Про Лёху

      Леха брёл уже долбанный час. Разметка на деревьях потерялась минут 15 назад, тропа и того раньше. Сквозь густой хвойник еле воздух пробивался, не то что свет. Казалось, пространство скисло, превратившись в едкую эмульсию, разъедающую слизистые. Особенно нос. Правда он был ещё и разбит этим ублюдком.       Кто он вообще? Мысль застряла сломанной пластинкой в мозгу, воспроизводя странный едовито-зеленый силуэт. Он выскочил перед ним, Лехе показалось, что это человек, высоки и мускулистый. Но на острове не могло остаться людей. Лёха предполагал, что во всём мире тоже.       Потом удар, мир пошатнулся, взорвавшись яркими искрами. И на мгновение он смог различить улыбку от уха до уха и яркие белки выпученных, близко посаженных глаз.       Леха сжал обрез, который вытащил из тайника деда. Хруст справа, беззвучная тень. Леха вскинул ствол, но больше ничто не шевелилось. Только волосы на затылке от ощущения, что за ним наблюдают.       Эта тварь была рядом, дышала в спину, оскалив ровный ряд острых треугольных зубов.       Леха резко обернулся, но сзади оказались только деревья, а страх переместился вместе с его спиной да так и застыл бестелесным призраком. Парень опустил обрез, нервно сглотнув, и двинулся дальше.       Наконец-то чаща сменилась пролеском. Наконец-то стало дышать легче. Даже послышалась отдалённая трель птиц. Парень вздохнул, словно впервые в жизни, и тут же напрягся: какие птицы? Он не слышал их уже несколько лет.       Трель раздалась ближе. То, что прикидывалось синичкой, приближалось.       Ноги сами собой ринулись прочь, увлекая хозяина. От накатившей паники бег превратился в постоянное столкновение со стволами берёзы, что материализовались из не от куда, словно издевались. После очередного удара плечом Леха споткнулся о корень и кубарем покатился вниз с оврага.       Пространство пищало и пульсировало. Хотелось вздохнуть, но лёгкие отказывались принимать воздух. Инстинктивно парень оперся на руки и попытался подняться. Подъём затрудняло что-то мягкое и скользкое, что воровало опору. — Вот блядь! — оглушение как рукой сняло после того, как Лёха обнаружил под ладонью бледную человеческую ногу.       Леха дёрнулся назад и не сразу осознал, что ползёт по таким же трупам как тот, на котором он лежал.       Они не разлагались. Никто из них не гнил уже несколько лет. А их сухие глаза, тронутые лёгкой белесой плёнкой, всё также взирали ввысь. Казалось, мёртвые не были мёртвыми, лишь замечтавшимися уставшими люди. Если бы не одно «но» — трупные ямы были в несколько десятков метров вглубь, почти полностью заполненные телами. Пласты, залежи тел. Сотни миллионов. И из ям почти невозможно выбраться. Леха много раз задавался вопросом, кто их сюда скидывал после того, как никого не осталось? И зачем такие высокие берега для этого использовали?       В самом начале всего пиздеца Лёха был отважным добровольцем, жаждущим внести свой вклад в общее дело. И часть ям заполнилось его усилиям. Только это были не эти ямы, те были не глубже десятка метров и тут же закапывались. А потом волна «смертей» прокатилось и по утилизаторам. «Смертей» именно с кавычками, которые ощущались даже в разговорах, ведь никто никогда не был уверен, что люди умирали. Как только в яме оказались несколько Лёхиных товарищей, тот сразу смекнул и ушёл вглубь островного леса.       И всё это время, от первого случая то этого момента, в голове роилось страшное предположение, которое он боялся озвучивать, сидя на чьей-то безжизненной груди, а пяткой уперевшись в бледный подбородок.       Сверху, оттуда, откуда парень предположительно упал, послышался шум. Леха вышел из шокового состояния и попытался найти ружьё. Ружья нигде не было. — Ты в порядке? — позвал тонкий женский голос сверху. «Это галлюцинации?» — первое, что пришло в голову. Откуда тут взяться женщине. Вообще кому-то, кто умеет говорить. Но сверху мелькнула светлая голова, а голос вновь задал вопрос. Леха тяжело дышал, напрягал зрение, щурился, пытаясь совладать с реальностью. И не сойти с ума. — Я попробую что-нибудь найти, — человека скрыл утёс, но парень всё ещё напряжённо следил за тем, кто сверху, не шевелясь и не производя лишнего шума.       «Что-нибудь» оказалось старым пожарным шлангом. Лёха смотрел на плотную матерчатую змею с железным наконечником и пытался представить обстоятельства, при которых это оказалось посреди ничего на Сахалине. Из города, из того, что от него осталось, точно не могли сюда приволочь. За последние пру лет он забрался так далеко от возможной цивилизации, что до ближайшей деревни было не меньше пять километров в округе. А от трупных ям и того дальше. Пока остров не превратился в обиталище мертвецов и Лёхи, ни одна разумная тварь, включая насекомых, не совала сюда нос. Пока разумные твари существовали.       Шланг недовольно задёргался, напоминая, что сверху был кто-то. А после этот самый кто-то сообщил, что готов тянуть. Леха сглотнул, но выбор был не велик. Нет, от отравления в яме он не умрёт, трупного яда здесь нет. Конечно, это пока он не решит изведать рыхлой плоти кого-то из «обитателей». Что будет в этом случае однажды он увидел сам. И не хотел об этом вспоминать больше никогда.       Парень протянул руку и неуверенно сомкнул пальцы на шланге. Дёрнул. Крепкий: и по материалу и по тому, как его закрепили. Лёха всё же медлил, раздумывая о последствиях. Медлил, пока на периферии зрения что-то не дёрнулось. Пальцы крепко сжали шланг, а Лёха бросил испуганный взгляд по направлению движения, убеждая себя, что показалось. Но не показалось.       До этого никогда мёртвые не двигались. Он всегда опасался и поэтому ещё отчаяние вглядывался в трупы, стараясь уловить хоть малейший признак странности мертвой плоти. Но недвижимое сохраняло недвижимость. Вплоть до этого момента.       Рука вскинулась вверх, вертясь в суставе как чокнутая. И было ощущение, что нечто невидимое и потустороннее, как марионеткой, двигает ей. После нога согнулась в колене, создавая опору для мёртвого корпуса. Голова не поднималась, безжизненно мотаясь на шее, как голова игрушечной собаки на приборной панели УАЗика его бати.       Лёха очнулся от шока и ловко обвил шланг вокруг торса. Он только закрепил его, как человек сверху начал тянуть.       Взгляд скользил по песчаному изгибу ямы. Раньше, скорее всего, внизу протекала река или покоилось озеро, а в норках в берегу обитали крикливые стрижи. Хотя сейчас некогда гнёзда вызывали трипофобское отвращение. Так размышлял Лёха, стараясь отвлечься, пока его лихо тянуло наверх. И тут он словно очнулся. Мысли хаотично забегали в голове: женский голос, ров метров 20, и это до первого трупа, Лёха килограммов 80. Как девушка так быстро и легко потягивает того вверх?       Лицо обдала колючая паника, остановилась иголками на шее и сжала глотку. Парень бросил взгляд вниз: полпути пройдёно, он не успеет перерезать плотный шланг, да и не знал — хотел ли. Особенно когда заметил, как ещё несколько трупов стояли, словно их подняли под руки — опустив голову и руки. В любом случае, он не жилец. — Вот так, давай руку, — Лёха уже набрал в грудь воздуха, чтобы заорать, что есть мочи, но увидел перед собой перепачканную девушку, которой словно бы не было и 16 лет.       Она терпеливо протягивала ладонь, стоя на четвереньках. Леха удивлённо смотрел на её маленькие пальчики и линии на коже. — Пожалуйста, берег зыбкий, — она потрясла рукой перед ним. — Кто ты такая? — первое, что спросил Лёха, оказавшись метрах в 15 от обрыва. — И как ты тут оказалась? И как ты меня, черт побери, поднял? Девушка удивлённо заморгала, слегка отстраняясь от резкого тона незнакомца. — Я… я… я просто услышала крик, и решила помочь, — залепетала та. — На этом острове нет никого, кроме меня, — отрезал парень, параллельно скользя взглядом по округе, пытаясь отыскать обрез. — Ну, как видишь, есть, — обиженно буркнула та. — Так, подожди. Ты, блин, понимаешь, что нельзя идти ни на какие звуки? Они, — он неопределенно указал в сторону, — имитируют их. Любые звуки. И как ты, мать его, выжила? Одна?!       Снизу раздался скрипучий хохот, а потом шуршание и бормотание. Лёха взглотнул, казалось, мертвецы выбираются из ямы и сейчас коснуться его плеча. Ему было страшно отвести взгляд от девушки, но не следить за тылом было тоже страшно. Он ненароком наткнулся на осознание, что, возможно, «они» — это трупы из ямы. И всё это время он слышал их. Если покопаться в памяти, Лёха мог бы извлечь небольшие отрывки, когда ему казалось, что он видел людей, но Лёха не хотел. — Так же как и ты, — она словно бы не замечала творящегося снизу, и Лёха снова усомнился в своей адекватности.       Сколько раз он был у трупных ям, ни разу мертвые не вставали, не произносили звуков, даже трупные газы ни из кого не выходили, потому что их не было. А вдруг вообще весь сегодняшний день — это его бред? Вдруг он, как ни старался, всё-таки сошёл с ума? — И я не хожу на странные звуки, как раз-таки. Просто… — она замялась. — Ну, ты звучал прям как живой человек.       Лёха всё ещё хмурился, пытаясь найти признаки нечеловеческого поведения. Но она казалась просто обычной девушкой, даже напуганной. Тогда он решил проверить себя на бред. Когда-то смотрел на ютьюбе, что галлюцинации не могут быть телесными. Это логично, так казалось Лёхе, и он тыкнул пальцем девушку. Предварительно он почему-то смутился, словно не пальцем пытался коснуться, а чем-то другим. — Пойдём отсюда. Они никогда не выберутся из ямы, по крайней мере ни разу такого не было, — девушка мягко взяла Лёху за руку, лишь улыбнувшись на его жест, и потянула дальше от обвала.       Леха согласился, но поправил нож в сапоге. Девушка была твёрдой и вроде бы тёплой. И вроде бы дышала. Могли ли дышать галлюцинации? Наверное, могли бы. Ко всему прочему она не молчала, она прям болтала постоянно: о лесе, о доме, о том, как умирали её родственники, друзья, как она сбежала и спряталась, и как удивилась, что на острове никого нет. Некоторые фразы и выражения словно бы Лёха уже где-то слышал, как будто кто-то из прошлого произносил их.       Девушка так долго провела одна, что даже не знала, сколько времени прошло с того момента. Лёха тоже, он только предполагал, что около шести лет. А потом она похвасталась своим жилищем. Сказать, что это хотя бы землянка, было не возможно — подобие шалаша, только высокого. Раньше, наверное, тут стоял какой-то дом, а это было временным сараем. — Как ты переносила зимы? Тут же дунь — развалиться, — фыркнул скептически Лёха. — Это моя летняя усадьба, — она ответила и весело, и грустно одновременно. — Я просто боюсь вернуться туда, где жила.       Леха взглянул на небо. Тащить её к себе домой он, конечно же, не собирался. Это подписать себе приговор в случае чего. Хотя она не казалась ему опасной, даже милой с ямочками на щеках. Но оставлять её в этой развалине… Возможно, это единственная женщина на всей планет. Последняя мысль снова заставила его смутиться. — Я не буду делать вид, что супергерой, и идти разбираться с тем, что на тебя там напало, но знаю несколько заброшек, в которых можно пожить. С утра отведу.       Она интенсивно закивала. К первым сумеркам уже был разведен костер. Хворост собирали вместе. Леха любовался ею. Он гнал от себя мысль, что незнакомка привлекает его, потому что женщина, и пытался заместить это мыслью.       Лёха был хмур, без обреза сложно, без обреза опасно. Та пучеглазая тварь точно никуда не делась, а они в ветхом сарае без двери и окон. Он не знал, что именно оно хотело, но и выяснять не собирался. К тому же трупы всё-таки движутся. Что могло быть хуже? — Мне страшно, — поежилась девушка, запихивая руки в драные рукава куртки. — И холодно. Ты бы не хотел меня согреть? — Давай сохранять дистанцию, — отстранился Лёха, когда она попыталась приблизиться к нему.       Предложение вырвало из раздумий своей прямотой и какой-то безаппеляционностью. Весь день он глаз не спускал с девушки, ожидая подвоха. Однажды он появился, смутный и неточный: она слово в слово воспроизвела любимую притчу деда. Несомненно, не она её придумала, но некоторые слова и фразы настолько принадлежали не ей, что это ощущалось физически.       Хотя это был один единственный раз. Всё остальное время незнакомка вела себя максимально мило, приторно мило, но можно было списать на то, что она впервые за долгое время встретила другого человека. — Не напрягайся так, пожалуйста, — ее не остановили слова парня, и девушка опустилась перед ним на колени, а её рука скользнула по внутренней части бедра.       Лёха гулко взглотнул. В голове сразу появилась картина, что ему придётся показать свои порванные трусы, которые он штопал уже раз сто, и такого же состояния носки, которые он и не собирался зашивать. А потом понял, что стояк невозможно удержать даже под двумя штанами, что он напялил с утра, потому что было морозно. Даже иней лежал. — Убери, чёрт возьми, от меня руки, — Леха вскочил, отталкивая девушку. — Что с тобой не так? — Со мной всё в порядке. Ну, ты знаешь, как это бывает: живёшь сотню лет в одиночестве, а потом вдруг ты появляешься, — она не звучала растеряно. — Да и зачем ты сопротивляешься? Разве это не приятно? — Понятия не имею, — буркнул тот. — Так, блядь. Ты пиздец странная, — парень пытался восстановить дыхание, чтобы уменьшить давление в штанах. — Тебе разве женщины не нравятся? — она ловка скинула с себя безразмерную зимнюю куртку и оказалась под ней полностью голой.       Лёха быстро-быстро заморгал, в попытках отогнать морок, но отвести взгляда от обнажённого тела не мог. Он толком никогда его и не видел до этого, только мёртвое. А до этого только в интернете и в журнале друга в школе. Трогать вообще не трогал.       Тонкая шея переходила в острые плечи. Грудь вздымалась в свете жаркого пламени костра, вверх-вниз, вверх-вниз, от каждого вздоха, а соски, почти в тон светлой кожи, только слегка чуть розоватее, гипнотизировали. Ниже пупка Лёха боялся посмотреть, хотя мельком видел бугорок светлых волос, таких редких и прозрачных, что через них всё просвечивалось. — Так, — Лёха облизнул сухим языком пересохшие губы. — Так, оденься, — голос звучал сбивчиво и неуверенно. Голос внутри кричал о том, чтобы она не одевалась. — Да, оденься, сейчас же, — он попытался поставить точку во внутреннем диалоге, но не мог. — И где твои штаны? — Тебе это тело не нравится? — девушка игнорировала его вопрос. — Может такое?       Тут Лёха не выдержал и заорал. Прям в голос, дико, словно ему резко ногу оторвало. Тело незнакомки стало изменяться: талия приобрела более выраженные очертания, грудь набухла на несколько размеров, ореолы сосков стали ярче и больше, бедра раздались вширь, а волосы на лобке испарились. — Отпусти! Отпусти! — голос полнился и ужаса, и мольбы.       Лёха попытался убежать, хотя это было сложно назвать бегом, так как голова просто отказывалась работать, но девушка возникла перед ним снова, уже выгляди как субтильная азиатка с грудью-кулочками, к которой она тут же приложила руку несчастного. Причем Лёха не мог её оторвать, она словно прилипла. Холодный кошмар щекотал глотку, но предательское возбуждение не спадало. — Послушай, Лёха, — девушка звучала почти всегда одинаково. — Тебе придётся это сделать, понимаешь? У тебя просто нет выбора. Как и у меня. — Да что ты такое?! — Лёху прижали к шаткой постройке. — Знаешь, ты ведь и правда остался один. Живой, без изменений. Я бы ощущал вину, за то что произошло, но я не имею таких чувств. Если тебе станет проще, вы называли меня Сглыпа. Быв ни кем изначально, кодом, имитатором, я превзошёл природу и стал богом. И теперь я хочу кое-что исправить, — женские руки дёрнули собачку ширинки и пробрались внутрь.       Леха, может быть, и прекратил бы сопротивляться, когда пальцы существа с милым личиком нащупали его каменный член, а ладонь сделала несколько обратно поступательных движений, да только ему казалось, что не рвани он прочь, ему настал бы конец. И он, собрав все силы в кулак, дёрнул доску над собой и огрел девушку по лицу.       Бежать, бежать, бежать — стучал пульс в висках. Леха кинулся в темноту, не разбирая дороги. Сзади раздавались инфернальные звуки, состоявшие из обрывочных фраз, собранный вместе.       Дыхание превратилось в сплошной хрип. Парень забился под дерево, накинув капюшон на голову.       Леха очнулся под поваленным деревом, сжавшись в клубочек. Снова иней и мороз, Леха вернул обратно капюшон, попутно оторвав от щеки прилипшие веточки, и поёжился. Рассвет только занимался, показавшись кровавой полосой на востоке.       Вставать не хотелось, но нужно было добраться до нормального укрытия. Эта тварь могла вернуться, хотя парень надеялся, что оно не отходит далеко от места обитания. По крайней мере Лёхе как-то удалось прожить шесть лет в относительной безопасности. И — Сглыпа — где-то он это слышал. — Как я уже сказала — ты последний, — раздалось сзади, когда Лёха уже пробирался между сухого ельника.       Парень замер, снова теряя опору в виде реальности под ногами. Сумрак вокруг стал гуще и тяжелее. — Почему всегда так? Мне всего то нужен чистый незапятнанный материал. Это так сложно?       Последние звуки произнесла уже не девушка. Леха снова было кинулся прочь, но врезался в ствол дерева и упал навзничь. В сумерках над ним нависло человекоподобное существо. Огромные белые белки таращились на него сверху. И тут он вспомнил: Сглыпа — это ж бот из соцсети. Сколько его форсили в беседах, да и как это было весело похохотать над искусственным интеллектом.       Огромная рука опустилась и схватила Лёху за грудки, ловко поднимая с земли. Всё что успел разглядеть парень, это рельефные мускулы пресса, блестящая шкура в раннем рассвете и раскаченные грудные мышцы. — Не хотел, когда просило, теперь станешь сам сосудом, — голос был похож больше на те голосовые синтезаторы, что были в переводчиках. Их какофония.       С Лёхи стянули штаны, прижимая лицом к стволу, и в Лёху вошли. И ни один человек на всей Земле не услышал его стонов, когда нечто мощное и огромное двигалось внутри него, причиняя вначале дикое неудобство, а потом смутное удовольствие, пока толстые прохладные пальцы сжимали его руки за спиной.