Закатное солнце

Старая госпожа ушла, как только утренний дождик сошел на нет и небо ненадолго прояснилось; расторопная Аяно приступила к готовке обеда, а Эмико погрузилась в обдумывание того, что открылось ей благодаря матери Хиаши. Она вспомнила его первые слова на злосчастном свидании, в тот вечер он, действительно, спросил о её духах… Ей открылась причина его грубости, и светлоглазая почувствовала облегчение. Но следом накатила волна нового огорчения: из всего следовало, что память об умершей жене настолько сильна, что спустя почти два десятка лет, Хиаши теряет контроль над собой даже при неявном упоминании о ней! Занятая этими мыслями Хьюга все же услышала скрип калитки и включила бьякуган — Хидео быстрыми шагам шел домой. Лицо сына по обыкновению было сосредоточенным, очевидно, он спешил. Она вышла в коридор и увидела Аяно, обнимавшую Хидео. По шороху одежды шиноби догадался о приближении матери и, выпустив из объятий явно расстроенную жену, развернулся. — Мама, я отправляюсь на задание, — и, улыбнувшись, попытался шуткой подбодрить встревоженную жену. — Помогите мне успокоить эту милую трусишку. Эмико прекрасно осознавала, что любое задание могло оказаться сопряженным с большими трудностями и опасностями и закончиться весьма печально. В этом она внутренне не отличалась от Аяно — Эмико тоже боялась всякий раз, когда провожала сына на миссию. Но родившись в клане крадущихся, будучи женой и матерью шиноби, она принимала эти условия жизни, иначе — никак. Также ей было известно, что их расспросы о задании бесполезны — он расскажет им небылицу о легкой прогулке в соседнюю деревушку и они никогда не узнают какому риску он подвергал свою жизнь в действительности. Потому, в первую очередь, чтобы передать невестке спокойствие и веру в лучшее, Эмико улыбнулась и пожелала: — Скорейшего возвращения, дорогой сын. Береги себя и не беспокойся о нас. Эмико мягко обняла Хидео и дала ему возможность проститься с Аяно наедине, понимая, что в последние минуты перед расставанием молодым ни к чему ее присутствие.       Она некоторое время стояла на террасе: идти дальше на улицу не было желания из-за вновь начавшегося сливового дождя. Когда за сыном закрылась калитка, Хьюга отправилась на кухню и помогла невестке с обедом. Они поели в тишине, видя, как невзирая на попытки скрыть переживания, Аяно беспокоится за мужа, Эмико собрала оставшиеся вагаси Хару и предложила снохе отнести сладости своим родителям. Под видом угощения сватов, светлоглазая отправляла девушку для того, чтобы та развеялась в дороге, а потом успокоилась среди своих. Так ей тоже будет легче: две расстроенные женщины под одной крышей — не лучшее средство для обретения душевного равновесия. *** Хиаши слегка засиделся в доме племянника. Он заглянул к Неджи по пути, возвращаясь из усадьбы Накагава. Они беседовали в кабинете. Молодой глава внимательно слушал его размышления и доводы о том, как по справедливости распределить помощь пожилым Хьюга, в силу разных обстоятельств оставшихся без поддержки своих детей. К такой когорте относились, к примеру, родители Саюри. — Благодаря хорошему урожаю в нынешнем году у нас есть возможность раздать больше риса и овощей, однако, следует помнить о словах мудрецов синто, которые предупреждают о вероятной засухе и неурожае риса в будущем. Неджи кивнул, соглашаясь с дядей. — Собранный рис в общем хранилище скорее всего отсыреет и испортится в затянувшийся сезон дождей, о котором нас также предупреждают ведающие синто. Поэтому предлагаю все же раздать большую часть зерна, но предупредить семьи о его экономном использовании. Надеюсь каждый сможет обеспечить необходимые условия хранения, разумно распорядиться своими запасами и пережить тяжелые времена. Основной вопрос был решен, потому Неджи на секунду включил бьякуган, затем его лицо расслабилось. Поймав вопросительный взгляд дяди, племянник извиняющимся тоном пояснил: — Проверяю чем занят Акира. Хиаши успокаивающе кивнул: он знал, что Сакура на работе, и трехлетний малыш оставался дома на попечении отца. Желая показать, что не видит в заботе о ребенке ничего предосудительного или недостаточно мужественного, старший Хьюга тоже включил бьякуган и увидел мальчика занятого игрой с кендама*. Для трехлетнего малыша у Акиры выходило весьма прилично. Хиаши одобрительно кивнул, признавая ловкость ребенка, и заметил не удержавшего улыбку и блеснувших довольных глаз, обыкновенно безразличного к любой похвале племянника. Хьюга не припоминал, чтобы Неджи когда-нибудь реагировал подобным образом, даже когда его еще подростка в глаза называли гением бьякугана. *** Погода не отличалась постоянством: мелкий дождик то прекращался, то начинался сызнова, изредка чередуясь с проясненим неба, но когда Хиаши засобирался восвояси, начался настоящий ливень. Неджи настоял на большом зонте для дяди. Сам же глава клана надел походный плащ с капюшоном, чтобы отправиться в госпиталь за женой. Это была их традиция: в плохую погоду Сакура знала, что за ней придет муж и, применяя технику быстрого перемещения вмиг донесет ее домой. И ничего с этим поделать нельзя. Хьюга — они упрямцы каких поискать! По дороге домой Хиаши обдумывал свое, казалось бы малозначимое, но отчего-то запомнившееся, наблюдение за эмоцией племянника, когда тот смотрел на малыша Акиру. Чувство не было сложным или скрываемым, напротив, он легко распознал мимолетное сокращение лицевых мышц и выражение глаз племянника — то была незамутненная ничем отцовская гордость за сына. Что же, это было понятно, но Хиаши размышлял о другом. Интересно, а часто ли их отец испытывал подобное за него или Хизаши? Хиаши больше догадывался, нежели имел доказательства — с сыновьями отцы чувствуют себя иначе. Отцу дочерей, естественно быть ласковым и терпеливым, а что такое иметь сына — этого ему не дано понять. Дочки, какими бы сильными они не росли, вызывают прежде всего умиление и готовность до смерти стоять на их защите — они вызывают у отцов совершенно иные инстинкты. Даже с Ханаби — когда та достигала выдающихся результатов, ему постоянно приходилось прятать нежность и любовь, сознательно показывая немногословное одобрение, не говоря уже о доброй и милой Хинате. По обочине дороги текли тоненькие ручейки, под ногами поскрипывали мокрые камешки. Он едва не оступился. А что если на этот раз… Мальчик или девочка — в вопросе женитьбы на Эмико это не играло роли, но вдруг? Мужчина, повинуясь сиюминутному желанию, включил бьякуган — скорее всего, еще слишком рано, но вдруг его глаза угадают — быть может, ками подарят им сына! Его глаза увидели женщину, сидящей за вышивкой в пустом доме, мерцающий огонек чакры ребенка был настолько крошечным, что Хиаши отбросил надежду сегодня выяснить ответ на свой вопрос, зато он решил воспользоваться её уединением, для очередной попытки примирения. Даже, если на Эмико снова будут те гадкие духи. Он должен стерпеть всё для их будущего. *** Под симпатичным зонтиком персикового цвета она медленно подошла к калитке — минуту назад, услыхав стук, поняла, что с самого утра ждала его появления, щеки залил густой румянец, но вспомнив о невеселой, тягостной истории, которую им впервые придется обсудить перед тем как продолжить общение, ее лицо чуть поникло. Но иначе не получится — Эмико не хотела никаких недосказанностей — пусть скажет сейчас, кто она ему? Ровня или мошка, недостойная даже притронуться к памяти его ненаглядной Рейко. Молча отворила калитку и осталась у порога, не пуская его вглубь двора, Хиаши понял, что у его минута, чтобы она поверила ему снова. — Я не хотел тебя обижать, Эмико. Запах одного дерева напомнил мне о… плохом и я повел себя как негодяй. Это давняя история… — Я знаю. Хьюга запнулся, подготавливаясь к непростой беседе о смерти жены, он не ждал, что Эмико уже все знала. — Сегодня у нас была госпожа Хару, она рассказала о… госпоже Рейко. Эмико произнесла имя соперницы и опустила глаза. Что и говорить — «трудно соперничать с достоинствами умерших»*. А вернее, невозможно — с каждым днем все их недостатки стираясь в памяти, исчезают или превращаются в безобидные, а порой и «милые» несовершенства, а хорошие воспоминая становятся еще прекраснее, приправленные щемящей нежностью, подсвеченные светлой тоской о безвозвратно ушедшем. Но светлоглазая была готова ко всему — слишком горькими были прошедшие дни, чтобы еще больше расстроиться, если он и сегодня сойдет с ума при упоминании о покойной жене. — Эмико… Она молчала. — Позволь мне любить тебя? Слезы потекли по щекам и она опустила зонт, чтобы соленые капли спрятались, смешавшсь с бесконечным дождем. — Глупая, ну, кто так делает? — ощутила на себе его руки и уже через секунду она стояла на крыльце, пока Хиаши доставив ее, отправился за брошенными у забора зонтами. Сейчас они стояли на террасе — рядом сплошной стеной лил дождь. Он обнимал Эмико, будто желая согреть ее, успевшую за пару секунд чуть промокнуть. Она не сопротивлялась, но знала, что их дело еще не решено. — Ты выйдешь за меня? Эмико вдохнула поглубже и медленно, твердо и серьезно произнесла: — Я выйду за тебя, если ты, правда, раскаиваешься. Если любишь меня. Прости, что мои духи рассердили тебя, это вышло против моего желания, но я никогда больше не стерплю такого отношения. Со мной так нельзя, — светлоглазая закончила. — Ни с кем нельзя так поступать. Он вздохнул, ну вот — отчитали, как юнца. Привыкай, Хиаши, теперь — это твоя хозяйка. Но вместо досады, Хьюга почувствовал облегчение, да и в словах Эмико не было ничего обидного и, если уж совсем честно, то отповедь он заслужил и пожестче. — Теперь, когда я получил твое согласие, дорогая, давай зайдем внутрь. Я не хочу, чтобы ты простудилась. *** Прекрасно понимая, что их договоренность ничего не стоит в глазах общества, пока никто не засвидетельствовал его сватовства, она все же не удержалась и пригласила его поужинать. Отведав суп-мисо с закусками, Хиаши улыбнулся, что обычно делал нечасто и пошутил, чего совсем не водилось за ним в последние мрачные недели. — Мечтаю есть приготовленные тобой блюда всю жизнь*. Она поперхнулась и слегка закашляла, Хиаши поспешил к ней со стаканом воды. Эмико отдышалась, пригубила воды, глубоко вздохнула и тихо засмеялась. — Я еще не привыкла к такому. Дай мне время. Он снова был слишком рядом, чтобы оставаться серьезной и строгой. — Не возьму в толк, как ты выносишь такого глупца, — проговорил ей на ухо Хиаши. — Я тоже не знаю, как ответить на этот вопрос, — пожала плечами светлоглазая, но Хиаши услышал потаенное беззлобное лукавство. — Ты обмолвилась, что твоя невестка ушла к родителям? Она кивнула. Хиаши постарался не слишком явно выказать свое удовлетворение. Вместо этого он мягко усадил Эмико за стол и сам налил ей чай. Она начала было протестовать, еще бы — какой же нужно быть нерадивой хозяйкой, чтобы гость, тем более мужчина обслуживал её! — Тише, дорогая, тебе ведь нельзя нервничать, — с усмешкой проговорил Хьюга. Он сам не верил тому, насколько резко все поменялось за последний час: Эмико простила его и согласилась стать его женой. Примечания * кендама — традиционная японская игра, развивающая ловкость. * Трудно соперничать с достоинствами умерших — японская народная пословица. * Я хочу есть приготовленные тобой блюда всю жизнь — один из вариантов брачного предложения.