Окажись я куклой, ниточки у моей марионетки были бы золотые — прочные и негнущиеся, такие, что не каждый за них потянет, а если и потянет — неминуемо ранит пальцы.
Тело противилось пробуждающемуся сознанию, отзываясь вселенской усталостью. Здесь не было темно. Кругом был только свет, тëплый и обволакивающий. Впервые во мне проснулось желание отрицать темноту. Сколько бы я в ней не прожила, танцующий в подсвечнике огонёк, ласково смотрящий на меня с тумбы, был мне важнее. Чëрт возьми, как же он мне нравился. Высокие потолки шатра были такого же синего цвета. Я пошевелила пальцами рук, желая дотянуться до свечи. Кто-то резко подскочил со своего места и осторожно опустился рядом со мной. — Наташа? — прохрипела я. Она склонилась ко мне и красивые каштановые волосы водопадом спали с её плеч. — Как себя чувствуешь? — девушка всматривалась в моё лицо, ища ответ. — Немного устала. — Усталость — это дело житейское, пройдёт, — с облегчением вздохнула она. — Где мы? — Мы в Крибирске, Малеса. Единственное, что я сейчас могла слышать — стук собственного сердца. Мне захотелось подняться с кровати или хотя бы сесть, но Наташа настойчиво уложила меня обратно. — Тебе нужно немного прийти в себя. Не торопись. — У нас получилось? — прошептала я. — Да, получилось, — улыбнулась девушка. Дав мне всего мгновение на то, чтобы порадоваться, она праздно хлопнула в ладоши, — я обязательно проведу тебе экскурсию по отделению корпориалов! Разумеется, если ты дашь себе как следует отдохнуть. — А что насчёт всего Малого дворца? — тихонько рассмеялась я. — Малый дворец — это самая первая твоя остановка, — гордо расправила она плечи. — И всë-таки, могу я сесть? — вздохнула я. — Ненадолго. Давай, я помогу. Я протянула Наташе руку и она осторожно взяла меня под локоть, усаживая. Припоминая наше путешествие через каньон, я ощупала сначала одно, а потом и другое своё плечо. Так и не нащупав ни единого слоя бинтов, я уставилась на целительницу. — Там всë цело. Почти. — Почти? — Парочка шрамов, но если тебе важна эстетика, мы избавим тебя от них позже. — Мы могли бы обсудить это через какое-то время? — крики людей всë ещё не отпускали меня, мысленно я продолжала возращаться к картинам, которые лицезрела в тот день в каньоне. — Конечно. Как пожелаешь. — Как мы выбрались из каньона? — я, наконец, задала самый главный вопрос. — Николай спелся с твоей компашкой. Они перегруппировали шквальных и отогнали волькр. Инфернам приказали потушить огонь. Не люблю возвращаться в темноту, мезкое чувство, — Наташа нахмурилась. — Я понятия не имею, как далеко шквальные сдвинули стаю, но оставшуюся часть пути мы шли к Крибирску без происшествий. В мёртвой тишине. Я загадочно улыбнулась, но ход моих мыслей Наташа так и не разгадала. В тот день мы потеряли пятерых человек, переправляясь через каньон. Десять человек, включая меня, едва не полегли с ранениями. Я беспокоилась за ребят. Серьёзно изувечили только непоседливого Уолли, но его это совсем не огорчило. Он и сам частенько лез на рожон, потому и последствия расхлëбывать ему было не впервой. Наташа рассказала мне, как он в сердцах просил её оставить ему шрамы на память. Ерсэль и Сигдха отделались ушибами и мелкими царапинами. Они долго смеялись после, когда синее небо вновь показалось из-за плотной стены тьмы. Ксантия после переправки помогала с раненными. Похоже, пережив нападение в каньоне, она вывела свою осторожность на совершенно новый уровень. Целительница вскользь шутила о том, что из девушки случился бы хороший шпион. — Кажется, я становлюсь сентиментальной, — пробурчала Ерсэль, кладя в рот ложку с бульоном. — Значит не всë потеряно, — усмехнулся ей в ответ Уолл. — Нет, пора с этим завязывать. С вашими дурацкими идеями я умру в самом рассвете своей жизни! — Сигдха всплеснул руками, — есть ещё уйма сомнительных вещей, которым я мог бы научиться: крестиком вышивать или вязать, например. На кой чëрт я так рискую? — Я могу научить тебя и вязать, и вышивать, — рассмеялась Наташа. — На самом деле, это очень успокаивает нервы. — Для меня это станет честью, — прижал он ладонь к груди, совсем не шутя. — Думаю, мы все тебе должны, — улыбнулась я Наташе. — Я всего-навсего делаю свою работу, — пожала плечами она. — Любая работа должна поощряться! Я лишь хочу сказать, что ты всегда можешь прийти ко мне за помощью. Я не откажу! — Уолл схватился за железную плошку с бульоном и уронил её на замёрзшую траву, тряся в воздухе обожжëнными пальцами, — Святой Джель! — Я бы на твоём месте не зарекалась, — поддела Ерс. — Давай, я посмотрю, — покачала головой целительница, но улыбаться не перестала. — Тебе нравится твоя работа? — внезапно спросила я. — Разумеется. Моя работа — это в первую очередь мой выбор. Мы пробыли в военном лагере Крибирска чуть больше двух дней. Наташа старалась разучить со мной простейшие моменты целительства, но ничего толкового у меня не выходило. — Если с этим ничего не сделать, тебя отправят к Багре, — сурово пригрозила мне девушка. — Кто такая Багра? — вздохнула я. — Лучше бы тебе не искать ответа на этот вопрос, — усмехнулась она, подтолкнув меня плечом. — Давай, по-новой. Я напряжённо замолчала, даже прищурилась для пущего эффекта — быть может я что-то упустила, не доглядела? — Совсем ничего. Нет, правда, — я поморщилась, — это обыкновенный синяк. — Не синяк! Ещё смотри! — не сдавалась она. Что такого в простом ушибе должен видеть корпориал, чего не видимо другому гришу? Глядя на Наташин сбитый локоть, я могла бы сделать вывод, что она зачастую либо очень неосторожна, либо страдает от тренировок. — Ты пытаешься заставить меня видеть полотно целиком, когда я не могу зацепиться даже за его краешек, — заворчала я. Девушка вытащила из поясной сумки складной ножичек, демонстрируя на своём лице крайнюю степень недовольства. — Что ты делаешь? — Оставляю тебя без выбора. — она одним резким движением рассекла кожу предплечья. На промëрзшую землю неминуемо закапало красным. — Наташа! — А теперь... Мы находимся в экстренной ситуации, — до странного весело заговорила она для человека, истекающего кровью. — Работай, Малеса. Я обхватила её запястье, нервно наблюдая, как кровь скатывается по светлой коже к моим сомкнутым пальцам и раскрытой Наташиной ладони. Живой усилитель вновь ударил в голову, но отыскать желаемый ответ так и не помог. Наташа действительно поставила меня в безвыходное положение. — Скажи честно, ты этого дерьма у Ивана нахваталась? — почти разозлилась я. — Не у него, но с моей выходки он даже посмеялся бы. — Уверена, когда он об этом прознает, придёт в небывалый восторг... Все, кто носит красный — такие? — Нет, — улыбнулась она, — только самые исключительные случаи. Чем дольше мы болтаем, тем больше крови я теряю. Или мне, по случаю, стоит притвориться умирающей? Под рукой совершенно ничего не было. Я даже не имела возможности перевязать рану. Радовало меня, пожалуй, что кровавая полоса рассекала кожу ровно и непрерывно, — это в работе самое важное и простое, если не учитывать глубину увечья. Мои пальцы, дрогнув, сжали изящное запястье сильнее. Нет, в лагере, полном гришей, с Наташей ничего не случится. Ей помогут, если ситуация выйдет из-под контроля... Липкое беспокойство и притаившаяся в глубине вина вновь дали о себе знать. Глаза застелило жалкими, бесконтрольными слезами. — Какую гадкую игру ты затеяла, Наташа... Я такого от тебя не ожидала, — весело заметила Рабия, почти в упор пригнувшись к "полю деятельности". — Не сбивай её, — покачала головой целительница. — Её сейчас приступ хватит — куда сильнее-то сбивать? — Я не представляю, что нужно делать, — покачала я головой. — Зачем представлять? Она ведь не перелом тебе сунула. — усмехнувшись, Рабия подсела с другой стороны, — всë, что тебе необходимо — у тебя перед глазами, а в остальном полагайся на свою науку. Если же и этого не выходит, используй метод трëх "о". Наташа, не сдержавшись, рассмеялась. — Что за метод? — поторопила девушку я. — Армейский. Осмотри, оцени, обработай. — Легко тебе сказать... — теперь уже я начинала злиться. — Ты осмотрела: рана. Оценила: опасна разве что кровопотерей. На кровопотерю нужно время. У тебя есть немного этого самого времени. Каким образом ты можешь обработать рану? В большинстве своём грязных ножей при себе целитель не держит, поэтому тебе для начала необходимо остановить кровь. — она кивнула, — у нас по понятным причинам это сравнение не любят, но здесь как с ковкой. И чем меньше площадь — тем ювелирнее работа. Я удивлённо расправила плечи. Ковка. Вот оно. Кровь в руках целителя — металл в руках прочника. И разница, если и велика, то не настолько коллосальна, как может показаться на первый взгляд. Представлять можно что угодно и сколько угодно. Подобный ход мысли напугал меня, ровно как и удивил. Так не должны рассуждать корпориалы, подобное просто-напросто не встречается в природе. А может быть это я преувеличила и моя нескромная мысль так ошеломила меня? Я взглянула на Рабию и она поспешно оправдалась: — Не злись, я не сравниваю тебя с эфириалами. Мне лишь под руку попалось давнее сравнение одного человека... И тем мне лучше. Пусть думает, что её сравнение меня обозлило. Я не знаю, что может со мной произойти, не знаю, к чему может привести это дикое и неподвластное, да более того, новое умение. Сначала нужно разобраться самой. Найти первопричину. Сравнение Рабии помогло мне лучше, чем названный ею метод. — Малеса? — позвала Наташа. Я не могла полагаться на свои глаза в предоставленной мне работе, но у меня осталось осязание — чувство материи, с которой возможно работать. В остальном я могла положиться на усилитель, ненадолго одолжить ту крупицу, которой мне так не доставало сейчас. Кровь, неохотно повинуясь, стала твердеть. Сначала та, что проступила за края раны — уже остывшая и липкая, она осталась на пальцах и ладонях надтреснутыми пятнами, стягивая кожу. Следом перестала кровоточить и рана. Нет, я не смогла заставить её края сойтись, ровно как и заживить окончательно, оставив после себя прямой как горизонт шрам, но я остановила кровь. Неаккуратно, грубо... Не было здесь ювелирной работы. Наташа, еле стерпев, отдëрнула руку. Потëрла стянутую кожу и осмотрела нетронутые края раны. — Кровь теперь с кожи зубами не сдерëшь... — вздохнула она. — На тебя так чужие слова и сравнения действуют? — Я же извинилась, — жалобно протянула Раби. Проигнорировав её, Наташа принялась критиковать: — Работа очень дерзкая. Советую оставить эту черту, если хочешь стать целителем. Грубая сила в целительстве неприемлема. — видя, как я опустила глаза, Наташа, не смягчаясь, покачала головой: — Рана так и вовсе не сошлась. Подобным даже сердцебиты не пренебрегают. Знаешь, какой глубокий шрам мог бы остаться, если бы меня ранила волькра? — Знаю, — уронила я невпопад, и целительница, в надбавку, ещё и нахмурилась. — Вердикт? — С основной своей задачей ты действительно справилась, рана больше не кровоточит. Что до работы, я повторюсь: выполнено очень небрежно. Люди не из железа сделаны, — теперь уже она направила своё недовольство на Рабию, — аккуратность при выполнении такой работы важна. Это маленькая царапина по сравнению с тем, что предстоит ей. Я осторожно взглянула на целительницу. За годы в Изеулте мне довелось побывать в разных ситуациях, но особенностью моей являлась как раз критика, которая в моменты неудач в этих самых ситуациях сыпалась из всех углов. Что сказать, я свыклась. — Я останусь при своëм. Надеюсь, что это первый и последний раз. Рабия, в поддержку, подтолкнула меня плечом. — А по-моему, для первого раза неплохо. Только ты пореже меня слушай, раз уж воспринимаешь всë настолько прямо, — улыбнулась она. Идиллию прервал крик — почти приказ. От неожиданности все мы обернулись в сторону звука. — Немедленно расскажи, как ты это сделал! — девушка в синем кафтане задрала голову, зло глядя на Сигдху. Для пущего эффекта ей не хватало только притопнуть ножкой. — Зоя, что у вас случилось? — Наташа устало взглянула на красавицу со смоляными волосами. Девушка поджала губы, опуская взгляд. Каэлец даже как-то замялся. — Всë в порядке, — крикнул он Наташе, — так, заспорили по мелочи. — Странно это для Назяленской, — сощурившись, пробормотала Раби. — Почему? — продолжала рассматривать её я. Меня впечатлило несоответствие внешнего вида с характером. — Она всех от мала до велика презирает. Не в её репертуаре связываться, а тем более спорить с кем-то, кого она впервые видит. Я пожала плечами. Никогда не поздно начать. Мне начали нравиться тихие посиделки у костра со стаканом чая. В поздней ночи были мы одни, окружившие единственный источник света на весь лагерь. Завтра утром мы, наконец, увидим Ос Альту. Предвкушение под рëбрами сплелось со страхом неизвестности, хотя по-сути ничего не изменилось. Это как выйти из колодца в город, на разведку, если уж описывать всю ситуацию, прибегая к логике. — У меня есть идея! — Илия поднял над костром металлическую кружку и языки пламени отразились на еë серебристой стенке. — Выкладывай. — Уолл сделал крупный глоток из своего стакана. — Предупреждаю сразу: столь гениальная идея мало кому понравится, — вполголоса и посмеиваясь предупредила Рабия. — Ну кто бы сомневался... — Ерсэль фыркнула. — Попрошу, здесь есть и плюсы. Так, как мы с вами — будущие коллеги, нам не помешало бы лучше узнать друг друга, — парень нетерпеливо растëр замëрзшие ладони друг о друга. — Противники более близких знакомств есть? — Есть, — поморщилась Ксантия. — А мне нравится! — улыбнулась Раби. — Застану ли я в своей жизни день, в который ты будешь против очередной его идеи? Я тоже в деле, — повела плечом Наташа. Рабия рассмеялась. — У тебя странная любовь в провокациям. Это как-то связано с передовой? — Ни в жизни, — усмехнулась целительница. Идею Илии поддержало весомое большинство, так что мне просто оставалось поддержать общий энтузиазм. Ксантии, видимо, тоже. — А что насчёт Ивана? — заговорщицки блеснул глазами шуханец. Гриш в красном стал похож на грозовую тучу. — О, Иван так вообще в восторге, — пихнула его локтем Наташа. — Славно. Тогда я кратко поясню, в чëм суть: за жеребьёвкой мы выбираем того, кто задаёт вопрос и того, кто на него отвечает. Добавлю от себя правило: вопрос можно поменять лишь дважды. Это на случай, если кто-то из нас случайно заденет неприятную тему. Вот и всë. Остаётся только выбрать способ, которым мы будем избирать наших потенциальных жертв. — Можно тянуть прутья, — предложил Сигдха. — Те, кому выпадают самые длинные — наши отвечающие. — Позвольте сразу прервать муки выбора. Будем крутить флягу, — поправила его Ксантия. — Флягу? — парень повëл бровью. — Тот, кто вращает — задаëт вопрос, а тот, на кого указывает горлышко фляги, будет на него отвечать. До одури просто. — И как я раньше не подумал, — усмехнулся Илия. — Есть в тебе все-таки азарт. Чур шквальным не жульничать! Парень достал из-за пазухи флягу. Ксантия поморщилась, а Раби едва сдержала смех. — Раз уж фляга моя, тогда первым кручу я. Опять же: обходя муки выбора. — он подмигнул Санкте. Пристроив флягу на плоский булыжник, Илия провернул её вокруг своей оси. Горлышко остановилось напротив Уоллеса, на что сам шквальный забавно встрепенулся.IX.
13 августа 2024 г. в 04:49
Примечания:
Данная глава вышла довольно большой, поэтому было принято разумное решение разбить её на две. Приятного чтения!