Творцы себя съедают сами.
По свету бродят мертвецы
С такими добрыми глазами.
Король и Шут. Добрые Люди.
Она надрывно хнычет когда просыпается от очередного кошмара. В миллионный раз она проклинает себя и то почему все ещё остается в
этом месте.
Хочется открыть окно и выпорхнуть бабочкой в ночное небо.
Но она в своем кабинете а это был всего лишь сон.
— По свету бродят мертвецы, ты знала?
Девушка резко оборачивается и презрительно смотрит на Аякса. Какого черта он тут забыл?
Ах, да она же оставила дверь приоткрытой.
— Что тебе
нужно?
— Ефим Снежевич*, кажется твой секретарь? — рыжеволосый юноша вытягивает указательный палец вверх и самодовольно смотрит на неё. — Лидер не позволяет своим подчиненным
самовольно принимать решения. Или я не прав?
Третья из Предвестников думает о том, что этот мальчишка слишком бахвалится и не понимает людей вокруг.
Иногда кажется, что она такая же.
— Я уехал на короткий срок, — глаза подозрительно ярко блестят. Выколоть бы их и положить в одну из медицинских банок Дотторе. — Но без меня ты все равно успела натворить дел за такой короткий промежуток времени.
— Придурок, — беловолосая раздраженно фыркнула. Знает же ведь подлец, что ничего не может сказать.
Тарталья подходит к рабочему столу, легкими движениями выуживая из кипы бумаг, ярко алую с подписью Коломбины. Медленно осматривает и вновь бросает на стол, будто ничего не было.
— Коломбина помогла замять дело, — звучит не больше, как риторический вопрос а скорее утверждение.
Предвестница вжимается в кресло, надеясь что
он не будет продолжать. Но обладатель Гидро глаза продолжает, потому что так правильно.
Потому что она понимает, что
оплошала.
— Ты думаешь, что твои деяния
не дойдут до ушей, достопочтенной Царицы?
Черт.
Черт.
Черт.
Арлекино старается слиться с креслом надеясь, что сможет избежать этого разговора. Но этот жук
все видит и ехидно ухмыляется.
И почему она с ним спуталась?
Одни лишь проблемы.
— Но я могу тебе помочь, — он резко оборачивается а девушка чуть не подскакивает на месте от неожиданности. — Если ты мне приготовишь свой любимый зефир в шоколаде.
Кажется у неё дернулся глаз.
— Ладно, — сквозь зубы цедит Третья.
А в глубине души радуется, что все закончилось более менее хорошо. Чайлд всегда её нервировал и напрягал, но иногда он мог помочь.
Как сейчас.
— Я сильно соскучился, — он наклоняется над ней, закрывая собой пространство вокруг. — Поцелуешь, блуждающего война?
— Поцелую, но не война, — скалиться во все зубы. — А Тарталью
«заику».
Он кривится после напоминания значения своего имени (одного из его имён). Но это происходит столь быстро и так же мимолетно исчезает, что весьма печалит Арлекино. Придется придумывать обидное прозвище, взамен старого недейственного.
Аякс заправляет длинную прядь девушки, невзначай касаясь нежной шеи и вызывая табун мурашек.
— Ты холодный, — тихо бурчит девушка.
Только, что вернулся с улицы и пошёл сразу к ней?
— Тогда согрей меня, мой любимый дзанни.**
