Hopelessly

Стайлза снова трясет, голова раскалывается, тело неумолимо немеет. Стайлз привык. Ему пришлось – слишком уж много сил уходит на безрезультатное сопротивление. Он слабее. Стайлз свыкся с ночным припадками. Не только ночным – они могли начаться и днем, но с наступлением темноты Стайлз снова и снова переживает эти неясные ощущения, смерти и кровь. День за днем. Неделю за неделей. Смерть за смертью. Пьянящий, до боли знакомый вкус крови на языке. Стайлз вскрикивает и сгибается пополам от боли. Кажется, его выворачивает наизнанку, но проходит мгновение – и он больше ничего не чувствует. Он окончательно теряет контроль. Стайлз судорожно оглядывается по сторонам, слепо ищет поддержки, хотя заранее знает, что не найдет. Вокруг лишь беспросветная, давящая тьма. Стайлз знает, что сейчас его глаза окрасятся в иссиня-черный. Стайлз знает, что тело больше не принадлежит ему. Стайлз знает. Стайлз чувствует. Стайлз не верит в счастливый конец. - Молодец. Наконец-то ты понял, что сопротивление бесполезно, - он слышит собственный голос. Где-то на периферии сознания отмечает, что голос теперь принадлежит не ему. Он взрослее. Он охрипший, грубый и холодный. Сквозь полупрозрачную дымку слабости Стайлз видит девушку. На вид ей лет семнадцать, может, даже шестнадцать. Ветер трепет вьющиеся каштановые волосы, водопадом спадающие на плечи. На девушке молочного цвета платье, глаза темно-оливкового цвета полуприкрыты, в ушах – наушники. Она не спеша ступает по бордюру, старается удержать равновесие, как пятилетняя. Пытается не соскользнуть и не оступиться. Умиротворенно улыбается уголками губ. Стайлз помнит ее – это Лили. Виделись в школе. Жаль ее. Стайлз понимает, что сейчас произойдет, пытается вернуть контроль, но знает, что не сможет. Стайлз видит происходящее урывками. Сначала мелькающие деревья, дома и яркие вспышки, мгновение спустя Стайлз видит кровь. Много, много крови. И она на его руках. Ее запах свинцом оседает в легких, въедается в измученное сознание, опьяняет и душит. Девушка задыхается. Захлебывается. Медленно умирает, а Стайлз не может управлять собственным телом. В глазах окончательно темнеет, а через мгновение Стайлз падает на мокрый от дождя асфальт. Луна устало выглядывает из-за сапфирового цвета туч, освещает бездыханное тело и серебрит образовавшуюся под ним темно-алую лужу крови. Стайлз пытается встать, но ноги подкашиваются. Он снова падает. Больно ударяется рукой, та жутко ноет, но Стайлзу наплевать. Моральная боль в разы превосходит физическую. Ему плохо. Ему стыдно за себя и за собственную ничтожность. Немощность. Стайлз собирается с силами и все-таки поднимается. На дрожащих ногах бредет в сторону дома. Скоро сюда нагрянут копы. Скоро здесь будет его отец, и вряд ли он обрадуется, если застанет сына рядом с очередным трупом. Стайлз не раз думал об этом. Возможно, если однажды его поймают, станет легче. Его запрут где-нибудь, как опасного маньяка. Но ночью он, движимый неведомой силой, выберется из заточения. И убийства продолжатся. Стайлза снова шатает. Неизвестно как, но он, наконец, добирается до дома. Бесшумно открывает дверь черного хода. Тихо, чтобы случайно не разбудить отца, входит. На цыпочках крадется в ванную. Судорожно смывает с себя кровь. Старается оттереть ее с толстовки. Сердце с бешеной скоростью бьется о ребра, руки дрожат. «Как в первый раз», - думает Стайлз, выскребая засохшую кровь из-под ногтей. Потому что каждый раз – как первый. Потому что Стайлз никогда не привыкнет к металлическому привкусу крови на языке. Потому что по ночам Стайлз – не контролирующий себя безжалостный убийца. Ему семнадцать. В этом возрасте нормальные люди начинают жить на полную. Нормальные люди веселятся, влюбляются. Но Стайлз… Стайлз – исключение из всех правил. Стайлз – ненормальный. Стайлз – убийца, пусть и делает это, не управляя собой. А главное – он никому не может об этом сказать. Потому что тогда пострадают его близкие. Отец, Скотт, Лидия, Дерек или кто-то еще – не имеет значения. Просто вместо одного убийства за ночь произойдут два. Стайлз умывается ледяной водой. Надеется, что это сон – наверное, в миллионный раз. Слышит собственный голос в голове: «Даже не надейся. Это не сон», - хриплый смех не прекращается. Эхом звучит в подсознании. Стайлз и не надеется. Он надеялся через десять дней после начала припадков, еще через пять – глотал аддерол тройными порциями, рассчитывая на скорую смерть. А сейчас надежды больше нет.