***
Они уютно устроились рядом друг с другом, кувшином камры и блюдом пирожков. Хельна безаботно отпила камру из кружки, с удовольствием промурлыкала что-то об ее вкусе, и поторопила Шурфа: — Так что там случилось, милый? Мир разрушается? Сэр Мелифаро научился превращаться в осьминога? Ты завел любовницу и решил меня бросить? Шурф замялся. — Умоляю, только не говори, что Бубута стал поэтом! Все остальное я, поверь, переживу, — заявила Хельна, взяв пирожок. — В целом, ты не ошиблась, — ответил Шурф. — Только немного. — Что? — Хельна схватилась за сердце. — Бубута все-таки решил попробовать себя в поэзии? Тогда и Мир рухнет! Шутила она или была серьезно обеспокоена, Шурф не понял. С Хельной он редко понимал, когда она шутит, а когда — нет. — К счастью для Мира, Бубута даже не пытается пробовать быть поэтом. Соответственно, Мир не разрушается, а Мелифаро, насколько мне известно, не умеет превращаться в осьминога, а если бы и умел, то вряд ли это было бы важно. Хельна, я… — …завел любовницу? — ахнула леди. — Неужели ты вправду завел любовницу? Ты? Никогда в жизни не поверю. Я даже с трудом представляю то количество женщин, которое ты мне перечислил в свою бытность Безумным Рыбником. Уж прости, дорогой, но какой хорошей ни была бы моя фантазия, ты слишком занудный, чтобы женщины оставались с тобой дольше, чем на одну ночь. — А они дольше и не оставались, — дотошно уточнил Шурф. — Когда я был Безумным Рыбником. Но я не завел любовницу. Я поклялся тебе в верности и никогда не считал целесообразным нарушать клятвы, а еще, незабвенная, я тебя, представь себе, люблю. Но… — Ненавижу слово «но», — скривилась Хельна. — Терпеть не могу! Стоило придумать его состоящим не из двух букв, а как минимум из пятидесяти, чтобы сложнее было выговаривать! Ну так что? — Я стал главой Ордена Семилистника, — сказал Шурф. Небо не обрушилось. Хельна не заплакала. Только удивленно моргнула. — То есть, теперь я жена главы Ордена Семилистника? Нет, быть женой Смерти звучало намного лучше, а женой Истины — тем более, но в чем проблема? — Понимаешь… — как драхх, Хельна не вникала во все тонкости Орденов. Ей попросту было не нужно это знать, гораздо больше леди интересовало другое — например, стихи, городские сплетни и беседы с цветами. Шурф же понял, что даже если рассказывает ей про магию и про свою повседневную работу, где не фигурируют убийства и прочие преступления, слышит Хельна не его слова, а хорошо, если его голос, а не пение птиц, настоящее или ею вымышленное. — Все члены Ордена Семилистника не должны быть в отношениях, — продолжил Лонли-Локли. — Это правило. Иначе я не стану Великим Магистром. Тишина, повисшая между ними, стала зловещей. — То есть, — спросила Хельна, — ты хочешь расстаться со мной… ради… карьеры? — Нет, я… — То есть, этот грешный Семилистник для тебя дороже меня?! — чашка камры полетела в голову Шурфа. Он предвидел это и остановил чашку еще до того, как та разбилась. — Хельна… — Заткнись! — никто бы не рискнул так орать на Шурфа. Даже Мелифаро. Хельна и здесь была особым исключением. — Как ты смеешь произносить мое имя после этого? Как ты смеешь таким спокойным голосом сообщать мне о предательстве? Шурф немного расслабился. Драматичный тон и голос супруги не звучали, как истинная злость и обида — просто Хельна была творческой личностью, вот и все. Так или иначе, а пока ему следовало помолчать. Хельна долго, красочно и витиевато рассказывала мужу, как тот неправ, расписывала в самых изящных выражениях, насколько он сволочь, и насколько она сама — несчастная жертва обстоятельств, его произвола и жестокости. Послушал бы кто со стороны — и Шурфа мигом упекли бы как минимум в Нунду, а Хельне бы даровали миллион королевских милостей, заодно рыдая от сочувствия. Наконец Хельна устала. Закончив пылкую речь, она прекратила бегать по комнате, заламывая руки, и села обратно. Сложила руки в замок, посмотрела на Шурфа и уже очень спокойным голосом спросила: — Дальше что? Как делить имущество будем? Кто где будет жить? Я никогда не разводилась, поэтому очень смутно себе это представляю. — Я тоже никогда не разводился… — пожал плечами Шурф. — Просто бумаги заполним, и все. — Чудовище, — печально сказала Хельна. — Если бы ты к другой женщине вздумал уйти, я и то бы не так обиделась. Магистры с ней, с женщиной! А ты уходишь от меня к… к библиотеке. Я же тебя знаю! Сдался бы тебе этот Семилистник без его огромного запаса редких книг! — Да, — усмехнулся Шурф. — Ты меня знаешь. Но не совсем. Хельна, скажи, ты что, правда думала, что я способен тебя бросить? Я? Тебя? После того, как дал тебе столько обещаний? После того, как открыл тебе всю правду о себе? Ты самая удивительная и прекрасная женщина во всех существующих Мирах. Только идиот или безумец согласился бы с тобой расстаться, а я давно не безумец, и даже будучи безумцем — не был идиотом. И если я, тот я, каким стал сейчас, способен кого-то любить, то только тебя. Хельна потянулась к Шурфу. Он думал, что леди его поцелует, но та только повела носом у его лица. — Безумием не пахнет, — озадаченно сказала она. — Шурф, объясни мне по-человечески: ты меня бросаешь или нет? А то сначала ты расстаешься со мной из-за библиотеки, а потом признаешься в любви такими словами, что хоть воруй у тебя цитаты для стихов… — И расстаюсь, и нет, — Лонли-Локли задумался. — Понимаешь, в Ордене Семилистника запрещены официальные отношения. Про остальные ничего не сказано. Я проверял несколько раз и уточнял у леди Сотофы. Поэтому нам нужно провести развод по всем правилам на бумаге, и… — …и жить вместе, как обычно, только без грешных документов? — Хельна рассмеялась. — Дырку над тобой в небе, Шурф! Сразу не мог сказать, что развод фиктивный? Хотя кого я спрашиваю… По тому, что леди переменила место дислокации, пересев со своего кресла на колени Лонли-Локли, он решил, что Хельна его простила. — А камру в постель тоже мне будешь приносить, как раньше? — спросила она. — Естественно, — Шурф даже удивился столь очевидному вопросу. — Ну хорошо, — умиротворенно вздохнула Хельна. — Ничего не скажешь, хорошенько ты меня напугал! Но зато сколько стихов я успела сочинить — ты не представляешь, так что это хорошо. Имей в виду, там все о несчастной любви, и лирический герой — мерзавец хуже Лойсо Пондохвы, — предупредила она. — А лирическая героиня? — уточнил Шурф. — Вот напишу — увидишь, — пообещала Хельна. — Спать иди, видеть уже не могу твою уставшую рожу, герой-любовник…Часть 1
22 июля 2022 г. в 00:27
Шурф Лонли-Локли никого и ничего не боялся. Ни в детстве, ни в юности, ни позже, и, тем более, когда был Безумным Рыбником. Абсолютно спокойный в любой ситуации, он с одинаковым хладнокровием встречал любого противника, и убивал, не дрогнув и не задумываясь. Сам умереть тоже не боялся, хотя это и было крайне нежелательно.
Но сейчас Шурф стоял перед дверью собственного дома и не решался туда войти. Не из-за дурного предчувствия, которого, как известно, нужно слушаться, доверяя своей интуиции, и не потому, что дверь заперли какой-то особой, неподвластной ему магией.
Шурф с удивлением понимал, что боится. Действительно боится. Наверное, даже перед встречей с Мертвыми Магистрами он нервничал меньше, а те ребята были куда более сильными магами, чем наполовину драхх, не овладевшая ни Черной, ни Белой Магией выше двадцатой ступени, сколько бы сам Шурф не занимался ее обучением.
Но дело было не в том, сильная или слабая колдунья леди Хельна.
Дело было в том, что она — его жена.
А он пришел сообщить ей, что намерен с ней развестись.
Когда Шурф согласился стать главой Ордена Семилистника, последнее, о чем он подумал — правила обязывают всех, кто принадлежит к Ордену, не иметь отношений. Официально. К целибату никто никого не принуждал, поэтому Лонли-Локли, наверное, и не задумался о важности сего правила. Он обрадовался возможности круглосуточного доступа к библиотеке, его сразу же загрузили кучей бумажных дел, и только вечером, когда Шурф отложил последнюю бумажку и подумал, что пора бы идти домой — его накрыло понимание.
Нет, бросать Хельну он ни за что не собирался. Он с самого начала пообещал, что леди не будет ни в чем нуждаться, и обещание выполнял. Совершив такую авантюру, как замужество со Смертью на Королевской Службе, Хельна знала, на что шла — Шурф рассказал ей все: про Безумного Рыбника, Мертвых Магистров, Убивающие Перчатки, про роль Джуффина в этой истории, про свои бесчисленные выходки — и то не утаил. Он думал тогда, что Хельна, скорее всего, от брака не откажется, ибо видел в леди определенную степень привязанности к нему, но полагал, что Хельна испугается, или охнет, или выругается, или с опаской начнет уточнять, не вернется ли Рыбник (для этого Шурф подготовил отдельную речь с объяснениями), или хотя бы скажет «какой ужас». Но леди Хельна внезапно обрадовалась так, будто он сообщил ей, что является следующим наследником династии Гуригов, ничего насчет Рыбника не уточнила, а про «ужас» вообще речи не шло. Насчет же его тогдашней должности леди сказала, что это «очень поэтично — выйти замуж за смерть».
Поэтому Шурф и боялся. Он был наблюдательным человеком, он умел анализировать чужие поступки и примерно предугадывать реакцию всех, кого знал — даже Джуффина, даже Макса — и то мог предугадать. Но леди Хельна не поддавалась никаким законам логики, и, несмотря на их долгую совместную жизнь, когда муж и жена должны изучить друг друга до мелочей — Шурф все равно не раз удивлялся поведению Хельны. Это он больше всего любил в ней, но это сбивало с толку.
Что делать, если она разозлится, Шурф примерно представлял. Что делать, если она останется спокойной — тем более представлял.
А если она расплачется?
У Лонли-Локли было не так много знакомых женщин, и те, кого он знал, не имели обыкновения плакать. Правда, по-настоящему близко он общался только с Меламори… После расставания с Максом Меламори расстроилась, но не плакала, по крайней мере, не на глазах у Шурфа. Зато очень быстро утешилась и уплыла на Арварох.
А если Хельна тоже уплывет на Арварох? Или еще куда-то? Или просто возьмет и найдет другого мужа?
Долго думать о вариантах развития событий ему не дали — дверь открылась. Хельна выглядела недовольной, но не сердитой. За ее ухом торчало перо, как всегда — на случай, если поэтессе вдруг придут в голову хорошие строки.
— Дорогой, почему ты торчишь под нашей дверью уже битый час? — поинтересовалась она. — В этом есть какой-то план или ты решил полюбоваться фасадом?
Значит, заметила через окно, подумал Шурф. Или, что скорее всего, ей донесли растущие на клумбе цветы — как полукровка-драхх, леди часто общалась с растениями.
— Хельна, нам нужно поговорить, — сказал он.
— Да? Тогда я сначала пошлю зов в «Сытый скелет», а то, судя по твоему тону, мне придется терпеть многочасовую лекцию, — весело ответила Хельна. — Однажды ты этим меня угробишь. Как я только тебя терплю?
— Воистину, ты совершаешь подвиг, — серьезно согласился Лонли-Локли. — И никто из женщин не смог бы его повторить.