His beautiful fashion model

      Тусклый свет фонаря проходил сквозь старенькое окно и ложился на тело девушки, растянувшейся на кровати, попивающей слегка разбавленный коньяк и думающей о своей подруге, по счастливому случаю уехавшей в Париж. Даже громкий звук телевизора из соседней комнаты, — мать смотрела какой-то наивный любовный сериал, — не мешал Кэтрин погружаться в мысли.       О чем она размышляла? О том, как сейчас хорошо живется рыжеволосой после знакомства с симпатичным модельером? Верно. О том, как резко может измениться существование человека? Тоже верно. А еще о том, какая же Камилла дура. Не всегда, конечно, но, бывает, проявляет тупость: такой шикарный мужчина постоянно вьется рядом, а она все боится что-либо предпринять. «Вот, — прикидывала Кэт, — если бы у меня был такой богатый парень, я бы, прикидываясь дурочкой, большую часть его доходов себе бы заграбастала». Помимо большой суммы, обладательница синяков и ссадин хотела бы так же трепетное внимание, нежную заботу и большую, чистую любовь. А еще вечерние покатушки на элитном авто, дорогущие ужины в ресторанах и модную, дизайнерскую одежду. То, чего никогда не было ни с одним из всех ухажеров. И тут назревает вопрос: что же на самом деле нужно Кэт? Чувства или деньги? Она сама не знала. Наверное, все вместе.       «Как же найти такого мужчину?», все не могла успокоиться блондинка. В ее голове до сих пор не укладывалось то, что тихая и неприметная подруга внезапно получила то, о чем многие могут лишь только мечтать. А, может, именно эти качества помогли Камилле? Что, если Кэт попытается быть такой же вежливой и скромной? Бросит пить каждый день, не станет ходить на сомнительные вечеринки и отдаваться кому попало? Поможет ли это? — Должно помочь, — тихо ответила на свою думу девушка и после сделала приличный глоток разбавленного алкоголя, давно уже не приносящего никакого удовольствия. Кроме временного помутнения, заплетающегося языка и головной боли на утро больше ничего не было.       Полежав еще некоторое время, Кэтрин решила, что ей нужен совет. Но не от матери, нет, ведь та бы порекомендовала дочери не заниматься ерундой или сказала бы что-то вроде «эй, займись собой, дорогая моя, и не трать время на всяких козлов». Нет, она решила сходить домой к одному парню, имени которого она до сих пор не знала — целых полтора года! — и с которым иногда коротала ночь. Он, конечно, был еще тем грубияном и местным юным алкоголиком, но, не смотря на эти отталкивающие качества, имел свойство давать весьма ценные советы на любой жизненный случай. По крайней мере, такое о нем слышала Кэт.       Встав со своего ложа, блондинка оделась потеплее и, взяв слегка помятую пачку сигарет, вышла из комнаты. Ей даже не пришлось красться и потом отвечать на нудные вопросы матери, ибо звук из телевизора был достаточно громким и заглушал шаги.       Как только девушка оказалась на улице, ее тут же обдало порывом холодного ветра. Она поежилась, а потом быстро зашагала в сторону соседней улицы, плохо освещенной и тоже имеющей грунтовую дорогу, ямы которой были засыпаны битым кирпичом и щебнем.       Свежий воздух отрезвил Кэтрин, и мысли ее стали яснее. Но, не смотря на это, она все равно не передумала идти к парню. Вдруг он на самом деле поможет ей?       Ветер стал сильнее. Чтобы не замерзнуть, блондинка побежала трусцой и остановилась только у самой двери нужного ей дома, в которую сразу постучала несколько раз. Ей почти сразу открыли — будто бы стояли у порога и ждали. — Что надо?       Не совсем вежливый вопрос прозвучал достаточно мелодичным голосом, что принадлежал семнадцатилетнему юноше, по виду чем-то напоминавшего панка — множество проколов в ушах, сделанные под серебро перстни в форме черепа, пепельный почти что ирокез, драные футболка и джинсы, грубые ботинки на шнуровке и цепочки. Может, он и являлся поклонником или даже частью этой бунтарской субкультуры, кто знает? — Я хочу поговорить с тобой. — О том, как тебе понравилось прошлой ночью? Я знаю это, детка. Но буду не против послушать твои восхищенные хвалебные речи, — сказав это, парень отпил крепкого пива из жестяной банки. — Я не об этом, — пауза. — Пустишь в дом? — Заходи.       Кэт, минуя входную дверь, прошла налево, в гостиную, и уселась на большом продавленном диване цвета хаки. Подле данной мебели валялись пустые пивные банки и бутылки, квадратная и наверняка случайно перевернутая пепельница с окурками и телефон, из достаточно хороших динамиков которого выходила бешенная и не совсем ритмичная музыка с матными и вульгарными словечками. — Выпьешь? — Нет. Мне сейчас не до этого. — Что я слышу! Мелкая блонди не хочет алкогольного? Боже, куда катиться этот мир, раз Кэт отказалась от ее любимого пива?! — Не ори, придурок. Мне действительно сейчас интересно другое. — И что же? А, кажется, я понял, — он пошло ухмыльнулся, после чего продолжил. — На кровати, полу или в гараже? — И снова не угадал. Нет же, я хочу попросить тебя о помощи.       Несколько секунд парень таращился на девушку, а потом залился противным визгливым смехом. От сего действия Кэтрин растерялась и какое-то время не могла вымолвить ни слова: ей было непонятно, что же такого она сказала. Может, этот недо-панк нанюхался всякой дряни и теперь его прет? — Ты кто? — вдруг недоброжелательно спросил он. — Ты кто?! — банка из-под пива полетела в стену. — Эй, что с тобой? — Кто ты мне, а?! Кто, твою мать?! — Да успокойся ты уже! — Ты мне никто, ясно?! Ты — обычная подстилка, которой я могу воспользоваться практически в любой момент. А таких у меня достаточно много. И что, я, по-твоему, должен каждой из вас помогать?! — Н-но ты же говорил… Говорил, что со мной тебе хорошо… — Я говорю это всем. Не зацикливайся.       И тут всегда боевая и готовая врезать каждому хаму Кэт застыла. Да, она запросто могла бы избить нетрезвого парня, но вместо это, как когда-то давным-давно, дала волю слезам. Впервые за долгое время. — У-у-у, блонди плачет?       Девушку будто бы пронзило от осознания того, что человеку, к которому она прибежала за советом, абсолютно всегда было все равно. Чувства, эмоции, ощущения — недо-панк не обращал внимания на эти «мелочи». Он брал, а потом прогонял. — Я утешу тебя. Иди сюда.       Парень попытался обнять плачущую, но та вскочила с дивана и стала пятиться к выходу. Тогда ему пришлось действовать более грубым образом: резко прижав к стене, он начал чуть ли не разрывать одежду Кэтрин. В итоге через пару минут верх был полностью снят. — Не трогай! Я не хочу! — она хотела ударить возбужденного отморозка, но тот успел ловко перехватить ее руки и с силой сжать их. — Мне все равно, — прошипел парень. — Не дергайся, иначе мне придется ударить тебя. — Я еще раз повторяю: я не хочу! — Я спрашивать должен, мелкая дрянь?! — он повалил блондинку на пол и, ударив ее по лицу, стал раздевать дальше. — Что с тобой сегодня? Не хочешь получить удовольствие? — С таким как ты — нет! — А с кем же, а, потаскушка?       Парень нанес несколько сильных ударов по телу Кэт, чтобы обездвижить ее, а затем, до конца раздев, пристроился у нее между ног. Потом, пошло ухмыльнувшись, он резко вошел в девушку. Та вскрикнула и в край разревелась — впервые ей было противно спать с кем-либо без собственного согласия. Раньше Кэт это нисколько не волновало, ибо ей всегда казалось, что, когда ее насилком брали у холодной обшарпанной стены местного клуба или старого гаража, то значит таким образом показывали свои заинтересованность и желание заняться сексом именно с ней, обычно уже пьяной и веселой от выкуренной травки. Но сейчас, лежа на загрязненном от пепла сигарет полу и чувствуя в себе плоть парня, она уже так не думала. Смотря мокрыми глазами в темный потолок, блондинка осознавала, как же все-таки она опустилась за все эти годы, в течение которых ее брали, как самую дешевую и беспрекословную проститутку, и творили все, что хотели, не заботясь ни о чувствах, ни о душевном состоянии партнерши. А потом, наигравшись, уходили, оставляя Кэтрин, словно ненужное животное. — Что притихла, сладкая? Где же твои стоны, а?       Девушке очень хотелось плюнуть в рожу этого ублюдка, но она сдержалась. Но почему? Почему она внезапно стала той слабой и беззащитной девочкой, коей была давным-давно? Почему слова о том, что она обычная подстилка так сильно ранили ее, учитывая то, что она слышит подобное не первый раз? — Проваливай, — сказал парень, внезапно закончив. — Мне противно заниматься этим с молчащей доской. Проваливай!       Кэт, подскочив, как ошпаренная, быстро оделась и выскочила вон из дома, на ходу понимая, что сама виновата во всем случившемся. Позволяя всем вытворять с собою грязные вещи, она не замечала, как к ней стали относиться совсем по-другому. Почему же до ее головы это не дошло раньше? Зачем она старалась видеть во всех подонках то, чего в них и подавно не было — хотя бы малейшего уважения и искренних чувств?       Забежав за угол одного из домов, блондинка врезалась в кого-то. Она мельком посмотрела на незнакомца: шляпа, плащ, длинные светлые волосы, забранные в низкий хвост; с помощью свечения уличного фонаря девушка даже разглядела фиолетовые глаза. «Очередной неформал», подумала она, а потом, пролепетав извинение, побежала дальше, к своему родному жилищу, в котором не было ни обкуренного и пьяного недо-панка, ни насилия, ни отвратительного обращения. Но продвинуться далеко ей не дали: мужчина в плаще крепко держал ее за запястье. — Отпустите, — холодно и четко проговорила Кэтрин.

***

      Музей восточных искусств был создан промышленником Эмилем Гиме в конце девятнадцатого века и вначале предполагал хранить в себе информацию по античным и египетским религиям. После кругосветного путешествия Эмиля он пополнился коллекциями из Индии, Китая и Японии: скульптурами, керамикой, картинами и текстилем. Со временем экспонаты добавлялись, и в конце концов музей был поделен на восемь тематических залов, каждый из которых представлял свою страну или регион: Афганистан, Пакистан, Япония, Гималаи, Индия, Юго-Восточная Азия, Корея, Центральная Азия, Китай — от всего этого имелось достаточно много произведений различного рода искусств. Помимо основных залов в течение длительной истории было образовано еще нескольких выставочных композиций, посвященных текстильным изделиям Восточных цивилизаций, библиотечным сокровищам, а так же звуковым и фото архивам.       Как и внутри, так и внешне данный музей достаточно интересен: он украшен пятиметровой статуей, вероятно, какого-то бога, а так же имеет лепнину. А еще он находится практически прямо напротив Эйфелевой башни, что не может не радовать туристов. Например таких, как Камилла, которая, проезжая вместе с Трендером на арендованном им автомобиле, неотрывно смотрела на высокую конструкцию из тех мест, где было видно. — Я покажу вам необычайные экспонаты древних времен, леди. А то вам, наверное, уже хочется хоть немного отвлечься от репетиций, верно? — Да, я совершенно не против этого. К тому же, мне очень интересно посмотреть на все то, что вы предложили мне сегодня утром.       Они зашли в музей и, приобретя билеты, стали наслаждаться просмотром статуй и прочего. При этом модельер, который, похоже, был достаточно начитанным, очень часто рассказывал спутнице какой-нибудь факт про то или иное произведение искусства, чем производил приятное впечатление. А еще он постоянно держал девушку за руку и этим заставлял ту краснеть и вместе с этим радоваться такому нежному моменту. — Вот, например, это маска Бхайравы. Подобные ей возлагаются у подножия храмов во время праздников Бхайравы и Индры, проходящих в конце сентября в Катманду — столице Непала. Техника, в которой выполнена данная маска, является продолжением индийской скульптурной традиции, распространившей свое влияние по всем Гималаям, — Трендер выдохнул, а потом повернулся к рыжей. — Советую вам сейчас так же обратить внимание на тибетскую живопись и бронзовые скульптуры. Приглядитесь, осмотрите как следует. И тогда вы хорошо поймете, какую большую ценность они собой представляют. — А это что за статуя? — О, это же Бодхисаттва, шедевр Гантхарской скульптуры. — А кто это? — Бодхисаттва — доброжелательное существо, достигшее просветления, но самоотверженно откладывающее вхождение в нирвану, чтобы помочь другим живым существам достичь того же просветления и тем самым освободиться от цикла рождения и перерождения в Сансаре. Оно носит декоративный шарф, дхоти из богатой шелковой парчи и множество украшений: ожерелья, серьги и браслеты, к примеру. Здесь же, на данной скульптуре, как мы с вами, леди, видим, присутствуют и дхоти, и ювелирное великолепие, и накидка, и даже корона. — А коробка? Что она собой представляет? — Насколько я помню, в ней хранятся книги. Там может быть или буддийская сутра в виде рукописи в индийском стиле с пальмовыми листьями, или же в китайском формате книги с аккордеоном.       Осмотрев все до конца, Трендер и Камилла перешли в другой тематический зал, относящийся к Японии, в котором собрано около одиннадцати тысяч экспонатов: и глиняные скульптуры, и картины по шелку, и керамические предметы, и каллиграфия, и изделия из слоновой кости, и множество другого, но не менее интересного. — Смотрите, знаменитая гравюра «Большая волна Канагавы»! Я когда-то читала про нее в одной из книг. — И что же вы помните про нее? — Ее автором является Кацусики Хокусай. А еще она является первой гравюрой из серии «Тридцать шесть видов Фудзи», — сказав это, юная особа смутилась. — Больше я ничего не помню. — Я вам кое-что подскажу. Подобные гравюры появились в Японии в тринадцатом веке. В основном они несли в себе религиозную тематику, а вот уже после семнадцатого века показывались первые светские сюжеты. Их распространение сопровождало рождение нового социального класса — зажиточной городской буржуазии. Он появился в эпоху Токугава. Богатым людям очень понравились приятные глазу и не очень дорогие гравюры с любимыми для них темами: от гейш квартала Ёсивара до красот Японии. — Спасибо. Очень интересно слушать вас, мистер. — А мне приятно видеть, как горят ваши прекрасные глаза, осматривающие здесь все вокруг. Вам правда нравится? — Несомненно. Я рада, что вы выделили время, чтобы отвести меня в это место, где хранится лишь малейшая часть мирового искусства различных эпох. — Камилла… Вы не представляете, как же хорошо, что мы встретились. Считаю большой честью находится рядом с вами, ибо вы не такая, как все те, кого я встречал до вас. — Что? — Вы искренне любите искусство. За это уважают. Вы не знали? — задав небольшой вопрос, модельер нежно коснулся губами лба своей спутницы. — Что вы, мистер… Тут же люди… Все всё видят… Это неприлично… — Неприлично, когда так, — с этими словами молодой мужчина страстно поцеловал девушку. — А то, что было до этого — так, мелочи. — Зачем вы… Мне так неудобно перед посетителями… — Не обращайте на них внимание. Тем более, как вы сами видите, им нет дела до нас. Они увлечены тем, что имеется в музее.       Трендер и сам прекрасно понимал, что нельзя вот так вот вести себя в приличном месте, но ничего не мог поделать. Его просто дурманили рыжие волосы и сладкий, тихий голос. Да и какая разница, кто что подумает? Вряд ли кто-то из посетителей станет раз за разом вспоминать этот любовный инцидент. — Хорошо. Простите меня за несдержанность. Я вижу, что вы действительно переживаете по данному поводу. — Пожалуйста, больше так не делайте, ладно? — Договорились, милая леди.       После они еще какое-то время провели в данном тематическом зале. Камилла то и дело задавала модельеру вопросы по тому или иному экспонату, а еще тщательно разглядывала роспись на древнейших вазах и полотнах. Так же старалась не пропустить ни одной маленькой статуэтки или же предмета быта. Ровно до того момента, как молодой мужчина посмотрел на свои наручные часы. — Прошу прощения, но нам с вами уже пора уходить. — Так скоро? — Вы забыли про почти что финальную репетицию? — Ой. И правда, забыла… — Ничего страшного. И не расстраивайтесь, пожалуйста. Если будет свободное время, я вас снова куда-нибудь свожу.       Конечно, девушка расстроилась — сколько всего она еще не увидела в этом знаменитом музее! Но она решила не показывать свое текущее состояние, а то мало ли. Да и тем более на репетиции ей теперь не так одиноко и уныло, ибо она познакомилась с одной из моделей, что часто давала советы неопытной Камилле и иногда поддерживала ее в трудные моменты, когда у той все получалось не совсем так, как хотелось бы. Рыжеволосая была благодарна Лилиан — этой высокой, смуглокожей и говорящей с определенным акцентом особе. Но все же ей не давали покоя две вещи: первое — девушка чуть ли не настойчиво предлагала завести дружеские отношения почти сразу после того, как самолет сел на посадку в Париж, второе — она часто спрашивала про Трендера и про то, что к нему чувствует Камилла. Та всегда отводила глаза в сторону и меняла тему, не желая обсуждать то, что ей не хотелось. Лилиан могла злиться, но потом быстро отходила и начинала болтать о какой-нибудь ерунде, будто бы ничего и не было. Юная особа не знала, стоит ли верить смуглокожей, поэтому она практически ничего о себе не рассказывала, довольствуясь краткими ответами. — Точно все хорошо? — Да, пойдемте. — Я правда не хотел бы такого, но вы же знаете… — Да, я помню. Тем более, мне нужно больше репетировать, ведь этой мой первый серьезный показ. — И то верно.       Выйдя на улицу, они направились не к автомобилю, а в сторону кофейни, чтобы взять с собой в столь холодный вечер пару стаканов с горячим напитком. Заодно и немного прогуляться по ярко освещенному Парижу, вдыхая уже слегка морозный воздух и различного рода запахи. — Я думаю, еще пара-тройка репетиций, и все, достаточно. — Вы уверены, мистер? Не слишком ли мало? — Показ состоится уже послезавтра. — В там случае я согласна с вами. Кстати, — она поправила свою зимнюю шляпку. — А когда вы покажете мне мой наряд? — Послезавтра, леди. Послезавтра. — Он еще не готов? — Как раз наоборот. Мне просто не хочется, чтобы вы увидели его до показа. — Что-то вроде сюрприза? — Именно.       Купив латте, Трендер и Камилла, медленно шагая, пошли к авто, на капоте и крыше которого красиво мерцали снежинки. Тут девушка решила напоследок полюбоваться наружной красотой музея восточных искусств, но, случайно метнув взгляд на угол одного старинного дома, она увидела, как кто-то внезапно скрылся за ним. У нее сложилось впечатление, будто бы кто-то следил за нею и модельером. — Леди, куда вы так пристально смотрите? — А? Я… Хочу как следует все запомнить тут. На долгую память. — Если хотите, я могу сейчас для вас сделать фотографии. — Нет, спасибо, не стоит. Пойдемте лучше в машину, а то уже я немного замерзла. — Как пожелаете, милая. Тем более, вам ни в коем случае нельзя болеть. Особенно сейчас.       Камилла еще несколько раз, незаметно для молодого мужчины, оглядывалась на тот самый угол дома. До тех пор, пока не села в непрогретый автомобиль. В нем она успокоилась, не подозревая, что слежка шла уже с другой стороны, и что фото, где она и модельер, неся кофе и держась за руки, идут в сторону музея, уже отосланы нужному человеку, который, снова увидев не то, что хотелось бы, будет рвать и метать.