Pihaššašiš

В коридоре было тихо. Собственно, в реанимации и полагается соблюдать тишину, но редкие посетители не всегда действуют по правилам. Их можно, конечно, понять, но все же. Старшая медсестра почувствовала неладное. Еще полчаса назад от реанимационной палаты, в которой лежал друг молодой госпожи Кидо, доносились споры и пререкания (правда, вполголоса), теперь же царила практически образцовая тишина. Она поднялась со своего места и выглянула в коридор. У прозрачного стекла, сквозь который было отлично видно всю палату, молча стояла молодая госпожа и со странным выражением на лице смотрела внутрь. Ее друзья – разношерстная компания мальчишек, которые и создавали большую часть шума, – стояли, тесно сгрудившись вокруг нее, молча, все с одинаково пришибленным видом. Она вознамерилась было выйти, но тут один из ребят – хмурый блондин-европеец – обернулся на звук и на хорошем японском попросил ее не мешать. Что-то такое было в его голосе, что заставило ее послушаться. Медсестра вернулась обратно в сестринскую, а так напугавший ее строгий блондин вернулся к созерцанию палаты. Абсолютно пустой реанимационной палаты, где о существовании Сейи напоминала только легкая взвесь космической пыли, медленно парящая над смятой постелью. – Саори-сан? – Ширю по привычке протер свои слепые глаза, потом отдернул руку, но никто так и не заметил его оплошности. – Куда делся этот придурок? – Икки в выражениях не стеснялся. – Что вы вообще пытались сделать? Саори отвернулась от палаты и села на скамью. Вздохнула, собираясь с мыслями. – Меч Аида, от которого Сейя закрыл меня, оставил в его душе осколок, и этот осколок медленно и неотвратимо разрушал душу Сейи. – Она тряхнула головой и подняла глаза на своих святых. Они обступили ее со всех сторон, жадно внимая каждому слову. – Чтобы не дать ему исчезнуть, я отправила своего двойника внутрь его сердца, и там собрала воедино все осколки, какие только удалось обнаружить. Но… – Что-то пошло не так? – Шун кинул встревоженный взгляд внутрь палаты. Прищурился, словно всматривался во что-то невидимое. – Эй, Ширю… – его голос дрогнул. – Посмотри… ты… тоже это видишь? Ширю подался вперед, всматриваясь своими слепыми глазами в нечто. Потом неуверенно кивнул. – Вроде бы… если это мне не кажется… – Не кажется, – Саори бросила через плечо взгляд в палату. – Видно, я собрала не все воспоминания, и Сейя застрял между мирами живых и мертвых. – И что теперь? – Теперь? – она решительно поднялась, оправила ладонями подол платья и деловито оглядела их: – Теперь у нас, да-да, у вас тоже, много дел. Мы возвращаемся в Святилище. – Эй, а Сейя? – возмутился Икки. Саори протянула руку и с улыбкой потрепала его по голове, заставив смутиться. – Верь в него, Икки. То, во что мы верим, станет реальностью. Это справедливо и для всего мира, и для каждого из нас. Для богов и для людей. Пока Сейя не вернется к нам, будем строить мир, в который верим. И все четверо ответили ей отважными улыбками.