Дети тьмы

       Яркое солнце только вставало и уже озаряло цветущий, наполненный жизнью солнечный лес. Буквально на глазах из каменистой земли начали прорастать молодые цветки, располагаясь как можно ближе к старым могучим деревьям и маня пролетавших мимо маленьких уставших крылатых существ. Птицы щебетали, взмахивали своими крыльями и прыгали с ветки на ветку в гуще деревьев. Вот и выбежали первые малыши-мотыльки к ручью. Они кричали, смеялись, плакали, вместе играли и помогали зажигать Свечи в храме Света. Вслед за детьми вышли и взрослые обитатели Неба: кто-то по делам, кто-то в гости, а кто-то группами исследовать новые горизонты своего родного края. Общий шум постепенно усиливался: всё больше новых звуков появлялось. Мир просыпался.        Рядом с сужающимся ручейком, на одном из могучих деревьев располагался небольшой домик, отвивающий от себя ещё два маленьких похожих домика. Домики состояли из древесины падших, уже забытых деревьев. В центральном домике было четыре окошка, а в двух других — всего по два. На каждом окне располагались по две белых, почти прогоревших Свечи.        Кирэну начинал потихоньку просыпаться; что-то слепило ему прямо в глаза. Не открывая их, он встал из своего спального мешка, потёр глаза и оглянулся: в центре комнаты всё так же стоял каменный круглый стол, на котором в самом центре лежала старая карта, деревянные стулья, задвинутые в стол, на одном из которых висела его пурпурная накидка, переливающиеся то и дело в зелёный, а в углу стоял тёмный комод, рядом с которым лежали три рюкзака. Домик походил на прямоугольник, а по обе стороны были двери, которые граничили между двумя другими чуть поменьше домиками. Кирэну опустил голову и посмотрел на свою грудь: сквозь уже явно грязную серую рубашку просвечивался яркий белый камушек, находящийся посередине груди — его Свет. Он неторопливо встал и босиком подошёл к окну, из которого светило утреннее солнце. Лёгкий и свежий бриз омыл его лицо. Киру посмотрел на светившийся в небе золотой шарик, дарующий многим надежду, веру и жизнь. Возможно, — подумал юноша, — это его последние дни.        Услышав скрип кровати, Кирэну тут же взял свою маску, лежащую рядом с мешком. Она была покрыта неимоверным количеством царапин и различных сколов, а где-то были и маленькие, но, к счастью, незаметные трещины. Киру быстро надел её на своё лицо и внезапно для себя ощутил знакомый запах — запах Неба. Голубого Неба, озаряемого всеми любимым светящимся шариком. Так и хотелось выбежать, взмахнуть своими воображаемыми крыльями и полететь далеко за горизонт, открывать новые миры, уединиться с самим собой, забыть про-всё-про-всё и…        Одна из дверей открылась и из неё, зевая, вышел юноша в белой рубашке, сквозь которую просвечивался Свет, и широких коричневых штанах, почти ровесник Кирэну. У него были светло-серые длинные завязанные в пучок волосы и зелёные, средние по размеру глаза. Тот, поймав глазами друга, поздоровался с ним ещё сонным голосом: — Доброе утро, Киру, — тут же юноша зевнул и продолжил. — Солнце сегодня такое яркое! Киру небрежно вздохнул и ответил, но уже спокойным тоном: — И тебе доброе утро, Витвью. — Кирэну повернулся к Вью. — Хочу тебе кое-что напомнить: ты обещал мне вчера отметить на карте заброшенные места в Золотой пустоши, — он аккуратно провёл ладонью по шероховатой старой бумаге. — Мы должны уже сегодня выдвигаться в экспедицию, а мы даже не знаем куда идти — Киру развёл руками в разные стороны. Лицо Витвью залилось алым от стыда, он повернул голову в сторону стола, где лежала карта, и ужаснулся. Вью снова повернулся к другу, не зная даже, что на это сказать: — Я-я-я, — он начал заикаться. — Дай мне немного времени! Клянусь небесной Мантой, я с-с-сейчас всё сделаю. Ты и не заметишь, как потухнет свеча! — и он тут же удалился в свою комнатушку.        Кирэну хотел было облегчённо вздохнуть, как внезапно отворилась вторая дверь. Из неё пулей выбежала, раскинув руки и визжа, длинноволосая девушка. На ней тоже была белая рубашка, которая была заправлена в тёмно-синие брюки. На её шее висел кулон, в центре которого под лучами солнца красовался красный камушек. Она несколько раз оббежала стол, потом резко остановилась, приблизилась к молодому человеку и воскликнула: — С добрым утром, Киру! Наконец-то, зажгите мою Свечу, этот день настал! Киру, — она смотрела прямо в глаза своего главнокамандующего. — Я смогу… нет, мы сможем увидеть Тёмных Драконов Золотой пустоши, полежать в золотом песке и главное… найти сокровища! — её глаза сверкали, как глубокой ночью маленькие звёзды. — Ниата! Не кричи, я прошу тебя. Будь, пожалуйста, потише, я не могу сконцентрироваться, — раздался голос Витвью из соседней комнаты. Придя в себя от столь буйных эмоций Ниаты, Киру повернулся в сторону источника звука и прокричал: — Ты вообще должен был это сделать ещё вчера, лентяй! — У меня были дела! — в ответ проорал Вью. — Ах, — Кирэну усмехнулся с ноткой иронии. — То есть, по-твоему, слетать в Полуденную прерию просто поговорить и повеселиться с друзьями, потом в Долину триумфа посмотреть игру, а после вернуться сюда, в Солнечный лес, как ни в чём не бывало, называется: «У меня были дела»? В двери появился Вью, он был сам не свой. Так и хотелось ему врезать в этого наглого Кинэру. И тут Вью не выдержал: — Ну раз ты такой умный, тогда сам занимайся этой дурацкой картой! Я ухожу. — Ты не можешь уйти, — ровным тоном возразил Киру. — О, ещё как, — стал отрицать разъяренный Вью.        Ниата стояла и пыталась не дышать, пристально наблюдая за абсолютно бессмысленным спором между двумя лучшими друзьями. Ей было это не впервой. Она пошла в свою комнату и взяла оттуда деревянное ведро и, пока её друзья продолжали вести спор, прошмыгнула мимо них к двери. Ниата вышла и сразу побежала вниз к ручью по спиральной лесенке. О небесная Манта, простонала Ниата про себя, накой мне такое наказание! Последние ступеньки Ниата перепрыгнула и тут же подбежав к ручью она переложила ведро в одну руку и опустила его в чистую холодную воду. Ниата на секунду замерла, увидя себя в отражении: длинные светлые волосы, нежная тёмная кожа, карие глаза, а ещё измученное лицо. Целую ночь она экспериментировала с различными жидкостями и травами, в надежде получить нужные ей зелья для защиты и выживания в предстоящей опасной экспедиции. В конечном итоге Ниате удалось получить желанное, но только уже под утро. Чтобы не казаться сонной и не подвести друзей, она приняла зелье, которое называет «энергетик». Он позволяет бодрствовать совсем немного времени, но этого достаточно, чтобы, например, пролететь на небесной Манте от Тайного Леса до Золотой пустоши, на что и рассчитывала Ниата. Опомнившись и вспомнив, зачем она сюда пришла, девушка вынула ведро из воды и вновь побежала вверх к дому.        Мальчики и не собирались прекращать спорить друг с другом: — Посмотрите на него! — кричал Витвью. — Возомнил себя тут себя вожаком, всеми командует, а сам ничего не делает! — Я тебя просто попросил сделать одну простую вещь, которую сделать можешь только ты! — в ответ кричал Кирэну. — А ты начинаешь спорить с очевидным фактом. Ты просто не можешь принять свои ошибки! Внезапно дверь открылась и — Вжух! — оба юноши стали за одно мгновенье мокрыми с ног до головы. Из-под маски Киру просочились маленькие струйки воды, а волосы Вью бросали на пол огромные капли. Парни синхронно посмотрели на дверь, чтобы узнать, кто же таким «необычным» методом прервал из спор. В дверях стояла Ниата. Она откашлялась, и её улыбку заменило хмурое и серьёзное выражение лица. — Ты, — она указала пальцем на Киру. — Сейчас же извинишься перед своим лучшим другом за сказанные тобой слова. А ты, — теперь её палец указывал туда, где стоял Вью. — Сделаешь всё то же самое в ответ, но вдобавок, — теперь Ниата стояла почти впритык к мальчику. — Ты выполнишь своё обещание! Ниата отошла от испуганного Витвью и, обращаясь к обоим, сказала: — Ну а после всего этого безобразия мы начнём собираться в экспедицию.

***

      Тьма. Эдем перестал быть таким, каким он был раньше. Теперь его окутала тьма. Вихри и холод царствовали тут. Густую зелёную свежую траву заменил бесконечный песок. Вместо деревьев, растут красные кристаллы тьмы, способные одним лишь к ним прикосновением, не трогая Свечу, убить дитя света. От прекрасных зданий, дарованных Старейшинам, в лучшем случае остались только развалины. Из старого храма послышалась протяжная песня. Её пело дитя, дитя тьмы.