Федерация

Самолёт летел над лесом. Стальной фюзеляж летательной машины блестел под лучами полуденного солнца. Длинные крылья аппарата разрезали облака и воздух, стремительно перемещаясь в пространстве. Оставляя своеобразные шрамы на небе, словно лезвие меча, разрубало «жирный» воздух, напитанный дымом благовоний и трав. За стенками самолёта это создавало сильнейший шум, сравнимый вблизи с канонадой артиллерийского огня, способной оглушить человека и оставить глухим на долгое время. Это всё — сила трения воздуха об могучий фюзеляж самолёта, потоки воздуха, разогнанные до невероятных значений, бились об корпус, словно взбешенные вторжением человека в недоступные ранее для него высоты. И точно так же, как в древних легендах старины, силы природы пытались усмирить обнаглевших людей, посмевших в очередной раз поднять голову и познать ранее неизведанные тайны мироздания. Помимо шума трения воздуха об самолёт к общему гвалту присоединился рокот четырёх многосильных реактивных двигателей, толкающих всю замысловатую конструкцию летательного аппарата на невероятные расстояния за чудовищно сжатые отрезки времени. Сложно даже представить, какие чудовищные нагрузки переживали молекулы верхневысотного воздуха, проходя через турбины двигателей, чтобы затем, смешанные вместе с реактивной струей, быть выплюнутыми назад, подталкивая тушку железной птицы вперед, ещё дальше. Но, несмотря на вышеперечисленное, внутри самолёта весь этот хтонический гвалт, звучавший снаружи его стен, превращался в лёгкий гул, который доставлял минимум дискомфорта тем, кто находился внутри. Например, это не мешало мужчине азиатской наружности размышлять о своём пока неясном будущем. Мужчину звали Хидэаки, он был японцем, одним из тридцати японцев, направленных в Россию на обмен опытом. Помочь северным соседям постичь красоту и выразительность японской мультипликации и японской культуры в целом. По крайней мере, так было написано в рекламном буклете департамента культуры, который попал мультипликатору на глаза вместе с обещанием хорошо заплатить и в дальнейшем всецело содействовать в карьере уважаемого соискателя. Коим и выступал Хидэаки. Подобное предложение мужчина счёл приемлемым. В конце концов, сейчас наступил не самый лучший период в его жизни. Поэтому любая подработка была кстати для него. У него был разлад с его родными студиями. А ведь у него в голове было ещё столько идей. Размышлял японец, грустно откинувшись в кресло и смотря на мир через иллюминатор самолёта. Ему было интересно, что же его ждёт в новой стране? В России. Об этой стране он мало что знал. Когда-то коммунистическая, она называлась Советский Союз и ей принадлежала половина планеты, и она соперничала с Америкой. Но затем русские, видимо, устали или ещё что-то у них там случилось внутри страны, они решили перестать бороться с американцами за мировое господство и развалились на части, будучи самой большой страной в мире. И вот теперь Хидэаки летел в новую страну, Российскую Федерацию, демократическую и, как ни странно, всё ещё самую большую в мире. В остальном его знания об этой стране были очень отрывистыми и скудными. Он знал, что там было холодно, мало людей и всё очень старомодное. Одновременно со старомодностью это была страна с очень высоким уровнем технологий, в основном, конечно, военных, но всё-таки у многих государств и этого не было. Сейчас отношения между его страной и Федерацией стали очень даже тёплыми. Всё дело было в новом президенте России с невыговариваемой русской фамилией. Для японского уха и для уха почти любого иностранца фамилия первого лица Федерации звучала как набор самых несочетаемых звуков. Поэтому в японских новостях его чаще называли просто «господин президент». После нескольких первых инцидентов, связанных с клинической невозможностью выговорить президентское родовое имя, никто не хотел опростоволоситься, а простые японцы про себя называли президента России просто «Большой Влад» из-за выдающихся габаритов и высоты иностранца, улыбающегося на всех фотографиях и новостных выпусках. Во всех смыслах визит русского посольства стал фурором внутри страны. Ведь представители Федерации совершили не простой визит вежливости, а прилетели с конкретными предложениями в сфере экономического сотрудничества. То, что могло бы вытащить японскую экономику из намечающейся рецессии, то, чего боялся каждый житель страны Восходящего солнца. И на фоне всего этого предложение русских пришлось как раз очень кстати. В Японии ведь не любят слишком болтливых. В том числе из-за этого американских и вообще западных политиков принимают, но с подчёркнутым холодком. Ведь кроме болтовни от них ничего и не получишь. А русский правитель — другое дело. Недолго рассудив и соблюдая минимальные приличия, зная непростой японский характер, он выложил предложение на стол переговоров. Ключевым элементом которого был мост, да не простой, а тот, который смог бы соединить остров с континентом. Звучит невероятно, и, наверное, в другом случае его странное и невероятное предложение отклонили бы, если бы не одно «но». Русские уже построили один мост, соединив Северный остров с остальной частью страны. Хидэаки сам лично помнил, когда впервые узнал об этом, он испытал неверие, смешанное с презрением и равнодушием. Он тогда подумал: «Как же полунищая Россия сможет это реализовать, что за бред?» Каково же было его удивление, когда у них это получилось, он испытал настоящий шок. Как и вся страна, все были поражены не только тем, что у них вообще получилось, но и скоростью и качеством строительства. Японские ведущие эмоционально по-японски вопили и охали, показывая длинный мост, соединявший остров, принадлежавший русским, с остальной частью страны. В глазах многих это был настоящий подвиг, и в стране даже немного поднялся интерес к русским строителям и к самой России. Некоторые друзья Хидэаки даже начали воспринимать Россию как страну, населённую одними из лучших инженеров в мире. В общем, неудивительно, что популярность России и президента персонально в Японии росла. Например, после визита русского правителя в Японию в линейке самых рейтинговых телешоу появилась рубрика, суть которой заключается в попытке выговорить фамилию президента. Всё это проходило в шуточном формате, без какой-либо мысли задеть лидера соседней страны. Ведь на самом деле этот странный иностранец очень даже полюбился обычному японскому обывателю, пробудив их немалый интерес к России и её культуре. Тем паче, что в договор входил также параграф по культурному обмену. В нем Хидэаки, в общем-то, участвовал, войдя в группу из японских мультипликаторов, привлеченных к этой программе. Хотя помимо художников — людей культуры, в Федерацию по просьбе русских поехало очень много специалистов: от инженеров до экономистов. Огромная экономика очень остро нуждалась во всех специалистах. Тем страннее смотрелся этот бзик русских на художниках. Кажется, для растущей экономики нужно как можно больше рабочих специальностей, а не вот это всё. В конце концов, это же просто аниме, оно никогда не будет равно по силе и эффективности какому-нибудь оружию или технологии. Странно всё это. Внезапно размышления мужчины прервал гул эскадрильи истребителей, пролетевших около самолета. Японец удивленно смотрел через стекло иллюминатора на хищные силуэты боевых машин. Облетев авиалайнер вокруг, они встали сбоку на его сопровождении. Через секунду в салоне самолета через громкоговоритель зазвучал голос капитана. Он что-то говорил на русском. Хидэаки, естественно, не знал русский, выручило то, что затем он это продублировал на английском. «Уважаемые пассажиры, компания-авиаперевозчик и правительство Российской Федерации приносят свои извинения. В связи с тем, что на территории всех федеральных провинций объявлен третий уровень антитеррористической готовности, дальнейший полет авиалайнера до международного аэропорта имени Имрана Захаева города Электрограда будет идти в сопровождении военно-воздушных сил Российской Федерации. Еще раз просим прощения». Капитан перестал говорить, и на этом передача сообщения закончилась. «Надо же», — подумал японец, — «что же такого у них тут такого произошло?» Слава Ками, следующие несколько часов полет прошел спокойно, и авиалайнер добрался до окрестностей новой федеральной столицы. Японец пораженно смотрел на картину, которая предстала перед ним с высоты птичьего полета. Удивительно красивый город, радовавший глаз ровными линиями улиц и проспектов. На окраине города стояли аккуратные рядочки массовой коттеджной застройки в американском стиле. И дальше к центру застройка уплотнялась и становилась выше. В самом же центре блестели шпили небоскребов. Поразительно, до чего разительно отличалась действительность от картины, что рисовали западные СМИ. А ведь американцы утверждали, что новая столица — ни что иное, как коррупционная кормушка. Что ж, видя всё это своими глазами, даже как-то стыдно за американских журналистов. Столица еще местами строилась. Много где были огорожены забором строительные площадки, но, зная, какие русские из себя строители, можно быть уверенным, это временно. И пока самолет парил над городом, у самого аэропорта эскадрилья улетела в неизвестном направлении. Самолет плавно пошел на посадку. И без происшествий, мягко приземлившись на взлетную площадку, он медленно покатил к трапам аэропорта. Тем временем японец любовался самим аэропортом. А посмотреть было на что. Обилие новеньких корпусов и терминалов, наружные стены которых были исполнены из стекла, так что было видно, как десятки тысяч людей торопились по своим делам. В общем, обычная вокзальная суматоха. На огромном табло висели расписания полётов. Японец посмотрел чуть ниже, на бетонной площадке катила техника обслуживания аэродрома и самолётов. То, что предстало перед ним на вид, было более технологичным, чем то, что он видел в аэропорту Токио. Мужчина присмотрелся к корпусу небольшого подъёмника, там была надпись на кириллице. Хидэаки попытался прочитать побуквенно «H-A-Y-K». Интересно, «hayk», «хайк», что бы это значило? Надо как-нибудь спросить у местных. Следующие полчаса самолёт соединился с трапом, и дальше уже пошла обычная рутина. Хидэаки возился с багажом и шёл по бесконечным коридорам огромного аэропорта. Пока не вышел в зал ожидания, где его, как ни странно, уже ожидали. Мужчина с табличкой с его именем, представившись гидом, помог ему дотащить багаж до машины ранее неизвестной ему марки. Сопровождающий назвал её «Volga». Слово было незнакомым, но звучало приятно. Да и сама машина, тёмного цвета, выглядела вполне себе. Усевшись в машину, они поехали в общежитие. По объяснению гида, его там временно разместят, пока не подыщут жильё получше. Тронувшись с места, они поехали по шоссе в сторону города. Дорога была прекрасного качества. Очень широкая, полосы были огромные и могли вместить много автомобилей. Пока они ехали, мимо окна проносились обширные поля и сельхозугодья, к ним через развилки вели широкие и крепкие трассы. Через несколько минут уже начинались предместья города. Коттеджные посёлки, растянувшиеся на многие мили вдаль. Словно демонстрировали новые намерения и начинания русских: «Мы хотим как на Западе, мы сделаем лучше, чем на Западе». И, если учитывать упёртость русских, вполне возможно, что у них это получится, если уже не удаётся, потихонечку, зёрнышко за зёрнышком. Дальше уже начинались дома в несколько этажей, напоминая собой малоэтажную нью-йоркскую застройку, только не обычную бедную, а, скорее, более приличного среднего уровня. Вот около такого здания и остановился водитель, он объяснил, что тут находится платное общежитие со всеми удобствами, и чтобы художник не волновался, потому что всё уже оплачено. Гид помог поднять сумки до номера, затем пожав руку и сказав, что завтра Хидэаки позвонят, уехал по своим делам. Сам японец, зайдя в номер и осмотрев его, на минутку присел на край диванчика. Ему не верилось, что столь огромное жилое помещение, напоминавшее хорошую квартиру в Токио как минимум по размерам, здесь, в России, считалось общежитием. Тут был один большой зал с диваном, телевизором, совмещённым с кухней, которая была перегорожена от основного зала кухонным гарнитуром. Дальше шла дверь в спальню. Помимо неё в зале была дверь в туалетную комнату и отдельно — в ванную комнату. В общем, полноценная квартира. М-да. Живут же люди. Вздохнув, японец хлопнул себя по коленям и, поднявшись, подошёл к окну. Вид был просто фантастический, кажется, ему здесь должно понравиться. *** Непроходимые джунгли. За зелёной листвой незаметно, но так явно кипела жизнь. И под жизнью имелось в виду не только обильный растительный и животный мир Южной Америки, но и целая военная база, которая была спрятана в густой лесной чаще. Растянувшийся в длину вдоль лесной прогалины лагерь был удачно прикрыт длинными ветвями раскидистых тропических деревьев. Дополнительно к естественной защите шли также обычные ухищрения военных. Поверх палаток тропической расцветки шла маскировочная сетка, очень качественно сливающая лагерь вместе с окружающей обстановкой. В общем, можно было понять, что это лагерь не каких-то обычных временщиков или бандитов, а как минимум пара военной группировки, сплошь состоящей из военных ветеранов. Что в общем-то было редкостью, околовоенные группировки в Латинской Америке никогда не отличались хорошей подготовкой и снабжением. Эти же являлись исключением, что было странно. Ещё одной странностью этой группировки было то, что чаще всего в лагере звучала немецкая речь. Вооружённые люди были европейцами, и лишь редкие лица носили на себе тяжёлый отпечаток жителя местных джунглей. В основном это были белокурые или русые, голубоглазые или зеленоглазые европеоиды. Но за исключением всего остального в лагере шла обычная полевая жизнь: кто-то спал, кто-то нёс мешки, кто-то возил воду, кто-то чистил оружие, а кто-то и вовсе слушал музыку в наушниках. Здесь даже был импровизированный гараж, в котором чинили весь имеющийся в наличии у «немцев» транспорт. По центру всей этой армейской жизни в условиях тропиков расположилась палатка. Внутри развернулся настоящий штаб. Везде стояли широкие столы, на которых были разложены карты, книги и справочники. Над столами корпели мужчины, тихо переговариваясь и переругиваясь, пытаясь в процессе найти хоть какой-то общий знаменатель. Чуть в стороне, на самом большом отдалении от входного проёма, стоял самый большой стол, за которым стояло больше всего людей. Главенствовал за ним немец преклонных лет, одетый в камуфляжный костюм. Он и все остальные периодически подходя к карте и уточняя какие-то вопросы, также переговаривались, как и все остальные. На стене висел флаг Германской Демократической Республики. Рядом с ним также висело знамя самого лучшего элитного подразделения Национальной Народной Армии Германии, сорокового десантно-штурмового полка «Вилли Зангер». Внизу флага на немецком языке была нашита дополнительная строчка — «Непобежденные», явно нанесённая недавно кустарным методом. Неожиданно в комнату ворвался вестовой и, сломя голову, передал ранее упомянутому мужчине конверт. Получив его, мужчина вскрыл конверт и быстро пробежался глазами по написанному. По его виду можно было понять, что он слегка напрягся. Отложив письмо в карман, он посмотрел на своих подчинённых и заговорил на чистом немецком языке. — Как и обещал герр Лушев, наш доблестный генерал. Он нас нашёл. Его люди вышли на нашего связного в Боготе. Комарады! — Мужчина воздел кулак к небу и крикнул: — Мы отбываем на большую землю. Форвардс!