Цветы из лазурита

Сны. Сны бредовые, полные лживого ядовитого дыма, напоённые песчаной бурей, режущей воспалённые от пролитых украдкой слёз глаза, шумящие ледяными ветрами и безумным хохотом, или, напротив, тихие, опитые дурманом и хмелем. Сны осмысленные, почти осознанные, полные чётках образов, звуков, слов… Один и тот же сон, принимающий разные облики, меняющий маски. Один и тот же сон. Нил. И вода в ниле чёрная. А по воде плывут белые цветы. И вот, из-за невидимой грани, отделяющей обозримое пространство от всего остального мира, выплывает фигура. Сначала её невозможно опознать, а после становится ясно, что это Гор, его непутёвый племянник. Гор недвижим, и неясно, жив он или нет. На глазах — грязный лоскут хлопковой ткани. Сет протягивает руку и хватается за край повязки, срывая её напрочь. Сон обрывается. Сет садится на постели. И так каждую ночь изо дня в день. Сет возненавидел часы покоя и проклял тот день, когда впервые увидел ненавистную маску сокола. Сет исправно пил отвары. Сет загонял собственный разум и тело до изнеможения, ожидая сна без сновидений. И всё же в тот день ночь выгнала его из душных пропахших благовониями и дымом комнат на террасу, к прохладе ночного ветра. Ночь была чудесно звёздная, и тихое небесное сияние заливало раскинувшуюся перед дворцом пустыню. Было мертвенно тихо. Сет налил в чару вина и выпил, даже не почувствовав вкуса. В далеке заклёкатала какая-то птица. — Молчи. — Хмыкнул Сет. Птица и не подумала подчиняться.Сет вновь хмыкнул, на сей раз возмущëнно, и со стуком поставил чару на стол. Птица заклëкотала вновь, призывно, тоскливо и тяжко. Сет покачал головой и встал. Ему до боли не хотелось возвращаться в благовонную хмарь комнат, но птичий зов отдавался в сердце тупой, всеобъемлющей болью. От этой самой боли Сет согнулся бы в три погибели, упал на землю, разрыдался, словно ребёнок, но он не мог. Верховный бог не имел права на слабость. Сет распахнул дверь террасы, готовясь провалиться в дымный дурман комнаты, когда на перила приземлилась холодная ночная тень. Сет обернулся, рефлекторно пытаясь найти на поясе меч, и увидел на перилах Гора. Тот сидел, спустив одну загорелую ногу со стены, а другую — напротив — поджав так, что острое угловатое колено торчало вверх. — Спокойно. — произнëс Гор. — это всего лишь я, — потом, помедлив, добавил. — дядя. Сет внимательно оглядел племянника. Тот изменился. Не был он раньше таким тощим и угловатым, не было алого рубца слева на груди, да и голос был иной. Не было на месте ярко-, яро-, яростно-синих глаз грязной хлопковой повязки. — Ты клëкотал? — поинтересовался Сет, лихорадочно обдумывая все пути отступления. — Я. — кивнул Гор. — Не делай так больше. — сказал Сет. — тут и так безмерно тоскливо, а от твоего клëкота слëзы из глаз вышибает. И вообще, уходи. — Ух, какая откровенность, дядя. — язвительно рассмеялся Гор, и Сет отметил, что раньше синеглазый отпрыск Изиды так потешаться не умел — Тоскливо, слёзы из глаз… Может, вас вина мучает? — Исключено. — отмёл предположение Сет. — Скорее, скука. А теперь уходи. Кыш. Всё. Улетай и не возвращайся. Пшёл-пшёл. — Хорошо. — кивнул Гор. — Хорошо, я уйду, но это не значит, что я не вернусь. Прощай… дядя. — Чтоб тебя в пустыне шакалы съели. — рассеяно пробормотал Сет. В груди у него образовалась странная пустота, будто кто-то распахнул заветную дверцу и аккуратно выскреб всё, что было внутри, а потом запер всё обратно на ключ и ушёл… улетел. А ключ унёс с собой. «Зачем же ты явился, убожеще? — подумал Сет, глядя вслед улетающей птице. — Уходи и не возвращайся, или лучше вернись завтра, я спрячу на террасе меч и уж пообрежу тебе крылья». ~***~ Но на следующий день Гор не явился. И спустя два дня тоже. Он вообще не вернулся, будто бы исполняя просьбу Сета. А Сет каждый день выходил на террасу, внешне радуясь, что племянничек не прилетает, но внутренне чувствуя, как ширится тоскливая пустота в груди и с затаённой надеждой лелея в сердце надежду на возврщение Гора. Сет и сам не знал, зачем ожидает мятежного сокола, но пустота ширилась день ото дня, и тишина врывалась в неё вместе с воздухом, застывая и оседая на дне острейшим стеклом. В ту ночь Сет понял, что Гор не вернётся. Он открыл дверь террасы и канул в заполненные благовонным дурманом покои. Вокруг было непомерно тихо. И в этой тишине раздался стук. Сет подхватил лежащий на столе кинжал и аккуратно вышел обратно. Пустота в груди наполнилась учащённым сердцебиением. Вокруг не было никого. Стояла глухая ночь, прохладный ветер пустыни пах свежестью. Но терраса была пуста. Сет поднял кинжал и медленно начал обходить террасу про периметру. Вдруг из-под соломенного настила потолка с шорохом упала высокая тень. Сет обернулся. Прямо за его спиной стоял, складывая огромные золотисто-крапчатые крылья, Гор. — Явился-таки… — выдохнул Сет, отходя на пару шагов назад и опуская кинжал. — Можно и так сказать. — рассмеялся сокол. — Явился-таки. — Зачем ты приходишь? — поинтересовался Сет. — Зачем возвращаешься? ты видишь? В этом дворце, в этих стенах тебе не рады. Уходи. — Даже не кричите? — Гор вновь, как и в прошлый раз, уселся на перила террасы и уставился, если такое слово вообще применимо к лишённым глаз, на дядю. — Уходи — вновь сказал Сет. Он сжал рукоять кинжала так, что сделанные для удобства углубления сделались скользкими от крови. И взмахнул оружием, направляя острое серебристое лезвие в плечо непутёвого племянника. Сталь вошла в доски террасы. Гор успел увернуться. — Вот это сейчас досадно было — произнёс синеглазый сын Изиды, поспешно расправляя крылья. — Уже уходишь? — рассмеялся Сет, вытаскивая кинжал из досок перил. — Ну, примерно… — хмыкнул Гор. Он шагнул к дяде, Сет сделал выпад, Гор вновь увернулся, оказавшись за спиной у царя. Сет почувствовал, что ему на спину и под колени леглу чужие руки, а уже в следующую секунду оба — и гор и его незадачливый дядюшка — оказались в воздухе. — Идиот! — воскликнул Сет, вцепляясь мёртвой хваткой в плечи племянника — Отпусти меня немедленно! — И не подумаю — ответствовал Гор. — Потому, что вы, во-первых, разобъётесь, во вторых, я тут тоже не просто так ошиваюсь, у меня к вам дело. — Дело? — истерично взвизгнул Сет. — Какое дело? Кретин! Верни меня на террасу и проваливай ко всем шакалам! — И не подумаю. — ответствовал Гор. — Осторожнее, не вертитесь, а то я вас уроню. Сет замер и поглядел вниз. Происходящее там его не удовлетворило. Далеко-далеко внизу расстилались плодородные поля и буйноцветущие сады плодородных земель вокруг Нила. — Отпусти, идиот. — прошипел Сет. — Я то отпущу, но до чего вам будет интересно лететь вниз… — рассмеялся Гор. — И потом, у меня дело. — Отпусти! — Дело. — Отстань, чудовище! — Если бы не дело, я бы к вам сотню раз не приближался. — Отпусти меня! — Секундочку, долетим до камней, и отпущу. Осознав весь смысл слов племянника, Сет впился ему в плечи мёртвой хваткой. И когда гор успел стать таким? — Вот именно. — подытожил сокол. — Вниз-явно не выход. Поэтому лучше подождите, пока я вас сам опущу. Это гораздо безопаснее, честное слово. Они приземлились на задворках какого-то богатого, но явно брошенного дома, и Сет далеко не сразу узнал это место. Прежнее обиталище бога пустынь. Здесь Сет жил до тех пор, пока не стал царём. Сюда же он воззвратился на время судилища. Гор шёл по саду, безошибочно ориентируясь и выбирая верный путь, даже не смотря на отсутствие глаз. Сет следовал за ним. Наконец оба оказались на поляне, маленькой и неприметной. Посреди неё росли два прекрасных синих, будто бы лазуритовых цветка. Сет даже не сразу понял, что это. Очи Гора. Прекрасные, ни с чем несравнимые глаза, ярче телес нут, глубже превосданного нуна… — Верни мне мои глаза. — произнёс Гор. Не попросил, потребовал, как само собой разумеющееся. — Верни, и я нее вернусь ниикогда. Уйду в иные земли, под иное солнце. Живите тут, как хотите, в своей обречённой дерешет. — Твои глаза перед тобой. — произнёс Сет, указывая на цветы. — Видишь? Они всё такие же синие. — Преврати их обратно. — Потребовал Гор, и пустота в душе Сета, тоскливая, горемычная, не запооннимая ничем, даже и негодованием отозвалась. Потребовала вместе с Гором. Преврати их обратно. Сейчас. Сет опустился на корточки и коснулся руками земли. Растения тот час же облетели на земь срезанным букетом. В ладони лежали холодные, будто лёд, сине-лазуритовые глаза бога небес. Очи Гора. Сет осторожно вложил их в ладонь племянника. Повязка полетела на землю, обнажая чёрные, страшные глазницы. Секунда — и очи вновь засверкали небесным лазуритом на прежних местах. Ещё одна — и Гора рядом больше нет. Только ветер ещё треплет шорох крыльев и тихое «спасибо…». Сет подобрал с земли повязку и бережно завернул в неё цветы. Прижал к груди. Будет, чем заполнить пустоту в сердце.