Reconciliation

      — Я тебе всё расскажу, только пообещай, что об этом никто не узнает… — сглотнув, со вздохом произносит её собеседник.        Кивок. Махо всё понимает, не глупая всё-таки. Слегка ёрзает на мягкой поверхности кровати в своём номере, где они и сидят. Ей не терпится узнать всю правду…       О том, что же всё-таки происходит.       О том, что произошло с Макисе Курису.        — Пообещай вот ещё что... — совсем тихо добавляет он, смотря куда угодно, только не на Махо..       — А… а?.. — еле слышно вздыхает она.       — Не при каких обстоятельствах не пытайся спасти Макисе Курису.        Он оборачивается к ней. Его взгляд серьёзен как никогда ещё прежде. Челюсть Махо слегка падает вниз, чтобы через несколько мгновений возвратиться на прежнее место. На губах появляется нервная улыбка.         — Будто бы это возможно.        — После моего рассказа тебе может показаться, что так и есть.       Под глазами её собеседника залегли глубокие тени. Настолько глубокие, что скоро перестанут отражать солнечный свет.        Махо всегда поражало это в нём, с их самой первой встречи. Окабе-сану едва исполнилось девятнадцать: юношеское неокрепшее тело, только начавшее выходить из подросткового периода, молодой ещё голос и робкая неуверенность выдавали в нём обычного студента. Махо тысячами видела подобных ему в кампусе университета, где работала. Однако…       Стоило взглянуть ему в глаза, и не оставалось никаких сомнений: перед ней уставший от жизни взрослый. Если не старик. За всё то время, что они были знакомы, Махо ни разу не видела, чтобы эти глаза загорались радостью, восторгом или надеждой, словно всех этих эмоций не существовало в жизни Окабе Ринтаро.        Иногда… нет, часто Махо задавалась вопросом, что такого могло произойти в жизни молодого парня, что он из пышущего энергией и энтузиазмом человека — как ей поведали близкие Окабе-сана — превратился в сгорбленного, замкнутого взрослого, вздрагивающего при каждом шорохе.        Он посмотрел на неё, ожидая ответа, и Махо кивнула.        Что ж, видимо это ей и предстоит узнать.

***

      — Ты должно быть шутишь… — Махо потёрла двумя пальцами область висков, зажмуриваясь.         Машина времени? Параллельные миры? Научная организация, подконтрольная теневому правительству и посылающая своих ассасинов по душу любителей клуба умелые ручки? Во всё это слабо верилось.       Однако, когда она вновь подняла на него свой взгляд, его глаза не изменили своей хмурой сосредоточенности. Они смотрели на неё со всей возможной честностью и мужеством, которые она только могла найти в этом человеке. Если глаза — это зеркало души, то его душа сейчас была нараспашку.       Это было той причиной, по которой Махо, вздохнув и опустив взгляд, решила ему поверить.        — Прыжки назад во времени, письма в прошлое, микроволновка, создающая чёрные дыры… во всё это, конечно, трудно поверить, — произнесла она на выдохе, выводя узоры пальцем на кровати. Вскинув ладонь, Окабе собирался возразить, однако Махо его перебила. — Но раз уж ты говоришь, что всё это смогло осуществиться благодаря Курису… Что ж, мы оба знаем, что она и не такое может, — растроганно произнесла она.        Окабе мягко улыбнулся в ответ, отворачиваясь в сторону. Его взгляд ненадолго покрылся туманной дымкой.       — Если хочешь удостовериться, я попрошу Сузуху показать тебе машину времени, — через некоторое время ответил он, легко усмехнувшись.        — Да, было бы неплохо, — согласилась Махо, и на некоторое время между ними повисла тишина.        Несмотря на такой долгий и трудный разговор, который разъяснил многие странности и поставил жирную точку в большинстве её вопросов, Махо всё ещё чувствовала некоторую долю недосказанности в произошедшем.        Её собеседник вдруг ушёл в себя. Улыбка исчезла с его лица, а на смену пришло привычное выражение угрюмой задумчивости. Подушечки пальцев с настойчивой периодичностью касались друг друга в хаотичном танце.         Махо вздохнула. Ей всё было понятно, кроме одного.        — Окабе-сан, — она слегка дотронулась до его плеча, обращая на себя внимание. — Это ведь ты нашёл её тело тогда? Скажи мне, ты знаешь, что произошло с Курису? Кто её… убил?.. — Махо взглянула на него, вскинув брови.        Лицо её собеседника вдруг приобрело нездоровый оттенок белого. Он сглотнул, в широко раскрытых глазах читался смертельный испуг, его плечи слегка подрагивали. Она было протянула к нему руку, собираясь произнести его имя, когда он дёрнулся от неё в сторону, выглядя ещё более напуганным.        Её кисть застыла в воздухе. Губы сложились в тонкую линию. Окабе тяжело вздохнул: один раз, другой, на его лбу выступила капля пота.        Махо опустила руку, сглатывая и открывая от недоумения рот.        Лицо её друга внезапно скорчилось в болезненной гримасе, он медленно отвернулся, опуская взгляд в пол и обнажая тонкую полоску зубов.        — Ты и это хочешь знать, да? — тихо произнёс он, прикрывая глаза ладонью.        — Окабе…сан?.. — пробормотала она нервно.        — Хочешь знать, что произошло двадцать восьмого июля в Радио Кайкан? — всё так же тихо проговорил он срывающимся голосом. Его всё ещё потряхивало.        — Я подумала… что ты можешь быть в курсе, да, — собирая остатки самообладания, произнесла она и нахмурилась. — В самом начале ты заставил меня пообещать, что я не стану спасать Курису. Следовательно, ты уже пробовал это сделать, и у тебя не получи…лось…       Она осеклась, когда тот ненадолго повернулся к ней, бросая болезненный взгляд.       — Что бы там ни было, — отвернувшись, твёрдо сказала Махо, — я хочу это знать.        Она слегка разгладила простыню рядом с собой. Тихонько заскрипел матрас. Оперевшись руками о колени, Окабе запустил ладони в волосы, с силой сжимая их у основания. Прошло несколько минут, и Махо уже было решила, что тот не станет говорить, но…       — Двадцать первого августа, — тихо начал Окабе, — когда я прибыл на эту мировую линию и успел смириться с тем, что Курису отдала свою жизнь за нашу общую подругу, мне был дарован второй шанс. Возможность… вернуться в тот самый день и попытаться все исправить. — Махо приподняла голову, попытавшись вглядеться в его лицо, которое почти полностью было скрыто тенью. — Но я был слишком самонадеян и глуп, раз считал, что могу так просто вмешиваться в дела самого бога. И в итоге поплатился.        «Б-бога?..» — вздрогнула та, раскрыв глаза. Её замешательство осталось без внимания. Окабе продолжил.       — Двадцать восьмого июля, пока прошлый я прохлаждался на этой чёртовой конференции, я настоящий прибыл на машине времени в Радио Кайкан. Я знал, в каком месте… это произойдет, поэтому поспешил туда и спрятался. И вскоре увидел их…       — Их?.. — повторила за ним Махо одними губами.        Курису и… её убийцу?       — Курису… и её отца, — твёрдо произнёс Окабе, словно вбивая гвоздь в крышку её гроба.        Челюсть Махо в очередной раз упала вниз.        — Ч-что?!.. — громко воскликнула она, вынуждая своего собеседника вздрогнуть и, подняв голову, уставиться на неё. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не говоря ни слова.        Хияджо вдруг стало стыдно за свою горячность.       — Продолжай, — тихо произнесла она, вынуждая его вновь опустить взгляд вниз.        — Её отцом оказался доктор Накабачи, на чью конференцию мы пришли, — произнёс он еле слышно, заставляя её желудок в очередной раз скрутиться в болезненный узел. — Они разговорились, и Курису показала ему свою работу… те самые бумаги с теорией о машине времени. Она предложила ему быть её соавтором, а этот… ублюдок… раскричался на неё, а затем прижал к стенке и начал душить…        С каждым новом поворотом эта история становилась всё хуже.       Махо почувствовала, как ногти впиваются ей в ладони, и, опустив взгляд, неожиданно обнаружила, как крепко сжимает руки в кулаки.        Её буквально переполнял праведный гнев. Она прикусила нижнюю губу, сдерживая рвущиеся из груди возмущения. Если бы она могла, то придушила бы гада собственноручно.        Казалось, всё движется в известном направлении.       — Тогда я и выскочил из укрытия, решив вмешаться, — болезненно тихо продолжил Окабе. Его губы сжались в тонкую линию. — Я сумел оттащить его от неё… и тогда он обозлился и вытащил нож…        Его глаза расширились, с ужасом глядя куда-то в пустоту. Махо решительно поджала губы, кладя свою ладонь ему на колено.       — Окабе-сан…       — Который он выронил в нашей небольшой потасовке… — не обращая на неё внимание, с угрюмой ухмылкой продолжал тот. — И взял вместо него отвертку.       — Окабе-сан, хватит, — твёрдо произнесла она, — я всё…       Он приподнял кончики губ в слабой улыбке, прерывая её.       — Хияджо-сан, — он взглянул на неё, и Махо с удивлением обнаружила в его кристально чистых, золотистого цвета глазах душераздирающее количество вины и страха. — Это не доктор Накабачи убил Курису.        Вся её решимость тут же куда-то исчезла. Махо с непониманием посмотрела на него, сведя брови к переносице.        — А?.. — вырвалось из её рта. — Что?..       Окабе нахмурился, словно недовольный её реакцией, и отвернулся.       Махо, вдруг с кристальной ясностью понимая всё, что он пытался ей донести, в ужасе открыла рот.        — Это я… поднял тот нож, — произнёс Окабе, не зная, куда деть свои руки, его голос дрожал.  — Это я, увидев как он занёс руку над её головой, попытался его остановить! Это я в порыве гнева и отчаяния замахнулся и… Мгм!!!       Он закрыл рот ладонями, от приступа тошноты резко дёргнувшись вперёд и чуть ли не крича. Его глаза широко распахнулись, несколько капель пота спустились вниз по виску. Прошло немного времени, прежде чем Окабе крепко зажмурился, начиная глубоко дышать.        Махо с сочувствием посмотрела на него.        — Это я вонзил нож в её плоть, — наконец, послышалось приглушённое, — она умерла у меня на руках.       Он прерывисто вздохнул, закрывая лицо ладонями и опуская голову вниз.        Махо не знала, что и думать.        Как судьба может быть настолько жестока к одному человеку? Пройти через такое и вновь обрести надежду на светлое будущее, только чтобы у тебя её снова отняли самым жестоким способом из всех возможных, словно в наказание за саму попытку.       Хияджо положила ладонь ему на плечо. Она не знала, что сказать. Как поддержать человека, оказавшегося в подобной ситуации? Любые слова казались пустым звуком, приобретали лишь бледный оттиск своего значения.        В конце концов, всё, что бы она ни сказала, не имело никакого смысла.        — Мне очень жаль, что так получилось, — произнесла она тихо. Окабе отнял руки от своего лица, подняв на неё свой измученный взгляд, и слегка кивнул. — Спасибо тебе, что рассказал.       — Да, — судорожно выдохнул он и скривил рот в некое подобие улыбки, опуская ладони на колени. — Если ты хотела видеть убийцу, то он перед тобой…        Его пальцы сжали ткань брюк.        По какой-то причине Махо вдруг стало нестерпимо больно видеть, как это лицо вновь и вновь искажается от переносимых им страданий. Она вдруг захотела сделать что-то, сказать что-то, всё что угодно… лишь бы облегчить тяжесть той борьбы, что он вёл сам с собой, не переставая, изо дня в день.        — Окабе-сан… — она придвинулась чуть ближе и сжала его ладонь. Холод его пальцев обжигал. Её собеседник повернулся к ней с удивлённым видом, и она решительно взглянула ему в глаза. — Спасибо… что попытался её спасти. Несмотря ни на что.        Он слегка приоткрыл рот, прежде чем снова его закрыть и спокойно выдохнуть, улыбнувшись.        — Не за что.