The Scars That Make You Whole/Шрамы, делающие тебя целым

      Люси любила чем-нибудь заниматься, если чувствовала себя расстроенной. В Хвосте Феи она ушла бы с головой в тренировки или поучаствовала бы в жизни гильдии. В Крокусе, будучи журналистом, Люси могла бы помочь коллеге в каком-нибудь расследовании или, вероятно, поучаствовала бы в модельных фотосессиях на досуге.       В этом весьма странном путешествии ей, сидевшей у постели раненой подруги, ни один из описанных вариантов попросту не подходил.       Она сделала все возможное: обработала и перевязала раны Джувии; сварила суп, часть которого отведала сама, а часть — оставила Джувии, чтобы та поела, когда очнется; после выстирала одеяла и затем дочиста вымыла пол, чтобы стереть с него кровавые разводы.       А потом маялась бездельем и мучила душу вопросами, ответа на которых у нее все еще не было. Люси, сдвинув стул к кровати Джувии, села на него в глубокой задумчивости. Дыхание водяной волшебницей практически выровнялось, пульс был обнадеживающе громок, несмотря на то, что Джувия так и не очнулась. Вероятно, Люси следовало опасаться Зерефа и его манипуляций с Джувией, ведь он мог превратить ту в разменную монету. Будь его воля, мог какой-нибудь демонической магией насильно держать Джувию без сознания… но Люси попросту не верила в это.       Лишь однажды она застала его в гневе и недовольстве — когда упрекнула Зерефа в недобрых намерениях: упрекнула в желании сделать ее наживкой, дабы выманить и расправиться с ее друзьями; как само собой разумеющееся, обвинила его в жажде навредить невинным вокруг. Зерефовы глобальные цели несомненно превратят его во врага гильдии, и он не стыдился в открытую ей об этом говорить, но все же Зереф выглядел по-настоящему уязвленным, когда в глазах Люси представал перед ней ее врагом.       И оттого Люси смущалась — то ли потому что случайно выперла его из магазина, то ли потому что ей вообще это удалось с ним проделать.       Во имя всех богов, да он же являлся печально известным Черным Волшебником. А Черный Волшебник обязан быть самоуверенным, бессердечным гордецом, упивающимся ужасами своего волшебства, и горе тому, и смерть тому глупцу, кто встанет между черным волшебником и уничтожением всего живого! Вот только… в Зерефе жила какая-то неявная хрупкость, так и не исчезнувшая со временем ни от его чудовищной магической силы, ни от его бессмертия. И Люси прекрасно осознавала –она, узнав о его проклятии, больше не сможет относиться к нему как раньше. Почему она так переживает? Почему? Он враг. Он не должен быть с нею таким… уязвимым.       И ведь дело не только в этом. Зереф ни разу не причинил ей боль. О, конечно, он из кожи вон лез, чтобы по-максимуму усложнить Люси жизнь, а еще чрезвычайно наслаждался своей бесполезностью. Однако это он, не Люси, привел их в деревушку Хельвула. Это он, не она, сберег жизнь Джувии, не потребовав ничего в благодарность.       Люси оценивала его исключительно по делам, еще Зерефом не содеянным, когда прямо сейчас Зереф совершал поступки, заслуживавшие лишь благодарности и уважения.       Именно поэтому Люси сидела в тоскливой тишине. Именно поэтому гадала, когда Зереф вернется, и вернется ли вообще.       Продолжит ли Люси поиски в одиночку? Да, она никогда не начала бы их одна, но теперь Люси должна постараться завершить их — ради Венди, Каны, Макао. Ради себя сложно что-то делать, но ведь тебе становится все по плечу, если делаешь это ради других. Вот девиз ее гильдии. Поэтому, Люси сделает все что в ее силах и продолжит собирать Хвост Феи. Правда, справится ли она с поставленной целью без так называемой разведывательной сети Зерефа — вот в чем вопрос насущный…       Нет. Это — совершенно не важно. Люси отчетливо понимала — Зереф заинтересован в этом путешествии даже куда сильнее ее самой. Он не откажется от поисков только из-за ссоры. Он придет. А вот что Люси ему скажет при встрече… что ж, вряд ли попытка наладить с ним мосты удастся прямо сейчас.       Хотя, один мост в отсутствие своего напарника она наладить все же могла. Джувия пока не пришла в сознание, поэтому нужно использовать это время с пользой.       Встав посреди комнаты, Люси сдернула с пояса связку ключей, а затем вновь призвала Южный Крест. На сей раз она вызывала как и положено заклинателю, по правилам — без сокращений, без пропущенных этапов. И серебряный дух, напоминавший местами огромный парящий крест или сидячего старика, предстал перед заклинательницей. Веки его были опущены. И, кажется, он спал.       Люси, тяжко вздохнув, присела напротив духа. Крест уже должен был найти необходимую ей информацию. Сердце вдруг учащенно заколотилось, и Люси никак не могла понять, почему. — Итак, — начала она. — Крест, прошу, расскажи все, что узнал о заклинателях, связанных с Зерефом.       Поезд промчался по туннелю — это Крест так сильно вздохнул, услышав ее.       Его глаза вспыхнули.       А затем… — В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.       Люси моргнула. — Еще раз? — В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.       Голос словно и не принадлежал духу, а в его глазах заплескался неестественный алый свет.       Мурашки пробежали по позвоночнику Люси, почуявшей неладное. — Что значит «в доступе отказано»? В доступе к чему? — В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО. — Да ладно, а мы и не поняли… — пробормотала она себе под нос, чувствуя, как забегали мысли в голове.       Это был один из тех случаев, когда Люси была рада, что никого из самых крутолобых товарищей ее команды не находилось рядом. Что Эрза, что Нацу попытались бы угрозами заставить звездного духа разъяснить все, в то время как Люси предпочитала посидеть и порассуждать над проблемой.       Гипотеза: нечто негативно сказывается на способностях Креста находить информацию.       Проверка гипотезы: расспросить его о чем-то, что мне уже известно. — Ладно, забудь, что я говорила, Крест. Лучше расскажи мне о заклинателях, с которыми я сталкивалась.       Пустые алые глаза сомкнулись, возвращая их обладателя в задумчивое оцепенение, а затем… — Люси Хартфилия связана с несколькими заклинателями Звездных Духов, а именно: Агрия, Сорано; Агрия, Юкино; Герцог Эверли… — Ох, погоди, что еще за Сорано Агрия? Я не знаю никакую Сорано! — Сорано Агрия, старшая сестра Юкино Агрии, в прошлом — держательница трех золотых ключей… — У Юкино есть сестра? Крукс прервался, явно недовольный тем, что его перебили, и снова заговорил: — Сорано Агрия, старшая сестра Юкино Агрии… — Хорошо, хорошо, хватит, — поспешно забормотала Люси. — Оставим эту загадку на другой раз.       Примечание: Крест поведал мне кое-что из того, что я уже знала, и плюс кое-что, чего я не знала. То есть тот факт, что у Юкино есть сестра, с которой, я, по-видимому, встречалась.       Вывод: со способностями Креста находить информацию все хорошо.       А это значит… — Крест, прошу, попробуй еще раз рассказать мне все о заклинателях, связанных с Зерефом. Один из них — это, предположительно, я, так что обо мне найти информацию ты можешь без проблем и… — В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.       Люси медленно потрясла головой. Все это с каждой пройденной минутой становилось все страньше и страньше.       Гипотеза: нечто запрещает Кресту мне рассказывать, вероятно, о Зерефе.       Проверка гипотезы: … — Люси.       Не разобрав голос, она вскочила на ноги, стиснула в руке связку ключей и… Локи. Дух Льва застыл на пороге домика, хотя было ясно, что вошел он в комнату не через этот вход. Он поднял руки, сдаваясь, словно на него напали, хотя, по сути, это почти так и было. На лице Локи нарисовалась ухмылка. — Отличные рефлексы. — Больше так не пугай, — проворчала Люси и вернула ключи на пояс, одаривая его взглядом, какой обычно от нее доставался лишь хорошим друзьям. — Чего пришел?       Ничего не сказав в ответ, Локи шагнул к кровати Джувии. — Как она? — Начинает поправляться. Локи, в чем дело?       Локи вновь молчал. Глянул на Креста, тут же растворившегося из этого мира в дожде из золотистого света и уступившего место Локи — лидеру Зодиакальных Духов. Следом Локи подтащил к себе кресло, сев напротив Люси.       Даже присутствие близкого друга не ободрило Люси. Ведь Локи не развалился в кресле, как делал это будучи бабником Хвоста Феи. Ведь Локи не относился к креслу как к трону, царственному и величавому, что можно было от него вполне ожидать. Люси вспомнила о непривычно звучавшем голосе Креста, и ей вдруг стало больно видеть этого благородного льва таким — нерешительным. — Локи…       Люси не сразу сообразила, что сказала его имя вслух, пока Локи не взглянул на нее и не одарил слабой еле заметной улыбкой. И это все так не походило на обычное его поведение, что поразило Люси в самое сердце. — Нам будет непросто, Люси. Так что, прошу тебя, прояви терпение. — Хорошо, — голос Люси дрогнул точь-в-точь как голос Локи, а, быть может, дрогнул даже больше. — Мы… все звездные духи, а также я и Король… — тут Локи запнулся, замотав головой, а его лицо исказилось не в свойственной ему гримасе. — Мы поклялись. Мы… Мы существуем уже так долго, поэтому есть… есть вещи, о которых мы знаем, вещи, что мы видели собственными глазами, но еще есть… вещи, о которых мы не вправе распространяться. В основном они касаются… касаются твоего нынешнего, ух… напарника. — Зерефа? — пискнула Люси от удивления, но в большинстве своем — от смущения.       После пары дней, посвященных сохранению личности ее спутника от согильдийцев, Люси совсем запамятовала, что от духов, с которыми она постоянно сражалась бок о бок, невозможно скрывать личность ее напарника. Впрочем, Локи был так поглощен своими мыслями, что не заметил смятения Люси. — В частности. Есть вещи, которые нам запрещается озвучивать… и есть вещи, которые мы не можем исполнить. Люси нам очень хочется помочь тебе, но мы не можем. То есть, не сможем. Клятва, принесенная нами… — Локи выдавил из себя всего три слова, возможно, скрепленные магически, как ей показалось, но они уже не имели для нее никакого значения по сравнению с тем, как закрылись глаза ее друга. Локи затрясся, побледнев, и Люси это напугало даже больше, чем увиденная ею рана Джувии. — Локи! Тебе больно?       Осторожный кивок. — Мне больно, если я близок к нарушению клятвы. — Какой ужас! — Нет, — Локи замотал головой, пытаясь успокоить Люси. — Это хорошо. Если нарушу клятву, тут же умру. А боль — это предостережение. — Кто это сотворил с тобой такое?       Локи почти что усмехнулся. — Очевидно, я не в силах ответить на твой вопрос. По правде говоря, говорить об этом с тобой я могу лишь благодаря тому, что кое-кого ты уже знаешь, а кое о чем разузнала от Креста. — С ним все хорошо? — Угу, просто он не способен противостоять этому так хорошо, как могу я. Люси… — слова Локи вновь захлебнулись в агонии. — Пока мы здесь c тобой… я должен кое-что тебе сказать. — Ты ничего не должен мне рассказывать! — воскликнула Люси и вскочила на ноги, еле удерживая себя, чтобы не кинуться к Локи, несмотря на его поднятую руку.       И все-таки, Люси была тверда в своем решении: — Ничего не отвечай, так и быть, я не буду ничего спрашивать, потому что не хочу причинять тебе боль! — Нет, Люси… Я хочу извиниться, пока есть такая возможность. — Извиниться? — Из-за… Великих Магических Игр, в которых мы одержали победу. А когда… когда случилось, что случилось, мы знали — мы все знали — что, ух, сотворила та штуковина.       Ее разум углубился в воспоминания, ища слова, которые Локи не мог вымолвить вслух. — Ты о Вратах Затмения? — Я знал, что там нет никакой противодраконьей пушки. Знал, как их открыть и что произойдет, если их открыть. Но хуже того, я знал, как их закрыть. Знал и ничего тебе не сказал, потому что не мог. Все случившееся я мог предупредить… но не мог. Оно не позволяло мне. Мне жаль, ведь тебе пришлось пройти через то сражение… нам всем жаль. — Локи, все хорошо, в случившемся нет твоей вины! — Люси отчаянно захотелось, чтобы Локи прекратил говорить подобные ужасные вещи, чтобы не переживал. — И ты все-таки помог. Ты помог мне и Юкино закрыть Врата! — Только потому, что ты мне так повелела, — с сожалением ответил он. — Я… я не сумел бы поступить иначе. Я даже не сумел бы поведать тебе, как их закрыть… — Но… погоди, — Люси нахмурилась. — Это Крест мне объяснял, как устроены Врата Затмения, и как их закрывать. Как это возможно, если он скован куда крепче, чем ты? — Потому что… нет, не могу говорить. Есть одна вещь, что… так, и этого тоже не могу сказать. Это, ух… — В данной клятве предусмотрено исключение из правил, срабатывающее только тогда, когда владелец звездного духа оказывается в смертельной опасности, — вмешался в разговор чей-то голос, более тихий, чем голос Локи, но более весомый. — В случае, если дух действительно уверен, что сведения, которыми он владеет, позволят спасти жизнь его заклинателя, и что это — единственный выход из ситуации, духу разрешается передать столько знаний, сколько нужно, чтобы предотвратить угрозу. Крест не мог поведать тебе о Вратах Затмения до того, как они открылись, поскольку не существовало никакой уверенности, что эта самая смертельная опасность будет тебе угрожать: Врата могли не сработать; кто-то или что-то могло помешать им открыться; Врата могли открыться в пустой мир. Твоя жизнь оказалась в реальной опасности лишь тогда, когда первый из драконов прошел Врата и вступил в наш мир, Люси. Поэтому Крест и рассказал тебе, как их закрывать.       Сложивший перед собой руки, Зереф опирался на дверной косяк. Дверь за ним была настежь распахнута, и то был позади Зерефа некий портал в чернильно-звездный мир, показавшийся Люси куда темнее, чем само залитое светом царство, из которого приходили звездные духи. Тени ластились к Зерефу, обвивая его. Непостижимые, не поддающиеся описанию, даже комнатный свет не мог рассеять этот ночной мрак, глубокий и черный. — Вон, — велел он Локи.       Дух посмотрел на Люси, а затем его полное напряжения лицо исчезло в дымке звездной пыли.       Люси сглотнула. — Откуда вы все это знаете?       Зереф, не сводя с нее глаз, тусклых от слишком слабого света ламп, сел на освобожденное Локи кресло. Сколько ей еще предстоит провести часов в компании этого мужчины, прежде чем Люси наконец-то начнет вникать в его непроницаемые черные глаза? — Я был тем, кому давалась клятва, — заявил он. — Только я могу открыто говорить об этих вещах. И, безусловно, я не намерен этого делать. — Да какое вы имели право так их обижать? — выпалила Люси. — Локи было плохо! И его чувство вины… да как вам только хватило совести их заставлять, не имевших права ничем помочь, стоять и смотреть, как мучаются их друзья? — Я ни к чему никого не принуждал. Все они давали клятву по собственной воле. И то не моя заслуга. По-твоему, лазейка, позволяющая духам защищать жизни своих хозяев, моя выдумка? — Но зачем вам тогда все это? — План надлежало держать в строжайшей тайне. Только двоим должно было знать о нем, но магия, призванная нами, оказалась слишком могущественна. Настолько могущественна, что обрела разум. Как итог — в мире внезапно возникло множество существ, знавших слишком много. Устранение нежелательных последствий, не более. Согласись, это решение было куда предпочтительнее, чем стирать духов с лица земли и начинать все сначала.       Люси согласилась бы со с его словами, если бы имела хоть малейшее представление о том, что Зереф говорит. Разумная магия? Люси не сомневалась — он нарочно говорил двусмысленно. Ясно одно: — Похоже, все сводится к одному — кроме себя вы никому другому доверять не способны.       Упреки не тронули Зерефа. — И это абсолютно здравая позиция, Люси. Меня единственного во всем мире невозможно убить, как невозможно и подвергнуть какой-либо угрозе. Оттого я единственный человек, которому можно доверить такие важные знания. — А я, не задумываясь, вверила бы духам и свою жизнь, — сказала Люси тихо. — Уверен, так и есть, — голос его — ни резок, ни глумлив; голос его — лишен аргументов в защиту противоположного. — И честно тебе скажу — я доверяю духам. Однако их верность — это верность своим хозяевам, не мне. Локи не стал взвешивать все за и против, а просто заявился к тебе сегодня. Мог бы — вывалил бы все как на духу, и плевать на последствия. Вероятно, ты заслужила его доверие, вот только я убежден — ты сразу побежишь все рассказывать своей гильдии. А кому побегут рассказывать они? И еще — легко догадаться об этом, но среди заклинателей бывают люди менее добросовестные, чем ты, которым ничем не стоит начать мучить и истязать своих духов, появись у них хотя бы намек на то, что те утаивают что-то личное обо мне. — И все же, прояви вы чуточку больше доверия… — Люси, следуй заклинатели звездных духов простым моим доверительным инструкциям, и ты бы унаследовала от своей матери все двенадцать ключей, а не три.       Люси остолбенела. — Какого черта вы знаете об этом? Это — вообще не вашего ума дело! — Вообще-то, мое дело. И даже гораздо больше мое, чем твое. И перестань уже выспрашивать обо мне у духов. Чего бы ты там уже не вынюхала, они все равно физически не смогут рассказать ничего важного. — Тогда, может, сами расскажите, — бросила она ему вызов. — Могу, но не хочу.       Люси упрямо замотала головой. — Для меня все это не являлось большой проблемой, когда я думала о просто случайном заклинателе, просто случайно научившем вас своему волшебству. И, скорее всего, я бы прекратила дергать Креста своими расспросами, не скажи он ничего. Но сейчас… это оказалось нечто настолько глубоким, что вам даже пришлось запретить духам рассказывать о своей персоне. Теперь это совсем другая лига, Зереф.       Он в ответ просто пожал плечами, очевидно, совершенно не обеспокоенный ее терзаниями.       Люси надавила: — Что это за план такой серьезный, что вам пришлось оберегать его, прибегая к насилию?       И впервые за весь разговор Люси обнаружила на его лице улыбку — улыбку, в которой так и сквозила ненавистная ей снисходительность. — Люси, если бы ты только знала, на что мне пришлось пойти, чтобы этот план продержался в тайне все эти четыреста лет… так что, с чего ты взяла, что я сейчас возьму и поделюсь с тобой прямо сейчас?       Даже если Зереф хотел этим поддеть ее, то эффект получился обратно противоположный, а уши Люси тотчас обратились в слух. — Четыреста лет? Вы планировали четыреста лет, а план до сих пор не осуществился? Что это за план, который вынашивается так долго? — Я все еще не намерен тебе ничего рассказывать, Люси. — Это мы еще посмотрим, вот подождите и увидите.       Ни мускул не дернулся на лице Зерефа — ни раздражение, ни отрицание, ни даже, боже упаси, какое-то уважение к ее решимости не завладели им. — Вот как ты решила поступить со мной — решила погубить все ради любопытства. Теперь ты понимаешь, почему я никому не верю? За исключением себя? — он резко встал, сделал едва ли пару шагов к выходу и тут же замер. — Твое счастье, что это больше не играет никакой роли, Люси. В противном случае, есть эти поиски или нет их, но мне пришлось бы остановить тебя любыми средствами точно также, как я поступил с ними. — Зереф… — Я пришел лишь чтобы удостовериться, проснулась ли Джувия, — перебил ее Зереф, заставив умолкнуть не громкостью своего голоса, но его холодностью. — А если нет, то мне незачем здесь находиться. — Стойте! — неожиданно сорвалось с ее губ.       Люси хотела сказать: «У меня столько вопросов», но поняла, что это с ее стороны будет так потрясающе… глупо, ведь она все еще где-то в глубине души чувствовала вину перед ним из-за того, что оттолкнула его. А сейчас, этой невысказанной вслух фразой она могла и собиралась отвергнуть его снова. Она набрала в грудь побольше воздуха и замялась: — Я… я должна кое-что вам сказать. — Не интересует, — резко ответил Зереф. — Речь о другом!       Подавив вздох, с чувством раздражения, какое обычно бывает у взрослого к ребенку, когда тот не понимает, чего вытворяет, Зереф повернулся к ней лицом и вымолвил: — Говори. — Во-первых, я хотела поблагодарить вас за то, что спасли Джувии жизнь. Я очень вам признательна, и я этого не забуду.       Лицо его не приняло другой вид. Снова на нем застыло неподдающееся описанию выражение лица; снова замерло неразличимо, подобно беззвездному ночному мраку. — У меня свои мотивы желать ей жизни, ибо в эти поиски окажутся бессмыслицей, если все члены Хвоста Феи погибнут прежде, чем мы их найдем, и прежде, чем гильдия соберется вновь. «Но вы же сами заявляли, что вам и не нужны все ребята, достаточно и большинства» — мысленно возразила Люси, ни за какие коврижки не решившись провоцировать его вслух, лучше уж съесть свои ключи. Все же, она пыталась налаживать мосты, а не пускать их в свободное плавание. — Ладно. И второе… Я приношу свои извинения за слова, которые вам наговорила в магазине. Обойдясь так с вами, я перегнула палку, тем более, вы честно рассказали мне о проклятии, хотя вообще были не обязаны этого делать. — Ох, и на это, к несчастью, мне тоже наплевать. — Понимаю, я вас обидела… — Не обидела. — Да, я оби… — Мне глубоко плевать, что ты там сказала, Люси.       И все же, Люси знала — она задела его за живое. Вот почему Зереф так поспешно вылетел из лавки. Вот почему так огорчился еще там, в кафе Маргариты. Люси наговорила ему столько гадостей — наговорила опрометчиво, безрассудно и безапелляционно, а Зерефа это очень ранило, и теперь любая мысль о его реакции в ответ на ее слова отчего-то ранила и Люси тоже.       И будь его слова правдивы, отчего Зереф выглядел столь по неестественному самоуверенно; столь сдержанно?       Впрочем, Люси в их странствиях так и не научилась читать Зерефа и понимать его, однако, если раньше его эмоции были выражены на языке, понять смысл которого ей было сложно, но возможно, то ныне они представали перед ней написанным совершенно на другом алфавите. — Ты уже закончила тратить мое время впустую? — Еще кое-что, — ответила Люси, твердо и решительно.       Поднявшись на ноги, она бросила на стул связку ключей и отошла в сторону.       Далеко-далеко, высоко-высоко над, так и не пустившей внутрь водную стихию, крышей домика Джувии, высоко над самыми далекими клубами облаков и над переливчато искажавшейся атмосферой, созван был совет звезд. Вскоре звезды стихли, предоставив право голоса собрату Скорпиону, и Люси ясно различила некое, подобно магнитному, притяжение, шедшее с Юга. С каждым разом ей становилось все легче, словно звездный портал теперь держал для нее всегда дверцу приоткрытой.       Считанные мгновения, и превращение без ключа было окончено. Люси предстала перед Зерефом в своем полном скорпионьем образе, который окутывал пылавший вокруг багровый свет звезды Антарес. Окутывал как и тогда, когда Люси схватилась с Блюнотом.       Взгляд Зерефа застыл — и это потрясение, пускай и весьма незначительное, оказалось самой живой эмоцией, виденной ею в тот день. Люси удерживала на себе превращение, пропуская через себя столпы звездной магии и чувствуя текучесть земли под ногами, скорпионий панцирь на своем теле, чувствуя как никогда свое мастерство и боевой опыт, унаследованные от созвездия-покровителя.       Люси все же успела разглядеть, как Зереф вскинул руку в известном всем жесте в виде двух пальцев, обозначавшем жест победы или мира. В руку его, как если бы убийца схватил нож, молниеносно прыгнула тетрадь. Вот так бессмертный недотрога исчез, а взамен ему вернулся очень любопытный мышонок… ну, или, его следовало величать прожорливым хомяком, начиняющим свои щеки крупинками информации, покуда та была в изобилии. — Я готова показываться вам в таком виде в любое время, но, конечно, в пределах разумного, — уточнила Люси. — Мне хочется верить, что у вас нет плохих намерений. И если вы утверждаете, что у вас имеются механизмы преодоления, и что вы неопасны для окружающих вас людей, то я вам верю, потому что считаю, что вы не желаете сейчас причинять боль мне или моим друзьям. И… вы не слушаете меня, да?       Прошло три секунды, а затем Зереф, наконец, оторвал взгляд от своей писанины и рассеянно произнес: — А? Извини, не слушал. — Так и думала, — вздохнула Люси, с удивлением обнаружив, каких необыкновенных трудов ей стоило, чтобы слова прозвучали с досадой, а не смехом. — А, может, сейчас не самое лучшее время написывать тут диссертации? — О… пожалуй, нет. — Зереф с неохотой захлопнул тетрадь, тут же спрятав ее в своем небольшом библиотечном пространстве. — Было бы неплохо провести несколько тестов завтра в пути. — Погодите, я точно не подписывалась на… хотя, почему нет? Да, мы можем вписать это в наш маршрут, — по ее воле трансформация спала, однако, звездный свет продолжал ярко-ярко мерцать в мглистых глазах ее попутчика, и Люси рискнула спросить: — Так… у нас все хорошо? — Я говорил тебе — у нас всегда было все хорошо, — сказал Зереф мягко. — Но теперь… у нас действительно все хорошо.       Люси хотелось смеяться. Его настроение так внезапно поменялось. Его азарт от близости открытия, азарт четырехсотлетнего исследователя слился с чем-то, что можно было назвать детской непосредственностью, образовав такое заразительное воодушевление, которое никто, Зерефа, не мог бы ей передать. И Люси немного волновалась, запечатлевая в памяти свою озабоченность тем фактом, что была готова примириться с этим мужчиной, клятвенно пообещавшим когда-то уничтожить ее гильдию. Вот только кто-то явно запамятовал нацепить это чувство озабоченности и волнения на ее лицо, отчего довольная улыбка так никуда и не делась. — Скажите, — начала Люси. — А вы будете оставаться на ночь? Я побуду с Джувией, а вы можете спать в другой комнате. Уверена, после всего, что вы сделали, Джувия не будет возражать. — Нет, подыщу себе другое пристанище. До завтра. — Если это ваше решение… Доброй ночи, Зереф.       Он дошел до порога, как вдруг замер, и так тихо, что Люси почти не расслышала, проронил: — Анна. — Прошу прощения? — Анна, — повторил Зереф громче. — Заклинательница, которую я знал, — пару мгновений он мялся, а затем: — Первый заклинатель звездных духов. — Первый? — отозвалась Люси. — Но как она может быть первой? Звездные Духи существуют с самых незапамятных времен! — Это они так сказали? — спросил Зереф, чуть улыбнувшись. — Люси, ты давно уже должна была осознать то, что духи не имеют права рассказывать тебе о своем происхождении, — заметив возмущение на ее лице, он прибавил: — И нет, они не расскажут тебе и об Анне, так что не утруждай их расспросами.       Прежде у нее был один вопрос. Теперь горло жгла почти что тысяча вопросов. Но Люси, повстречавшись с Зерефом, теперь знала цену примирения. И оттого, с улыбкой, отступила. — Я понимаю. Спасибо. — Доброй ночи, Люси.