Внутри фонаря

— тебе не кажется это чрезмерным? — на губах Стража Цепей ухмылка, но Сенна всё равно улавливает некоторую нервозность. разве древний дух, потерявший всякую человечность ещё на заре времён, может испытывать что-то подобное? разве он вообще должен иметь человеческие эмоции? за всё время нахождения в Фонаре он ни разу не показал, что в нём хотя бы немного сохранилась человеческая суть. сейчас же... Сенна углядела в его зелёных глазах осколок, совсем крохотный, но всё же имеющийся. даже сильных и, казалось бы, мёртвых можно сломать. у всех у них есть слабости, нужно лишь копнуть глубже. слабость Стража Цепей оказалась не более чем лежащим на поверхности камнем. бедное мужское эго. Сенна проводит рукой в перчатке по чужой щеке, очерчивает скулу, не прекращая смотреть в глаза своего мучителя, истязавшего её душу столь долго, что некоторые раны так и не смогли окончательно затянуться. она берёт двумя пальцами его подбородок и не позволяет отвести от себя взгляд. власть имеет терпкий, но сладковатый вкус. столько времени она ждала, чтобы поквитаться с ним, но расплату решила получить другим способом. его бледное, острое лицо не выражает ничего. да только Сенне и не нужно, чтобы Треш демонстрировал что-то. ей достаточно и того факта, что его неожиданно крепкое тело, которое он обрёл после освобождения, связано его же цепями. — нет, не кажется. ладонь Сенны скользит по груди Стража, она задевает пальцами цепи – для него это даже не оковы, а украшение. как раз подходят под узор, вышитый на камзоле и плаще. ей не хотелось бы ему угрожать, но в опасной близости лежит пистолет Люциана. и стоит только Трешу дёрнуться, как светоносное оружие прожжёт ему пулей лоб. он не умрёт, но помучаться ему придётся. — хочешь сказать, тебе это нравится? стремилась к этому все время? вот так вот сидеть на мне скованном? моя милая Сенна, мы давно… на губы Треша ложится палец. чрезмерная болтовня утомляет. и не тот момент, чтобы пререкаться, упираться и протестовать. Сенна медленно проникает сначала одним, затем вторым пальцем в его рот – влажный, горячий. давит на корень языка, заставляя тот высунуть. — тебе к лицу эта беспомощность, — закушенная губа выдаёт все намерения Освободительницы, хотя для самого Стража Цепей всё должно было стать понятно ещё в тот момент, когда она раздетая практически полностью бесцеремонно оседлала его. но вряд ли он предполагал, что Сенна в действительности решит воспользоваться тем, что сейчас своеобразно украшало её, обтянув кожаными ремнями бёдра и задницу, на которую Трешу не взглянуть и тем более не коснуться. чёрный гладкий член – интересная игрушка. людская цивилизация до такой степени деградировала, что вместо выпуска оружия или предметов искусства принялась штамповать вещи для удовлетворения животного желания одиноких. Освободительница поднимается чуть выше для собственного удобства, рукой обхватывает член и самым кончиком прохладной головки проводит по губам Стража Цепей. — просто будь послушным мальчиком. и тебе обязательно понравится продолжение. способен на это? подавшись бёдрами вперёд, она проталкивает игрушку в рот, заменяя тем самым пальцы и не позволяя Трешу стиснуть зубы. он может вцепиться в нежный материал, но какой в этом смысл, если Сенна уже смотрит на него, упиваясь превосходством. кое-что изменилось за время нахождения в заточение – отношение. желание убить или как минимум пытать до самой смерти, стало ни чем иным, как… она проникает в его влажный рот размеренными движениями, но не выходит до конца. есть в этом своё изощренное удовольствие, видеть, как враг становится покорен и податлив, без доли строптивости и сопротивления. тонкая блестящая струйка слюны стекает по подбородку Треша. — теперь я понимаю, почему ты упивался этим зрелищем. «А могла бы просто пересесть мне на лицо и не устраивать это извращение, давно хотелось узнать, какая ты на вкус», — насмешливый голос Стража на границе сознания и помутневшего рассудка в голове Сенны. ментальную связь не заставишь замолкнуть членом в глотке.