Уничтожь меня, если сможешь

Проснувшись, первое, что чувствует Варвара — невыносимая жара и тяжесть теплого одеяла, давящего на тело. Открыв глаза, приподнимается на локтях, что даётся ей с трудом, и осматривается. Спальня, в которой находится богатырша, ей не знакома. С трудом она вспоминает, что произошло.

***

Варвара прижимает к груди руки, лёжа на каменном полу в темнице. Здесь так тихо и пусто, что хочется выть, но она лишь бездумно шепчет что-то про холод, боль и усталость — на большее сил сейчас просто нет. Будь она в состоянии — кричала бы о своей боли, но не может. Боже, как она устала, если бы только кто-то знал. Больше всего в жизни сейчас хочется только тепла, согреться, и больше никогда не чувствовать это всё. Словно из-под воды, слух улавливает чьи-то торопливые шаги, эхом отдающиеся от стен подземелья. Ключ скоро проворачивается в двери, скрипя так, словно вот-вот сломается. Шаги становятся ближе. Чьи-то холодные (но не настолько, насколько сама она) руки касаются её плеч, тянут вверх, заставляя присесть. Варвара сильно дрожит, чувствуя, как торопливо гладят по спине и волосам, а совсем над ухом раздаётся недовольный вскрик. — Гелик! Резик! — он кажется ей знакомым, но вспомнить, кому принадлежит не выходит. — Где вас черти носят? Через некоторое время голос приказывает: — Подготовьте комнату, которая на верхнем этаже. Слуги, которых она не видит и не слышит, судя по всему, удаляются, а тот, кто находится рядом, поднимает её на руки. Варвара из последних сил держится за его плечи, утыкаясь лицом в чужую шею, и дрожащим голосом просит: — Помоги мне, — а у того, кто прижимает её к своей груди, словно бы что-то ухает внутри.

***

Из мыслей её выводит скрип открывшейся двери. В полной темноте Варвара видит высокую худую фигуру и всё внутри неё сжимается. Она всё ещё здесь, в его замке. Всё то, чтобы было раньше — реальность, не сон и не фантазия. — Так это был ты? — спрашивает богатырша, вглядываясь в темноту. — Ты вынес меня из темницы. — Да, — просто соглашается Кощей, — я. Не сочти за оскорбление, но мои слуги при всём желании помочь, не смогли бы сделать этого. — Спасибо, — как-то сама собой вырывается благодарность. — И давно я тут? — Смотря, что для тебя является этим самым «давно». Прошло два дня. Много или мало это для тебя — не знаю. Варвара хмурится. Сначала ей кажется, что этих двух дней она не помнит, но вдруг…

***

Открыв глаза, из размазанной картинки она точно видит чью-то худую ладонь, которая укрывает её одеялом. Подняв свою руку, Варвара слабой хваткой цепляется за чужое запястье, тянет ближе к себе, заставляя кого-то неловко усесться рядом с ней на кровати, и просит: — Не оставляй меня. И в ответ получает тихое, но уверенное: — Не оставлю.

***

Ей становится неловко от собственных слов, которые она говорила ему в бреду. — Какое сейчас время суток? — переводит тему, желая поскорее отделаться от навязчивых мыслей. Кощей проходит к окну напротив кровати, и тянет в разные стороны шторы, а Варвара на секунду жмурится от яркого света, исходящего словно от костра. Он встаёт боком к ней и отвечает: — Закат. Она удивлённо смотрит на него, так, будто видит впервые. Высокий и худой, но скрывающий в себе невероятную силу, и наверняка — душу, спрятанную ото всех где-то глубоко внутри. Красные, оранжевые и малиновые лучи придают его серой коже более бежевый оттенок, как у здорового человека. Его тонкие губы искусаны, она вспоминает, что в тот день, когда он поймал её — этого не было. Голубые глаза больше не смотрят на неё со злостью или неприязнью, теперь в его взгляде таится что-то совершенно другое, но непонятное ей. — Почему? — спрашивает она, но видя непонимание в его взгляде, поправляет себя: — почему я здесь? — Потому что ты могла умереть от холода там. Я совсем забыл сказать тебе о том, что прикасаться к решётке может быть опасно для тебя. — Да, я заметила, — соглашается, — она была заколдована… но разве моя смерть не входила в твои интересы? Кощей отводит взгляд в сторону, думая о чём-то, нахмурив брови. — Может так, а может — нет. Сейчас это не важно. — Не важно? Я хотела и могла убить тебя, — напоминает Варвара. — Тебе так только кажется. Все знают, что меня невозможно убить. Ты либо должна найти место, где спрятана моя смерть, либо заставить меня самого захотеть умереть. А учитывая, что от моей тётки ты ушла ни с чем, то я сомневаюсь, способна ли ты на убийство в принципе. Воспоминание о Яге укалывает в самое сердце. Богатырша опускает голову, а внутри вновь скребут кошки, похожие на тех, что сопровождали её, когда она спешно убиралась прочь от дома колдуньи. — Я и не хотела её убивать, — признаётся, — надеялась, что она выложит всё, как на духу, если только припугну её, но тебе повезло с родней, раз она не сказала мне ничего. Кощей как-то горько усмехается: — Только с ней мне и повезло… Варвара отчего-то хочет расспросить его о семье, но пока удивляется собственному желанию, он переводит тему: — Ты голодна? Ранее не обращавшая внимание на голод, она вдруг ощущает, как желудок пуст, но пока не требует пищи урчанием, поспешно соглашается. — Тогда пойдём. Богатырша кивает, откидывает одеяло в сторону и, свесив с кровати ноги, приближается к краю. Она неуверенно встаёт на ноги и делает шаг, когда в глазах стремительно темнеет, голова тяжелеет и её тянет на пол. Сильные руки Кощея в следующий миг касаются её плеч и придерживают, не давая упасть, пока перед синими глазами не перестают мелькать чёрные пятна. Голубые глаза смотрят на неё с беспокойством. Ей кажется, что в местах, где его ладони касаются её кожи через одежду, становится едва заметно теплее. — Спасибо, — наконец говорит она, — просто небольшая слабость, но я могу идти. Он качает головой, но ничего не говорит. Убирая руки, позволяет ей дальше двигаться самой. Идёт так близко, что они едва не соприкасаются плечами, хотя коридоры и лестницы достаточно просторные для двоих. Сидя за одним столом с Кощеем Варвара чувствует себя не в своей тарелке. Словно она не должна быть здесь, рядом с ним, молча ужинать вместе и делать вид, что они не пытались убить друг друга несколькими днями ранее. — Варвара, ты плохо себя чувствуешь? — обеспокоенно спрашивает Кощей. — Почему? — богатырша удивляется тому, что он заметил её состояние. — Впервые за три дня ты сидишь за столом, но почти не притронулась к еде, — рассуждает хозяин замка. — В прочем, это может быть связано с тем, что тебя смущает моё присутствие, — заключает он, отчего-то хмурясь, — в таком случае, не буду тебе мешать, — поднимается из-за стола, — Гелик и Резик проводят тебя в спальню после ужина. — Нет, стой, — просит девушка, вставая вслед за ним, подходит ближе. — Я не понимаю тебя. — А что непонятного в том, что я сказал? — уточняет Кощей, приподняв бровь. — Причина. Я не понимаю, почему ты делаешь всё это. Твои слуги пустили меня в замок, хотя раньше, если верить слухам, ты не очень-то и жаловал гостей. Ты не убил меня сразу, когда я бросилась на тебя с мечом, хотя должен был. Загнал в темницу, но едва появилась угроза моей жизни, забрал оттуда, не дал умереть там. Выхаживал меня несколько дней, и когда я пришла в себя — не выставляешь за порог. Я не понимаю, почему ты делал всё это, и что будет дальше. — А что тут может быть непонятно, Варвара? — спрашивает он, старательно не глядя ей в глаза, — может, ты и привыкла к тому, что зло всегда абсолютное и совершает только плохие вещи, но это не так. Попробуй присмотреться к добру, возможно, оно не такое уж и безобидное, каким кажется на первый взгляд. Не найдя, что ответить, она молча наблюдает за тем, как Кощей стремительно покидает столовую. Из-за приоткрытой двери в коридор до её ушей доносятся его шаги, отдающиеся эхом в ушах, но совсем скоро, вслед за хозяином, исчезают и они. Этот разговор, подразумевающий под собой попытку разобраться в ситуации, только сильнее путает её. И вопросов теперь оказывается намного больше, чем было до него. Гелик и Резик, что до этого момента безмолвно парили под самым потолком, вдруг спустились ниже. — Он часто бывает резок в высказываниях, но, поверьте, — уверяет худая летучая мышь, — всё не так сложно, как кажется. — И хозяин прав, — замечает вторая, — вам стоит поесть. Богатырша возвращается за стол и ужинает без особого аппетита, потому что уверена в том, что без этого в покое её не оставят. Как и сказал Кощей, до спальни её провожают всё те же слуги, и она коротко благодарит их, прежде чем закрыть дверь. Оставшись в одиночестве, Варвара устало опускается на кровать, пока множество мыслей изнутри давят на её черепную коробку. Лунный свет едва освещает её комнату через незакрытое окно. И этот же лунный свет освещает сгорбленную фигуру, находящуюся в одной из соседних спален. Длинные худые пальцы зарываются в тёмные волосы на опущенной голове. Брови на бледном узком лице хмурятся так, будто их обладатель страдает от сильнейшей головной боли. Кощей прокручивает в голове вопросы, которыми задавалась Варвара, потому что не может ответить на них даже себе самому. За последние несколько дней он действительно несколько изменился, и это вводит его в замешательство. Что так повлияло на него, неужели сама его гостья? Он качает головой, когда вдруг осознаёт кое-что очень важное.