно осела в своё кресло. План выпал из её опустившихся рук и разлетелся по полу. Альт, не замечавший ранее за своей командующей подобного драматизма, осторожно принялся собирать листы.       — Что, всё очень плохо?       Вместо ответа Кейтлетт молча покачала головой. Циону даже показалось, что у неё слёзы на глазах.       — Я возглавлю в грядущей битве авангард, — рассказала Ноа. — Пять сотен солдат, отобранных на моё усмотрение.       — Оу, ну это, конечно, так себе, но…       — Мы должны будем выманить противника, сковать его боем.       — Зачем? — растерянно спросил, пытаясь найти в этом зерно замысла, адъютант.       — Это известного одному Галлену, — мрачно ответила Кейтлетт.       — Но… — Альт осёкся, принявшись думать над тем, зачем такой манёвр вообще мог понадобиться. — Выглядит как самоубийство.       — Это не само, это просто убийство, — не согласилась Ноа. — Галлен посылает нас на смерть.       — Ну, может, если всё пройдёт гладко… — постарался утешить её адъютант.       — Как может пройти гладко атака в лоб такими крошечными силами? — раздражённо поинтересовалась Кейтлетт.       — Иначе говоря, вы просто приманка, — догадался Альт. — Неужели Галлен рассчитывает, что Рор на это поведётся?       — Ошибаешься, — Ноа вздохнула и объяснила. — Старый петух рассчитывает, что я поведу солдат в бессмысленную самоубийственную атаку, где мы все поляжем. Получится, что куча людей под моим командованием погибнет зря, и только Галлен спасёт отечество от полного разгрома… Это конец моей карьеры, Альт, после этого… ничего уже не будет.       — Но ведь это не ваш план… — начал адъютант, но в следующую секунду оборвал сам себя.       План — хитрая вещь. Его неисполнение грозит серьёзным наказанием, но и точное его выполнение не гарантирует награды. Галлен, как вышестоящий, всегда всё сможет вывернуть так, будто это Ноа повела людей в глупую атаку, неверно истолковав приказ. Случись это с кем-то иным, вмешались бы другие офицеры. Но в случае с Кейтлетт такого не будет. Её не любят. Анри Галлена, впрочем, тоже, но его готовы терпеть, в отличие от «выскочки девчонки».       — Шанс ещё есть, — вдруг с мрачной решимостью на лице заявила Ноа. — Победить. Плевать, что там хочет старый петух, сколько он отдаст сил в авангард или ещё что. Если мне удастся с их помощью разбить Рейланда, то мне удастся избежать катастрофы.       — Это безумие похлеще предыдущего плана! — заявил Альт. — Пятьсот человек против целой армии!       — Пускай. Это мой единственный шанс. Галлен считает, что я погибну. Рор — что сражаюсь не в полную силу. Значит, пора показать им обоим, насколько они заблуждаются.       Огонёк в её глазах испугал Альта до жути. Никогда ранее он не видел Ноа такой.       — Может, оно того не стоит? — всем своим видом стараясь подчеркнуть, что не имел в виду ничего такого, спросил Альт.       — А что стоит? Тебе, Альт, нечего терять — это твои первые Игры. У меня они седьмые.       Адъютант с запозданием понял, насколько дурацким был его вопрос. Ноа Кейтлетт участвовала в Играх с десяти лет, считай, всю свою жизнь. Разумеется, для неё текущий выбор равнозначен выбору между жизнью и смертью.       — Значит, или победа, или…       — Никаких «или», — прервала его Ноа. — Только победа, иного выбора у меня теперь нет.       Альт тревожно покосился на неё и неожиданно словил себя на мысли, что он заметил что-то, но уже не помнит, что именно. Какая-то мелочь, которая могла всё перевернуть.