Как дышат русалки?

Разумеется, она не могла быть одна — весь путь вот уже почти полвека её сопровождал дедушка Ричард. Порой их дуэт выглядел забавным: своевольная ирландка Кэтрин, в молодостью щеголявшая россыпью веснушек, взрывным характером и действительно рыжими волосами, полыхающими как огонь в темную ночь, и степенный англичанин Ричард, действующий как заземление, громоотвод при стихийном бедствии. Или хотя бы как указатель, предупреждающий о последующих приключениях на дороге. Кэтрин всегда отказывалась называть его полным именем, утверждая, что Рич куда более многозначен. Сокровища — это не только серебро да золото. И Ричу это даже нравилось. Настолько, что каждый раз, когда Кэтрин его звала по имени, на его лице вновь и вновь появлялась сетка морщин, особенно чёткая в уголках глаз. Что ещё нужно знать об этих двоих? Разве лишь, что они постоянно возмущались, чему учат детей в нынешних школах. Так вот, пожилая пара на глазах у молодёжи спускалась с неба на нити от воздушного змея. Элегантно приземлившись, словно репетировали это движение каждый раз перед завтраком, они уже было направились к дому, но в тот же момент на них повисли две внучки. Ещё бы! Бабушка с дедом возвращались из Латинской Америки (в частности, из Мексики) раз в год. И это при наиболее удачном раскладе карт: например, каре из четырех королей. Знаете, какова вероятность такой комбинации? И уж тем более они не спускались у всех на виду с неба на воздушном змее! Обнимая обеих девочек и оставив по поцелую у каждой в уголке рта, Кэтрин перевела взгляд на других гостей на их вересковой пустоши. И, разжав руки, выронила тканевый саквояж, с которым не расставалась ни в одной из своих экспедиций. В глазах у женщины застыли слёзы. Тем не менее, она широко улыбнулась, не веря самой себе. Смотря вовсе не на родителей Эмили и Ди. — Тигровая лилия, — прошептала она и закрыла рот руками. — Свистать всех наверх, Кэтрин, — звонко произнесла своевольная дочь индейского вождя. — Не может быть, — вырвалось у Ричарда, и он сам себя одернул. –Кому я это говорю! — Сыграешь нам, Рич? — голос Тигровой лилии стал ещё звонче и начал подрагивать. — У тебя всегда был замечательный перебор. А вот с боем… — С боем всегда были проблемы, — тот развел руками, — что же поделать, если я пацифист? И трое старых во всех смыслах друзей подбежали друг другу, забывая про свой истинный возраст. У ребят, наблюдавших за сценой, отвисла челюсть. Но картина наконец начала вырисовываться. — Вот откуда в Нетландии все индейцы играют «Beatles» — усмехнулся Джек, взлохмачивая волосы. — И вот почему Джеймс Крюк упоминал Америку в ту ночь на корабле. Они всё знали. — шепотом вторила ему Эмили. — Нет, они не знали, — возразил ей Джон, — Они помнили. — Теперь всё выстраивается в единую схему как кружево, — пробормотала Алиса и сразу же стихла, не желая портить момент воссоединения. — Мне нравятся твои сравнения, — тихо заметил Джон. Алисе вдруг стало очень тепло, хотя на улице дул прохладный ветер. Тут Луиза кашлянула, привлекая внимание. Они с Уиллом стояли на пороге со смешанными эмоциями на их лицах. Ди держалась неподалёку, непривычно молчаливая. — Прошу прощения, но никто не хочет объяснить, что тут происходит? — сказала мама Эмили и поёжилась. Тигровая лилия оглянулась на нее. И не отпуская Кэтрин, воскликнула: — Ты заметила, что у вас под крышей ласточки свили гнездо? Бабушка лишь фыркнула. — Лилз, ты ведь знаешь, что иначе и быть не могло. От Ричарда не укрылся жест Луизы. Он поторопил остальных. — Нас ждут. — Здесь вас всегда ждут, — улыбнулась мама, закусывая губу. — Заходите же. *** Если бы Эмили была чуть более наблюдательной в собственном доме, то заметила бы внушительное количество бытовых мелочей, которые иначе как магией назвать нельзя. Например, в чайнике всегда была вода, и почти всегда она была горячей. В ванной стояло свежее и душистое мыло, а в буфете как правило можно было найти её любимый шоколад. Вопрос в другом, делали ли эти мелочи Луизу волшебницей. Пару лет спустя Эмили скажет, что всенепременно. Однако сейчас она могла лишь диву даваться, как за, казалось бы, небольшим столом смогли разместиться почти в три раза больше человек, чем обычно. — Что ж, — Уилл прочистил горло, –многие из сидящих знают, а те кто нет — будем знакомы, что я историк и долго работал в архивах. Читал истории военных, врачей, журналистов. Поражался и восхищался героями давно прошедших времен. Но самая невероятная, безрассудная, но невозможности несбыточная история едва не прошла мимо меня. — Ты знал, мы рассказывали тебе ее на ночь, — тут же возразил Ричард, размешивая три ложки сахара в своём чае. Алиса честно старалась не смотреть на происходивший кошмар. –Но выросши, ты ее забыл, — добавила Кэтрин спокойным голосом. При этом её седые волосы слегка наэлектризовались, придав дополнительный объем. –Это… Это нормально. Женившись, ты стал благоразумным и разучился летать, потому что надо было стоять твёрдо на земле. Увы, в процессе нашей жизни мы меняемся: взрослеем, забываем, приобретаем, теряемся. Однако важно никогда не забывать, кто ты есть для самого себя — не становиться потерянным взрослым. До некоторых это доходит к семидесяти, так что у тебя ещё достаточно времени. — Я не мог забыть! — упрямо помотал головой Уилл, — У меня всегда была идеальная память, вы сами мне говорили. — Мы не хотели тебя расстраивать, — пожала плечами его мать. Джон подавил смешок. –Да нет же! Я помню себя ещё ползающим. –Если ты настаиваешь, — Кэтрин закатила глаза и коснулась руки Рича. Тот всё понял без слов. –Once there was a way, — начал он петь. Эмили от неожиданности дернулась и едва не выплеснула на Джека свой пуэр. — To get back home. Луиза судорожно вздохнула и повторила знакомый мотив, идеально попадая в каждую ноту. Sleep very darling and do not cry And I will sing a lullaby — Когда мы хотели, чтобы тебе приснились золотые сны, то рассказывали историю о об одной девочке с равнины далёкой Ирландии, что любила читать сказки и рассматривать картины. — Кэтрин продолжала. — Пока однажды одна из картин неизвестного мариниста не увлекла её так, что девочка перенеслась в нарисованный мир. Как она виделась со Львом и танцевала с дриадами, наядами и фавнами под флейту Пана. И как совершенно случайно столкнулась с мальчиком, чья осанка была прямее стен Замка на краю моря. И как во время джиги с местными духами она столкнулась с вечно босоногой скво, подкравшейся со спины. С которой они вместе с мальчиком, носящим королевское имя, улетели в место, которого нет. Мало того, нет и не будет. В те стародавние времена в Нетландии еще не знали о ливерпульской группе, перевернувшей весь мир музыки, не было Венди — правда, я так и не поняла, она уже улетела или ещё не прилетела. В их мире всегда творился полный кавардак со временем. –Зато появилась самая удалая пиратка, что дралась на шпагах с самим Джеймсом, который ее и научил. И самый лучший учитель для племени Пиканини, даже не мечтавших о подобном. — произнесла Тигровая лилия, и Джек мог заключить пари с собственным отцом, что никогда не видел её столь грустной и счастливой одновременно. Впервые с момента их знакомства у него проскользнула мысль о том, какая же она истинно взрослая. И настоящая. — Нетландия стала для нас судьбоносной. Именно тогда я поняла, что хочу узнавать об истории народов Америки. — Кэтрин задумчиво крутила прядь волос. — А я, что обрел ту, с которой готов провести целую вечность. — гордо заявил Ричард. — Рич, нам было по пятнадцать! — воскликнула бабушка. Ди хихикнула и тут же смолкла под строгим взглядом мамы. — Ты уже тогда знал? Ты шутишь! — Ты же знаешь, дорогая, чувство юмора в этой семье могло передаться только от тебя. — Это был явно рецессивный ген. Они унаследовали твоё занудство. — Брось, тебе же нравится, — ухмыльнулся Рич. — Дурак, — Кэтрин показала ему язык. Эмили смотрела на своих бабушку и дедушку и млела от счастья. Она так по ним скучала всё это время. Честертон чинно сидел рядом с ней, изредка повиливая хвостом. Ричарда он любил больше всех: тот никогда не упускал возможности угостить тёзку знаменитого писателя. — Кэтрин, что было потом? — спросила Луиза. — Потом мы вернулись. — Куда? — выпалила Ди, не привыкшая сидеть так долго на одном месте. — Откуда начали. Нам нельзя было вернуться из Замка прямым путём — его магия работает не так. Однако мы не смогли забыть всего, что там происходило. И мы с Ричем искали друг друга, как могли. Спустя пару лет я увидела его в маленьком итальянском городке. Нарни. — Как это было? — Эмили заинтересованно подалась вперёд. — А как это могло быть? — бабушка развела руками, — Как в той старой сказке, мы уже виделись однажды во сне. Узнав друг друга наяву, мы продолжили писать нашу историю, но уже своими руками. Начали работать, поступили в институт, через несколько лет появился твой отец, потом мы уехали в Америку — началась обычная биография слегка странноватых людей, словно не от мира всего. Уилл уехал к Луизе в Йоркшир, что было лучшим решением в его жизни. Потом они вернулись в Лондон, что было худшим. Всё как у остальных. За исключением начала. И нынешней встречи. — Так значит, нам предстоит вскоре вернуться к изначальной точке? — побледнел Джек. Алиса сникла. — Подождите, но даже если так, мы ведь ничего не забудем? — Джон стал теребить край пиджака. –Если на то не будет вашей собственной воли, — произнесла Тигровая лилия с нехарактерной ей нежностью. — Нет! — заявила Эмили, распрямив плечи. Луиза с гордостью посмотрела на дочь. Эмили напоминала ей храброго лебедёнка: с уже меняющимся на взрослое оперением, но ещё слишком открытым для всех волнений по-настоящему взрослой жизни, с которой ей только предстоит столкнуться. Чуть позже все острые углы сгладятся, однако уже сейчас некоторые черты дочери ей так напоминали её собственные. И этим стоило гордиться. Уилл в то же время наблюдал за Ди, пристававшей к Честертону с мячиком. — Так что же будет дальше? — спросил Джек. — А чем бы ты хотел заняться потом? — ответил ему Ричард вопросом на вопрос. — Всех касается. ** Джек искренне возмутился. Он ещё тогда, в Нетландии, чётко сформулировал свою позицию по поводу вопроса «занятия на всю жизнь». — Прошу прощения, но я не смогу прямо сейчас сказать, как будет идти моя дальнейшая жизнь! Дедушка Эмили кивнул, выражая своё согласие. Хотя сам он к их возрасту знал о своей жизни примерно всё, иная позиция была ему понятна. Пусть и не близка. — Нет, конечно, — произнес он. — Но я никогда не поверю, что ты не задумывался об этом. Вот ведь семейная черта — упрямство. Нет, не так: упрямство в занудстве. Джек закатил глаза, но отвернувшись, чтобы Ричард не видел. — Позвольте мне вмешаться, — вдруг в разговор включился Уилл. — Я бы хотел отметить, что такие вопросы требуют порядочных размышлений. — Угу, а потом поворота на диаметрально противоположное направление, — мама Эмили тоже не могла не вступить в обсуждение. — Потому у меня есть к вам иной вопрос. Что для вас самое важное как ориентир? По какому принципу вы бы выбрали себе подходящую вещь в магазине или на ярмарке? Подумайте над этим. — Например, одежда должна подходить по размеру, цвету, фасону, овощи — быть свежими, цветы — привлекать внимание. — если Кэтрин с Ричардом притягивались как разнозаряженные полюса магнита, то Уилл с Луизой походили на два комплементарных нуклеотида — фрагмента ДНК, идеально дополняющих друг друга. — Мам, ты сейчас правда сравниваешь выбор жизненного пути с походом в супермаркет? — Эмили изогнула левую бровь. — Ага, — легкомысленно ответила та. — А есть разница? На этот раз задумались абсолютно все, включая даже Тигровую лилию. Алиса расправила юбку на платье. Джон нервно постукивал пальцами по столу. Честертон ходил от гостя к гостю, заглядывая в глаза и давая себя погладить. Но не очень долго. **The Beatles — While my guitar gently weeps** — Едва ли я смогу открыть Америку, но мне нравится математика, в каждом её проявлении, — первооткрывательница Страны Чудес улыбнулась, — нравится логика, которая в каждом мире своя. Решать загадки, находить отгадки и загадывать свои собственные — разве это не чудесно? Парадоксы и каламбуры, карточные и шахматные комбинации мне нравятся намного больше, нежели придворная жизнь. — Ты странница, Алиса, — сказала Кэтрин. — Ты любознательна и любопытна. В любом возрасте. На твоём месте я бы завела дневник, куда записывала бы о своих путешествиях сквозь миры. И кто знает, может лет через десять в библиотеках Замка появится путеводитель о чудных местах. — Если только Эмили к нему добавит примечания, — пробормотал Джек, но Алиса его услышала и лишь кивком согласилась. Эмили, в свою очередь, захотелось спрятаться. — Всё может быть, — Тигровая лилия развела руками, — будущее — явление крайне непостоянное и хрупкое. — Вот только имя Белой Королевы говорит о ещё одном важном пункте, — Луиза чувствовала себя немного не по себе, когда решила добавить ложку дёгтя, — Об ответственности. Быть может, сейчас на твоём месте есть другая королева, что даёт тебе больше свободы, но когда-нибудь тебе придётся занять ее место. — А может и нет, — не согласилась дочь вождя, — в том шахматном наборе фигуры не менялись ещё ни разу, хотя прошло достаточно времени. Но во всём остальном я согласна с Луизой. Королева — это не только та фигура, что ходит на любую клетку. Но и та, что принимает жизненно важные решения. Впрочем, до этого ты ещё дойдешь и сама, просто не сейчас. Алиса поджала губы и поспешила перевести тему: — Джек, ну а ты? — Мне нравится писать картины, — лаконично ответил он. При вечернем свете глаза Джека стали как будто темнее, под цвет орехового дерева, — Я хочу доделать по всем наброскам, что вышли за время нашего знакомства. Так что ждите выставку. Слишком резкие ответы. Это неправильно, совсем неправильно. — Ты чем-то расстроен или на что-то зол, — коротко сказала Эмили. — Да просто всё выглядит, как какой-то конец, — буркнул Джек. — Слишком быстрый и сумбурный, хотя мы, казалось бы, только начали. — Вот ещё! — Джон был категорически не согласен и не разделял пессимистического настроя друга. — Если бы мы были в начале, я был бы тенью на Безумном чаепитии. Так что извините, пожалуйста, но я бы предпочёл все же некоторое движение. — А ты, Джон? — спросила Эмили, не сдержав доброй усмешки. — Что насчёт тебя? — Меня в этой жизни интересуют только две вещи: моя семья и музыка. Я бы очень хотел узнать, что произошло с моими братьями, как сложилась их жизнь. А потом посвятил бы себя целиком и полностью мелодии. Ну и конечно, встречи с вами бесценны, и я не собираюсь их никуда убирать из своей жизни. — Слова истинного джентльмена, — улыбнулся Ричард. Джон довольно хмыкнул. — Из нас четверых осталась лишь ты, Эмили, — произнес бывший Шляпник-младший. — Как бы ты ответила? Чёрт его знает. Это если честно. — А я хотела бы сделать доклад в школе на одну необычную тему. — она бы с большим удовольствием сейчас бы протёрла пол в лондонской квартире, нежели отвечала на этот вопрос. Как дышат русалки? — Ну а вообще, — Эмили набрала побольше воздуха и скороговоркой выдала, — Я не уверена, что буду хорошим врачом. — Что? — Луиза переспросила. — Помедленнее, мы тут не распознаватель голоса. — Я не уверена, что буду хорошим врачом. И что чистая медицина — моя область. Мне… Мне нужны книги с историями: без них я не чувствую себя собой. Поэтому, может, стоит немного сменить курс? Мам, пап? Родители ошарашенно переглядывались. Кэтрин с Ричардом замерли в ожидании их реакции. Они бы поддержали Эмили (и Ди) в любом их начинании, но последнее слово всё равно всегда было за Луизой и Уиллом. — Давай мы обсудим эту тему позже и подробнее — мягко, но прохладно произнес Уилл. — И хорошо, что ты нам об этом сказала сейчас, — улыбнулась Луиза, слегка натянуто, но всё-таки без явного осуждения. И потом чуть тише добавила, — а не в выпускном классе. Эмили на данный момент было достаточно и этого. Расслабившись, она встала из-за стола и выглянула в окно: там на тёмном небе горели огоньки звёзд. Наверное, эти звёзды не могли зажигаться по её воле, как было в Нетландии или не образовывали созвездия Чеширского кота. Хотя она пока ещё не проверяла. Зато именно на этом небе Эмили могла переноситься во времени на многие миллионы лет назад и впервые ощутила себя настоящим астрономом-исследователем, когда давным-давно начала наблюдать за движением небесных светил в течение года. Так что в каждом мире есть своё небо, свои звёзды, свои герои. И сейчас ей пришла пора побыть дома. I look at the play you all staging While my guitar gently weeps. Дедушка тем временем вынул из чехла свой инструмент и успел его настроить. У Джека глаза едва не вылезли на лоб — его гитара была точной копией той, на которую он смотрел прямо сейчас. Он красноречиво посмотрел на Эмили, но та лишь усмехнулась и подняла указательный палец в наставническом жесте. Магия. Джек закатил глаза. As I’m sitting here, doing nothing but aging Still my guitar gently weeps. — Прошу прощения, сэр, — Джон подсел к игравшему, и незаметно сжал полы своего пиджака. — А вы можете научить и нас тоже, пожалуйста? Джон имел в виду Джека, заметив что тот в недоумении нахмурился на незнакомую доселе мелодию, но попросить отчего-то не решался. Ричард улыбнулся, показав морщинки вокруг глаз. — Конечно, дети, — он передал гитару им в руки, — присаживайтесь поудобнее. И вечер продолжился. То был всем вечерам Вечер, как потом будет рассказывать Тигровая лилия, сидя у костра, — пусть он не был полон приключений и опасностей, приведших к самым неожиданным последствиям. Нет, его ценность заключалась совсем в другом. Алиса бы наверняка подобрала правильный каламбур на эту тему, если бы её не заманила Ди, решив показать ночью их с Эмили качели. Честертон молча вызвался их охранять. ** — Вы ведь понимаете, что утром снова вернетесь в Мексику? — своевольная скво Ричарду и Кэтрин, когда остальные отошли к костру, что разожгли родители Эмили. По большой просьбе Ди, замерзшей на качелях. — Мы-то да, — кивнула Кэтрин, — нас ждут ольмеки. При следующей встрече, а я знаю, что она рано или поздно будет, я тебе расскажу о них подробнее. — Мы привыкли к подобному, — усмехнулся Ричард, — однако как это воспримут ребята… Тигровая лилия поморщилась. — Вот именно по этой причине я терпеть не могу прощаний. — Ты уверена, что они здесь нужны, Лилз? — улыбнулась бабушка, глядя на Эмили, которая переговаривалась с Джеком. — Нет. — Значит, и не нужно. Прислушавшись к очень умным взрослым, мы не будем описывать сцены рассветного прощания, ведь они всегда навевают грусть. Скажем лучше о другом, куда более приятном. Например, о том, что поутру, как всё-всё подошло к концу, под окном Эмили лежали листья, сухие и круглые, каких в Англии нет. И не будет. А пока всё, что произошло, останется негласной тайной между Эмили и её семьей, когда они проснутся холодным февральским утром, повторяя таким образом самый скучный литературный приём. Вот только на этот раз сон не будет простым сборником неосуществленных мечтаний, ведь помимо листьев у них останется давно утерянный семейный медальон и перо загадочной птицы, каких в Англии тоже не водится. А еще позже на самом неожиданном месте обнаружится альбомный лист бумаги, на котором изображён корабль с чернеющим флагом и парусами в тон. И, что совсем уже чудно, рядом с ним будет лежать напёрсток, проткнутый посередине. ** — А будет ли новая встреча? — в тот вечер в Йоркшире Ди подошла к Тигровой лилии. –Звёзды говорят, да. Будет. — прошептала своевольная дочь индейского вождя ей на ухо, сообщая самую страшную тайну. Ни на миг не засомневавшись в том, что она останется лишь между ними двумя. — Но когда же?! — громко воскликнула Ди. — Когда придёт время. — И когда же оно придёт? — Когда ты закроешь глаза и пообещаешь не подглядывать.