В погоне за счастьем

Маленькая свечка подрагивает на вишневом тортике, отбрасывая слабый свет на лицо Кирилла, пристально наблюдавшего за минутной стрелкой на желтых часах, которые стоят на прикроватном столике. Она движется мучительно медленно, и Кириллу начинает казаться, что стрелки вовсе не шевелятся, а застыли в одной точке. В конечном счете они сходятся на полуночи, и на несколько секунд лицо парня становится безмятежным, как у младенца, пока он задувает свечу. Правда, его глаза вынуждены говорить о другом, обнажая под внешним спокойствием скрытую грусть. — С днем рождения, Кирилл. — блондин рассчитывал, что слова будут звучать ободряюще, но те слетели с уст унылыми и глухими, словно раздалось карканье старой вороны. Нечто мягкое и теплое врезалось в локоть Кирилла, отвлекая от затеи устроить праздник живота. Он, нахмуренный, обернулся и увидел облизывающегося кота по имени Финик. Почему-то именно это имя пришло Кириллу в голову в тот момент, когда он подобрал его на улице, выброшенного и совершенно никому не нужного. Кот имел длинную шерсть серого цвета, хитрые желтые глаза, уши с кисточками, больше похожими на лопухи. Как и некоторые люди он был странно послушен и, даже несмотря на свою бессловесность, глядел на своего хозяина-спасителя, задрав морду, мурлыча какие-то поздравления по-кошачьи. Незборецкий улыбнулся, и его нахмуренный лоб мигом разгладился. Он протянул руку к коту, затем-таки принялся гладить его между ушей, взамен получая еще больше довольного мурлыканья. Вместе с тем парень думал о несостоявшейся вечеринке в честь его дня рождения. Она всегда начиналась в эту пору. Но именно в этом году все по каким-то личным причинам отказались от приглашения, отчего Кириллу придется праздновать в одиночестве. Он чувствовал в каждом отказе подвох, но в крошечном уголке сознания действительно начал строить планы на целый день, который парень проведет наедине с самим собой. Ну и Фиником, конечно. Стояла звездная ночь: иногда ее глухую тишину нарушали отдаленные крики ночных птиц, порой сквозь окна долетало тихое завывание ветра в высоких кронах деревьев. Казалось, вселенная затаила дыхание, чтобы запечатлеть момент, когда парень из Черновцов стал еще старше на целый год. Но какая-то особенная тишина сохранялась в спальне Незборецкого. Кирилл об этом знал, однако его голод был сильнее всякого чувства. С трудом оторвав взгляд от окна, он улыбнулся каким-то своим мыслям и облизал губы, всем своим видом выражая намерение съесть торт целиком. Уже через считанные минуты на тарелке остался лишь маленький кусочек, на котором сверху возвышался небольшой кремовый слой и один лепесток крема, закрученный в спиральку. Торт, естественно, остался не съеденным целиком после того, как певец печально опустил глаза, словно извинялся за то, что наелся до отвала. Тарелка с одиноким кусочком отправилась на прикроватный столик, а сам певец удобно улегся на кровати и затих. Безмолвие тянулось довольно долго, и пушистый участник этого затишья тоже, видимо, предпочитал не нарушать его, но лунный свет из окна давал Кириллу возможность видеть, как кот глядел на него с просьбой отнести торт в холодильник, ведь тот запросто мог испортиться, если блондин не сделает так, как он хочет. Но именинник, цокнув языком, предпочел отложить дело на утро и отвернулся, чтобы не видеть эту недовольную морду. Кирилл устроился на краю кровати, где с прикроватного столика напоминал о себе своим вишневым ароматом оставшийся кусок. Он закрыл глаза и сразу же почувствовал, как сумрак уступает место темноте, нагонявшей сон. Его мысли заволокли воспоминания, в которые пришлось нырнуть, чтобы быстрее задремать. Негромкий шелест прозвучал прямо перед его лицом, и именно он стал причиной пробуждения. Незборецкий заморгал, дабы рассеять туман, внезапно поразивший сознание, но тут же что-то полетело прямо в его лицо. Рефлексы сработали позже, чем он сообразил, что летит. — Твою… — сквозь зубы процедил голубоглазый, выныривая из-под пледа. Светловолосый садится на кровать в попытке вытереть лицо рукой, чтобы избавить его от крема, который был в праздничном торте. Но ничего не выходит: рука скользит по лицу, еще больше размазывая его. Досадно вздохнув, он берет в руки телефон и включает фонарик. Луч света падает на место происшествия: тарелка чудом держится на краю кровати, а то, что было на ней, испачкало абсолютно все: покрывало и подушку, некоторые кусочки бисквита уже старательно украшали пол. Парень тянется за тарелкой, но та вдруг все же срывается и отправляется туда же, где и куски торта, гулко стукнувшись и раскалываясь на две части. Превратившись в сплошной комок злости и негодования, музыкант поднялся, намереваясь очутиться в ванной комнате. Но, как только он взялся за ручку, дверь спальни резко понеслась на него, и голубоглазый едва не сорвался на пол. Зажегся яркий свет, и Кирилл, прикрывая глаза рукой, вынужден был на некоторое время зажмуриться, пока взрывались хлопушки, вылетали мелкие разноцветные конфетти, а радостные визги и вопли не сменились сплошными: «с днем рождения!». Когда глаза привыкли к столь ослепительному освещению, именинник с удивлением обнаружил перед собой толпу, которая обступила его полукругом и смотрела на него, широко улыбаясь. В ней он нашел практически всех, кто был ему дорог, и даже нескольких незнакомых людей. — Ты уже отметил? Без нас? — бровь его старшего брата летит вверх, когда он кивает на лицо, измазанное кремом. Кирилл уставил руки в боки, смачно выругался и покачал головой, когда из комнаты вышел виновник происшествия. Финик вильнул хвостом, более чем довольный тем, что сумел с легкостью выставить хозяина идиотом. Все присутствующие перед именинником заметили его хмурый взгляд в сторону облизывающегося кота и сразу осознали в чем речь. — Финик, ты умница! Это очень оригинальный подарок своему хозяину. — склонив голову набок, радостно произнесла Оля Агада. — Ты с ними заодно, что ли? — без всякой злобы поинтересовался Кирилл, на что животное гордо понеслось прочь, высоко задрав хвост. Такая выходка вызвала у собравшихся новую волну радости. Одна из незнакомых девушек протянула певцу салфетку, которой он, прежде чем благодарно кивнуть и аккуратно сложить ее, промокнул остатки крема. Когда веселье несколько утихло, по дому прокатился громкий голос: — Выпьем! Выпьем! — в своей неповторимой манере призвал Детков, высоко поднимая бутылку пива. — Выпьем! — отозвался хор голосов, смешанный с женским визгом. Толпа незамедлительно потянулась вниз по лестнице, вызывая содрогание лестничных перил, затем окружила накрытые столы, гудя, будто разбуженный улей. Кирилл остановился на последней ступеньке, с восхищением глядя на разворачивающуюся перед ним картину. Его переполняли приятные чувства, от которых он не знал, как избавиться. Но, если признаться честно, парень и не очень-то горел желанием, когда лицезрел на украшенную ко дню рождения гостиную, которая часом ранее вызывала у него лишь безразличие. «Когда они успели и почему я ничегошеньки не слышал?» — с недоумением подумал Незборецкий, сунув руки в карманы. По комнате медленно пополз запах пиццы, отчего Кирилл невольно поежился, несмотря на то что он был сыт, после обратил внимание на стол с восхитительно пахнущими и большими блюдами, а также пивом, вином, шампанским. Не успев толком оглядеть прочую атрибутику, блондин вздрогнул от неожиданности, когда перед взором появилась незнакомая высокая женская фигура в темном платье, которая с удивительной легкостью сомкнула нежные девичьи пальцы на его руке, а потом почти бегом увлекла виновника торжества к стоящему напротив столу. Мгновение — и Кирилл, сжимая в руках бутылку пива, пристроился за столом рядом с татуировщиком Марком, с серьезной миной на лице глядевшим на текст, написанный на бутылке алкоголя. Некоторое время блондин старательно глотал пиво, а потом поднял глаза на Костю Барза, и те засветились радостным блеском, когда он сел рядом, чтобы произнести изысканную поздравительную речь. Музыкант благосклонно слушал его, но голубые глаза бегали от горлышка бутылки к куче подарков, оставленных на полу у стены, и обратно. Почти завершив сыпать карамельными пожеланиями, Костя отвлекся, как и многие из присутвующих, на неожиданный звон стекла, разбившегося о пол, недалеко от которого сидел проказник Финик, испуганно вглядывающийся в лица гостей, будто ждал того, что они могут сказать насчет его плохого поведения. — Так, о чем это я? — спросил у самого себя брюнет, пальцами отстукивая замысловатый ритм на столе. — Ах да! Ну и не забывай о том, что ты должен быть счастливым, родной. Ты, как никто другой, заслуживаешь этого. — Кирилл поднял глаза на улыбающегося во весь рот друга и глубоко задумался. На его лице появилась мечтательная улыбка, когда он неуверенно ответил: — Мне кажется, я уже счастлив.