Огниво изо льда

Ноябрь тяжёлой ночью накрыл запертый в нетающих льдах Родберсборе. Пробирающему до костей холоду не могла препятствовать ни конопать в трещинах стен старинных домов, ни заклеенные оконные рамы, ни даже тёплые шерстяные вещи. Но эта ночь ещё считалась тёплой, ведь случалось в такую погоду поднимался ледяной ветер и ой как не сладко приходилось тем, кто осмеливался выглянуть на улицу или вовсе не имел приюта. Однако таких было мало - бродяги сторонились этих мест, за сотню миль обходя границы Денмарка, а тех, кто всё же попадал в города и малые селения этой страны, жители, скрепя сердце, впускали в свои дома, хотя голод и холод давно стали вечными спутниками жизни каждого дома, каждой семьи. Даже королевской. Кристин, до позднего вечера просидев за печатной машинкой над сочинением, наконец с блаженной улыбкой улеглась спать, скинув с подушки опавшие из-под полога кленовые листья. Сладко и терпко ощущался на губах вкус яблочного варенья, изредка добавляемого мамой в чай. Тихо шуршало на тумбочке радио - дань нелюбви к тишине. За плотно зашторенным окном мерцал огонь на башне с часами - время ещё не замерло. "Кто-то ещё надеется на то, что перемена даты что-то изменит. Ну да пусть. Дольше проживёт. Однако и плохо же стало гореть дерево..." - думала девочка, погружаясь в тяжёлую дремоту, уже два часа безжалостно сдавливавшую ей грудь. Сквозь эфир, такой же бескрайний как снежные просторы, сравнявшие сушу и воду, пробивались строки, знакомые всем жителям маленького королевства теперь вовсе не понаслышке. Хотя они и сами этого не знали. Часто по ночам пролетает она по городским улицам и заглядывает в окошки; вот оттого-то они и покрываются ледяными узорами, словно цветами! "Наверное ищет своё окошко. Бедные госпожа и господин Дженсен совсем поседели от горя. Им в пору уже отчаяться, столько лет прошло! а они всё ждут и ждут." За окном порхали снежинки; одна из них, побольше, упала на край цветочного ящика и начала расти, расти, пока наконец не превратилась в женщину, укутанную в тончайший белый тюль, сотканный, казалось, из миллионов снежных звездочек. Она была так прелестна, так нежна, вся из ослепительно белого льда и все же живая! Глаза ее сверкали, как звезды, но в них не было ни теплоты, ни кротости. "А ведь я тебя помню прекрасной златовлаской с глазами-незабудками - точь-в-точь ангел со стены кирхи на улице Роз. Тебя даже за принцессу принимали, так мало ты походила на дочь пекаря даже тогда." Кай и Герда сидели и рассматривали книжку с картинками — зверями и птицами; на больших башенных часах пробило пять. — Ай! — вскрикнул вдруг мальчик. — Мне кольнуло прямо в сердце, и что-то попало в глаз! Часы вдруг и впрямь пробили 5...6...7...8...9...10...11...12. Где-то вдалеке лязгнуло железо и стало вдруг очень пусто. Так пусто не было даже в тёмном погребе, где, когда-то давно охотясь на призраков, они с друзьями оказалась заперты на ночь. "Тогда рядом были и Кэрол, и Анхель, и Николас. И все твёрдо знали, что на земле царит жаркое лето, и что кончится оно не скоро... А кончилось оно куда быстрее, чем мы думали" - Кристин перевернулась на другой бок и напряжённо прислушалась. Но ничего, кроме мягкого голоса чтеца, продолжавшего повествование, и далёкого пения льда чуткий слух девочки не различил. Вновь приступил сон, и девочка уже по-настоящему провалилась было в тёплую, манящую теплом среди холода темноту, когда за окном вдруг взревел ветер и раздался тихий треск, как от ломающейся корки льда, затягивающего майскими ночами лужи. Началась буря. Да такая сильная, что закрытые ставнями окна жалобно зазвенели, а пламя в камине заметалось как раненое животное. Эфир оборвался, но память продолжила: Буря выла и стонала, словно распевая старинные песни; они летели над лесами и озерами, над морями и твердой землей; под ними дули холодные ветры, выли волки, сверкал снег, летали с криком черные вороны, а над ними сиял большой ясный месяц. К утру непогода не стихла. Ледяной ветер остервенело бился о стены замка и ни о какой школе речи быть не могло. Кристин после тихого завтрака долго слонялась по замку, избегая встреч с кем бы то ни было, пока наконец не встретила маму. Та с явным беспокойством остановила дочь: - "Кристин, неужели ты снова стала плохо спать?" - "Вовсе нет, со мной всё хорошо." - "Но почему тогда в баночке со яблочным снотворным не хватает двух таблеток?" - Кристин оторопела - "С каким снотворным? С яблочным?" - "Да." - "То есть... яблочного варенья ты вчера в чай не добавляла?" - "Нет. Дочка, всё точно хорошо?" - "Да, мам. А снотворное...Может просто забыли записать когда я брала две в августе для Николаса?" - на лице матери Кристин разгладились морщины. - "Может быть. Кстати о Николасе..." - но договорить женщина не успела. Из-за угла вылетела запыхавшаяся служанка с прижатым к груди бумажным свёртком. - "Вот вы где, Ваше Высочество...Простите, Ваше Величество..." - неуклюжий, но почтительный реверанс в сторону статной, высокой женщины в тёмно-зелёном твидовом платье и белоснежной шали, обёрнутой кругом полных плеч. - "Принцесса, вам просили передать на словах, чтобы вы открыли его не ранее, чем сегодня вечером, а лучше - когда закончится эта ужасная буря." - с этими словами служанка всучила свёрток остолбеневшей от неожиданности принцессе и стремительно скрылась за тем же поворотом, из-за которого появилась. - "Мам, я пойду?" - "Иди..." - и королева, оправив заплетённые кругом головы в тяжёлую косу волосы, величаво удалилась. Принцесса снова осталась одна и снова чувство одиночества захлестнуло её с головой. Она поднесла к глазам полученный свёрток и разглядела на шершавой коричневой бумаге тонкий узор из кленовых листьев и белочек. Одна белочка похоже была даже живой - к блестящему завитку хвоста пристала дюймовой длины красная ниточка. Яркая такая, как свежая ссадина. Кристин оглянулась и со всех ног помчалась к себе в комнату. Там она вооружилась ножницами и в два счёта перерезала бечёвку, стягивавшую обёртку. С шуршанием и треском принцесса извлекла из складок бумаги просторный свитер тёмно-красного цвета. От него сразу распространился запах сосны и костра, который даже самая старательная прачка не могла отстирать, когда ей попадала в крепкие красные руки эта вещь. На краю кровати, где присела Кристин, повисла тонкая картонка открытки с коротким текстом, крупно написанным химическим карандашом.

Наверняка ещё не кончилась буря и не наступил вечер, а ты уже держишь свитер в руках. Носи его на здоровье и не печалься. Николас.

Кристин яростно метнула ножницы в стену и повалилась на кровать, прижимая к лицу знакомый до боли, ещё казалось хранящий тепло своего доброго и тактичного хозяина, свитер. Снежная Королева решила забрать у неё последнего друга.