Час настал

Виктор задумчиво смотрит на доску, быстро перебирая чётки нервными пальцами. В зале, где проходит очередная партия матча за звание чемпиона мира по шахматам, стоит тишина, не считая разве мерного гудения кондиционеров и телекамер, да доносящихся с улицы далëких раскатов грома. Анатолий следит за соперником, пытаясь разгадать его следующий ход. Разгадать не получается: Корчной будто и не думает об игре — просто глядит на фигуры, а сам прислушивается к чему-то. Привычно приносят йогурт. Карпов берёт стакан, заметив, между прочим, как Корчной насмешливо прищуривает карие глаза. Цвет у йогурта, как обычно, фиолетовый, но помимо вкуса черники Анатолию чудится вкус, отдалëнно напоминающий морскую капусту — во всяком случае, очень похожий. Сделав пару глотков — к середине партии Карпов чувствует голод, мужчина отставляет стакан. Корчной кладёт чётки на стол (Анатолий замечает, что на нескольких бусинах изображены существа типа осьминогов) и подзывает судью. Анатолий морщится, ожидая, что соперник опять начнёт жаловаться на «применение допинга», но Виктор просит отложить партию. *** — Йогурт испортился, по-моему, — говорит Карпов повару. — Какой-то привкус появился. — Странно, — удивляется повар. — Все ингредиенты в холодильнике храню… Толь, проверю. Анатолий кивает и отправляется в свой номер: впервые за несколько суток бессонницы Карпов чувствует сонливость. Видимо, погода влияет — с Тихого океана идёт какой-то небывалый циклон. Проходя через освещённое множеством ламп фойе отеля (за большими окнами раскинулась непроглядная тьма, только изредка прорезаемая молниями), Карпов слышит, как постояльцы обсуждают пропажу в городе нескольких людей. — …Вздор всё это, — насмешливо говорит мужчина средних лет, по-видимому, приехавший на матч из Европы или США корреспондент. — Ну, не досчитались пары пьянчуг из трущоб, а уж давай кричать про серийные похищения… Может, они утонули или дружки с пьяных глаз порешили их и следы теперь заметают. — Ну, нет, — возражает парень помоложе, очевидно местный житель, вероятно, тоже журналист. — Уверяю вас, ребята из полиции умеют отличать убийства «по-пьяни» от чего-то посерьёзнее. Я утром говорил с их шефом: происходит что-то странное… Слишком много пропавших. За последние две недели в городе их больше, чем за прошедший год. — И не все они из бедных районов, — вмешивается, проходившая мимо сотрудница отеля. — Вчера пропала сестра моей подруги — девушка из вполне состоятельной семьи. — Может, она в Манилу поехала развеяться, — скептично кривит губы иностранец. Анатолий поднимается в номер: разговоры про небывалое количество пропавших людей за последние несколько дней уже порядком надоели. *** Едва положив голову на подушку, Карпов проваливается в сон. Сон пугает: вокруг Анатолия раскинулись тёмные воды океана, в чёрном небе над головой то и дело проносятся гигантские молнии. Вода холодна, Карпову едва удаётся держаться на поверхности. Но вот из глубин медленно, но неукротимо начинает подниматься нечто. Анатолий разворачивается и изо всех сил пытается уплыть от неведомого. Легко скользя по воде, Карпов вроде бы развивает неплохую скорость, но нечто позади него продолжает подниматься. Анатолий оборачивается и видит выросший из воды город с гигантскими зданиями и устремлёнными ввысь монолитами. Ощущает отвратительную вонь. Всë здесь покрыто тиной. Стены и колонны украшают непонятные надписи, а откуда-то снизу доносится непохожий на человеческий голос… *** Карпов с криком просыпается, но крика его не слышно: во рту мужчины кляп. С тëмного неба льются потоки воды. Не перестающие вспышки молний, словно лампы, освещают всё вокруг. Карпов лежит на мокрой траве, его голые, покрывшиеся мурашками, руки и ноги крепко связаны. — Зря очнулся, гадëныш, — Корчной в бордовом одеянии, напоминающем то ли римскую тогу, то ли буддийскую кашаю, насмешливо смотрит на пленника. — Выпил бы больше своего кефира, меньше бы мучился… Анатолий изумлëнно смотрит на Виктора: в руках у того кинжал с резной красивой ручкой, изображающей подобие осьминога. Лезвие кинжала испачкано чем-то бурым. Карпов пытается убедить себя, что на лезвии какое-то варенье, а происходящее — идиотский розыгрыш. — Можешь кричать, — Виктор наклоняется и вынимает кляп. — Твой писклявый голос всё равно никто не услышит… Анатолий замирает: за спиной Корчного он замечает висящий на самодельном эшафоте труп. Карпов судорожно оглядывается и видит: вокруг них с Виктором висит множество трупов. — Это все пропавшие, да? — спрашивает Анатолий. — Да, все тут, — подтверждает Корчной, с улыбкой глядя куда-то вдаль. Карпов понимает, что претендент сошёл с ума и решает «заболтать» его, чтобы хоть как-то протянуть время. А там, может быть, полиция подоспеет. — Виктор Львович, а мы где? — Мы, Толик, на берегу Тихого океана, — с энтузиазмом пояснил Корчной. — Ты и твои советские дураки думали, что это вы выбрали Филлипины… Нет! Это я их выбрал. Потому что время пришло! — Виктор Львович, я не понимаю, — Карпов никогда не жаловался на нервы, но сейчас он чувствует, как из его груди начинает рваться истерический смех. — Вы убили стольких людей… Ни в чëм не виноватых. Просто чтобы стать чемпионом мира по шахматам, да? — Нет! — Корчной зло смотрит на Карпова. — Какой же ты тупой! Хотя, откуда комсомольскому мальчику-зайчику знать великие тайны! Никчëмные большевики-атеисты — вы думаете, что кроме вас во вселенной никого нет! Смотри! Корчной хватает Карпова за плечо и рывком поднимает его. Анатолий видит раскинувшийся у него под ногами безбрежный, чëрный, дрожащий во всполохах молний, океан, совсем как во сне. Ноги подкашиваются, но Корчной удерживает Карпова, разворачивая его. — Смотри! Я никогда не был атеистом! Одни мои предки были иудеями, другие — католиками. Я и сам был католиком когда-то, но потом… Мне открылась истина! — Виктор указывает на огромную гранитную глыбу. На самом верху глыбы Карпов видит фигурку омерзительного существа: в чудовище смутно улавливаются человеческие черты, но его голова походит на осьминожью, лицо покрывают щупальца, его тело как бы резиновое, на передних и задних конечностях красуются длинные когти, а за спиной развеваются узкие крылья. Оно словно излучает злобу, и на него нельзя смотреть без содрогания. Раздувшееся тело опустилось на корточки, грозя придавить прямоугольный пьедестал с непонятными надписями. Странная голова наклонена, и ее щупальца соприкасаются с тыльной стороной передних конечностей, крепко обхвативших согнутые колени. — Неподвижно лежащему не суждено умереть, но в странные эры и смерти приходит конец, — нараспев декламирует Корчной. — И это не про вашего Ленина! Не в силах больше смотреть на отвратительную тварь на пьедестале, Карпов оборачивается и глядит на море. Горизонт начинает светиться: Анатолий замечает движение воды, будто в сторону берега медленно движутся несколько китов. Китов размером с гору. — Виктор Львович, уйдёмте отсюда! — умоляет Карпов. — Обещаю, я вас не выдам. Вернёмся в Багио… — Нет, гадёныш! Ктулху фхтагн! Корчной тоже оборачивается и, видя движение океана, начинает хохотать. — Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн! Час настал! — Виктор вдруг с силой толкает Анатолия к глыбе, прижимая его к холодному, мокрому камню. — Люди забудут о добре и зле, о морали и прежних законах. Властители научат этих диких, свободных людей радоваться жизни. Они полюбят вкус крови и станут без страха, с весёлыми криками убивать друг друга. Земля запылает в яростном огне экстаза и свободы! — Виктор Льво… Корчной с рëвом ударяет Карпова кинжалом в грудь. Анатолий глухо вскрикивает с ужасом и ненавистью глядя на своего убийцу. — Час настал, — Корчной рывком вынимает кинжал, кровь из раны течёт по белоснежной футболке Анатолия. — Властителю глубин я принёс в жертву тупую рыбу… — Ублюдок… — Карпов чувствует, как уходит сознание. Боль в груди становится нестерпимой. Анатолий падает на траву, видя, как Корчной облизывает свои перепачканные кровью пальцы. Карпову кажется, что земля под ним начинает дрожать, а в воздухе появляется мерзкое зловоние. — Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн! Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн! — во весь голос распевает Корчной. Внезапно Анатолий забывает про боль: очередной удар молнии освещает огромную, движущуюся к ним с Корчным из океана гору. Словно прожекторы на маяке, горят два огромных глаза. Раздаëтся рёв, потрясающий, кажется, тектонические плиты. — Ктулху фхтагн! — вопит Корчной, размахивая кинжалом. — Кту-у-а-а-а! Громадная лапа с огромными когтями вдруг подхватывает Виктора, будто ребёнок хватает белоснежный «зонтик» одуванчика. Последнее, что видит Карпов — летящие на светящемся от вспышек молний небе обрывки бордовой ткани и человеческого мяса. ​ ​​‌​​​ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌ ​​‌​‌​ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​‌‌‌‌ ​‌​​‌‌ ​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ‌‌‌