Внутри фонаря

Холодно. Очень холодно. Туман окружает Сенну, призраки из него тянут свои изогнутые, скрюченные пальцы, цепляются за волосы, капюшон и плечи. Хотят затащить во тьму, утопить в ней, заставить захлебнуться страхом и болью. Сенна уже выпила несколько кубков сожаления и больше пить не собирается. Туман отравил её жизнь, но окончательно она испортилась в фонаре Стража Цепей, и никогда уже не изменится. Если бы была возможность, Сенна бы закричала, взмолилась о помощи. Но крик потонет в гомоне голосов погибших. Никто не поможет Сенне, кроме неё самой. Никто не спасёт её, не снимет цепи, в которые закована её душа. Никому нет никакого дела. Может, такого её судьба, бороться с тьмой в одиночку, уничтожать её порождений выстрелами заряженного, чистого света. Рука обнимает Сенну, тяжелым грузом ложится на грудь, а когти — острые, металлические пластины на пальцах, царапают тёмную кожу. Спиной она чувствует чужую грудь. Бесплотный призрак освободился и получил человеческое тело и лицо. Сенна не хочет смотреть на него. Не хочет даже думать о том, что его человеческое воплощение выжгло в её холодном сердце огромную дыру, а глаза, горящие зелёным светом, парализуют и уничтожают при одной лишь попытке заглянуть в них. Они забрались далеко от Сумрачных Островов, но Треш всё равно нашёл их и добрался, Сенна скрывала от Люциана, но каждый день она чувствовала, как близко подбирается к ним Страж Цепей, и лишь ждала, когда он объявится, заявив о себе во все услышанье. Не объявился. Пришёл тихо, когда костёр уже догорел, а тлеющих углей не хватает, чтобы разжечь новый. Подкрался, когда стражница осталась одна с собственными мыслями и тревогами, окутывающими почти, как тонкий кисейный платок. — Ты устала, Освободительница. Как давно ты несёшь ночное бдение по погибшим, как давно ты не отдыхала вообще. Может, позволишь себе расслабиться? — во вкрадчивом шёпоте слышно ни что иное, как звон цепей, сопровождающий Треша, куда бы он не пошёл. Кажется, он даже слился во едино уже со всеми своими цепями, хоть этого и не видно. Его голос, его взгляд, сам он впитали весь металл из оков, в которых когда-то содержался его первый пленник — несчастный чернокнижник. — Я не устала. Зачем ты вообще пришёл? Он прижимает её ближе к себе, так крепко, словно Сенна его собственность, а не свободный человек, вольный распоряжаться телом, как ей вздумается. Эти объятия противны Освободительнице, но по сравнению с первым разом — ничтожно. И мерзко Сенне не от того, что это руки Стража Цепей касаются её тела, а потому что она вот так легко ему позволяет это делать. Без боя, без драки, без приставленного к чужому бедру пистолета, заряженного светом. В её руках пистолет больше не стреляет, так как прежде. — Хотел позаботиться. И не надоело тебе быть сильной и независимой? Стойкость — это похвально, ты по жизни боец, Сенна. Но не пора ли немного отдохнуть, выдохнуть и дать волю всему, что накопилось. Нежные речи профессионального манипулятора и творца судеб. Треш плетёт ниточки, за которые успешно начинает дёргать, когда жертва заключает с ним контракт. Вот только у Сенны нет никакой сделки с этим дьяволом, а он всё равно приходит к ней во снах и не даёт спокойно перевести дух. Не прошло ещё ни единого дня, чтобы Освободительница не вспомнила фонарь, пытки и костяную маску чудовища. Он всегда с ней. Треш творит реальность и сны, представляет себя жестоким монстром, канувшим однажды в забвение и возродившимся вновь, но Сенна знает, что нужно лишь немного самообладания, чтобы сломать барьеры и границы, что все оставшиеся души когда-нибудь будут освобождены ей же окончательно. И там, в фонаре, на самом дне в темноте и ужасе, закован в оковы самый ценный пленник. Она освободит его, чем поможет Стражу Цепей. Ведь в пустых глазах его черепа давно в фонаре она видела кое-что такое, что вряд ли когда-то видел кто-то другой до неё. Быть может, это была истина, простая и понятная. Даже зверям иногда нужна помощь. — Кто-то должен оставаться сильной. В этот раз это буду я. — Прискорбно, порой я думаю, что намного… намного умнее, чем ты есть на самом деле. Маленькая, глупая девочка, верящая в то, что она может быть героем. От его речей тошно. Лучше всего Страж Цепей умеет внушать ощущение ничтожности и бесполезности всех попыток сражаться. — Уходи. Скоро рассвет. Туман клубится у её ног, оседает в одно мгновение и стелется шёлковым ковром по влажной от росы траве. Освободительница не сжимает зубы, не стискивает ладонь, просто стоит неподвижной, как статуя, не решаясь шелохнуться, сделать шаг в сторону, вырваться из объятий и бежать, бежать, бежать. Ведь как бы далеко она не рванула, в конечном счёте, вернуться ей суждено в исходную точку. Туда, где всё началось. Толстая цепь связала по рукам и ногам. Холодные губы касаются её виска. — Не беспокойся за меня. Мы всё равно будем вместе.