Победа, либо смерть

В спешке мы поднимались на верхний этаж Гильдии Михалыча, название которой «Братство совести». Мы были гостями, а потому ни на шаг от него не отходили. И вот мы вошли в кабинет, там уже было несколько человек, которые бурно что-то обсуждали. Михалыч сел за стол, посмотрел на собравшихся и подождал, пока те угомонятся. — Спасибо, что пришли вовремя! — Михалыч, это правда, что их всех… Всех истребили?! — выкрикнул, не удержавшись, один паренёк, по виду мой ровесник. — Правда… — ответил Михалыч, и тут же полетело в его сторону множество вопросов. — Заткнитесь! — рявкнул он, не выдержав такого беспорядка. — Ваш галдёж ни к чему не приведет! Собравшиеся замолчали. — Ситуация сложная. Если кратко, то наших союзников перебили в той… нет, не битве, а в том побоище! Глупцы решили поиграть в войну, но не учли один факт: их враги ведут войну по-настоящему! Ладно их, как бы не было цинично, это уже в прошлом. А будущее в опасности. Я уверен, что после такой разгромной победы Грифоны скоро явятся сюда к нам, чтобы мы приняли их условия капитуляции. Так что слушайте моё поручение. — Один только грозный вид главнокомандующего показывал, насколько серьезна ситуация. Сделав небольшую паузу, чтобы обратить внимание всех на себя, он продолжил. — Собрать всех наших воинов и привести их в полную боевую готовность! Далее отправить их на площадь совета. После объяснений Михалыч поручил одному из присутствующих созвать экстренное заседание Совета Гильдий, оповестив все гильдии о надвигающиеся угрозе. На этом совещание было закончено. — Михалыч, а что нам делать? — поинтересовался я. — Как видите, мне сейчас не до вас. Так что либо вам домой, либо за мной, выбирайте. В ответ мы согласились проследовать за Михалычем. Намечается что-то интересное.

***

— Так что будем делать, господа союзники? — спросил Михалыч. — Так давай думать, блять, что делать. Пиздеть можно долго, только резона ноль, — резко отвечал тот самый скинхед с рынка. Когда мы зашли в здание Совета, нам первым встретился именно этот парень. Но ничего дельного он так и не сказал, лишь сморщил лицо и прошел очень вальяжно, показывая свое пренебрежение.       Комната для советов представляла из себя не сильно то и большое помещение, со столом по середине и с двадцатью пятью стульями. В этот раз было занято всего одиннадцать мест. Мы с Ваньком и с другими людьми стоя наблюдали за ходом заседания. А на площади собирались воины гильдии, в полном обмундировании. Примерно пару сотен человек. — Друзья мои, давайте не нагнетать ситуацию, даже если у Одиссея есть планы начать на нас наступление и добиться нашей капитуляции, то ему нужно как минимум дать отдохнуть своим людям от жестокой битвы и вылечить раненных. Тем более, что даст ему заход в этот город? Здесь же зона безопасности, никого убить нельзя. А если захочет дать нам бой у стен, то мы возьмем его числом, — говорил медленно и спокойно руководитель одной из Гильдий. Больше всего он мне приглянулся из-за внешности. Уж очень толстый, да и ещё с уродливым свиным лицом. Иван на его фоне выглядел невиданным красавцем, за которым должны были бегать девушки.       И тут настал черёд той, которая озарила меня своей женской красотой. Крупная грудь, стройное телосложение, и прелестное личико, которое издавало впечатление мягкой и слабой девушки, которая не могла бы за себя постоять. Но когда она заговорила, то все встало на свои места: — Байлон, я уважаю вашу железную логику, но, к сожалению, она не гарантирует, что Грифоны не пожалуют к нам сюда. У них сильна ненависть, из-за того позора, что понесли их купцы. И после окончания войны, когда они увидели нашу слабость и когда они воодушевлены победой, от них можно ждать самые нелогичные и безрассудные действия! — Девушка говорила громко выразительно и эмоционально, но одновременно с этим от неё шла такая теплота, которая окутала всех находящихся в зале, так что слушали её все с особым вниманием. А она продолжила уже медленно и негромко: — Так что мое предчувствие говорит одно: мы должны ожидать их в ближайшее время.       На всех её слова произвели особое впечатление, и никто не смел против неё возразить. Лишь один скинхед сидел недовольный, все время хмурился и ерзал на одном месте, но возразить не решался. Наверное, его возмущало, что за одним столом с мужчинами сидит «наглая» девка, и ещё на равных разговаривает. Никогда я не понимал таких мужчин, как и женщин, которые возводят свой пол в привилегированное кастовое положение. Все мы люди, и дискриминация по полу не допустима. — Какие у вас, Виктория, есть предложения? — Мир на наиболее выгодных для нас условиях. Если они хотят беспошлинно торговать у нас, то пусть оно так и будет. Отдадим, что им нужно. Мирное разрешение конфликта лучше бессмысленного кровопролития. И тут скинхед взорвался: — Женщина, ты хочешь внатуре, чтобы мы опорочили память наших пацанов, которые сдохли? Чтобы, блять, простили убийц наших? Этих уебков? Мы должны… нет, обязаны, блять, их отпиздить! Должны, нахуй, показать, что не терпилы! А ты, сука… — Светозар! Ты снова переходишь границы дозволенного. Ещё одно слово, и ты вылет… — Не успел договорить Михалыч, как Виктория его оборвала: — Андрей Михайлович, не нужно… Она подошла к Светозару, посмотрела на его лицо и неожиданно врезала по нему своей ладонью. — Пока наши ребята погибали, ты, герой, отсиживался здесь! — сказала Виктория сквозь слезы. — Ты побоялся даже с ними пойти на битву, поэтому и живой. А они на поле лежат мертвые! Если бы не эта бессмысленная война, они были бы живы! Они… они, все погибли! А ты, урод, призываешь и дальше проливать кровь наших мальчиков, тварь! — В этот момент я в неё влюбился. В ней сочеталась настоящая женская красота, доброта, ум и непоколебимая воля. Такую девушку я бы хотел видеть в своих женах. — Не хорошо доводить до слез девушку, — промолвил тихо Байлон. А скинхеда окутала ярость и всепожирающий гнев, который усиливался с каждой секундой. Я это увидел и поспешил к нему. — Кто бабу сюда пустил?! — закричал Светозар, отвел руку для удара… Однако я быстрым движением взобрался на стол заседания и прыгнул на скинхеда. Мы упали на землю, я его прижал всем своим весом на пол. Он сопротивлялся, но вырваться из моей хватки у него не получалось. Он орал во всю глотку, поносил меня матерными словами и всяческими оскорблениями.       К Светозару стали бежать его братки, а ко мне — товарищи Михалыча. Нас силой оттащили в разные стороны. Образовались две враждующие стороны, притом численный перевес был в нашу сторону. Некоторые участники совета спешно покидали здание. Намечалась драка, мы смотрели друг на друга и ждали, кто начнет первым. Но раздался крик: — ОДИССЕЙ ИДЕТ! Все были ошеломлены этим и, забыв про драку, всем потоком ринулись на площадь. Как и прогнозировала Виктория, они явились. Вдали мы увидели всадников, идущих победным маршем в нашу сторону. Все прохожие пытались убежать от этого шествия, ожидая наступления побоища. На площади остались лишь воины гильдий, которые терпеливо и с ужасом ожидали приход грифонов.       Первым шел сам Одиссей на коне, держа в руках знамя Грифонов. Одет он был в прекрасный праздничный доспех, который впечатлял своим блеском и роскошью. Как я могу описать его? Он выглядел царственно: высокий рост, красивое лицо и длинные блондинистые волос под плечи. Сказать трудно, сколько ему лет, но точно за тридцать. Большего я о нем сказать тогда не мог.       За ним шли всадники с копьями, а на их наконечниках было надето что-то круглое… Да это же, черт побери, ГОЛОВЫ погибших! Вся толпа ужаснулась. За всадниками шли пешие воины, и на их копьях также были надеты головы побежденных. Всадники и пехотинцы стали устанавливать эти копья «смерти» вокруг площади. Толпа смотрела на это с огромным, как сказал ранее, ужасом, а теперь ещё и с печалью. Некоторые плакали, а некоторые злились. Но большинство людей испугалось: они раньше не видели ещё такой жестокости, это было за гранью их общечеловеческих ценностей.       А за пехотинцами шел строй пленных, закованных в цепи. Их было немного — человек двадцать всего. Что можно сказать про их внешний вид? Они были побитыми, а их взгляд был потухшим. Каждый из них был в отчаянии и непонимании происходящего. Многие, наверное, хотели простой смерти.       Одиссей построил своих людей напротив наших, а пленникам приказал встать перед ними и сесть на колени. А сам в это время вышел ближе к нам верхом на коне и смотрел на нас пристальным злым взглядом. Толпа же смотрела даже не с ненавистью, а со страхом. Возможность дальнейшего боевого столкновения всё больше сводилась к нулю, они потерпели полный крах и их решимость задавлена. И тут Одиссей остановился и обратился к нам: — Ваши союзники решили, что им все дозволено. Что они могут навязывать свою волю нам, гильдии Грифонов. Они посмели бросить нам вызов и направить оружие против наших согильдийцев. Их решимость заслуживает уважение. Но кто они, а кто мы, парни? Что они могли нам противопоставить? Мы их раздавили, как щенят! — После этих слов воины Одиссея захохотали, в это время толпа стояла в гробовой тишине. — Мы любезно вернули вам головы ваших товарищей. Посмотрите на них! — Одиссей подошел к одной из пик, положил руку на мертвую голову и продолжил. — Они говорят вам, что будет с теми, кто пойдет против нашей Гильдии. Что всех, кто перейдет нам дорогу, ждёт расплата! Беспощадная смерть!       Одиссей сделал паузу и продолжил: — Вы интересуетесь, почему мы не убили этих щенков. — Он сделал небольшую паузу и показал пальцем на пленников. — А их ждёт ещё худшая судьба! Нам как раз требуются рабы для тяжелой работы в каменоломне! Они будут молить о смерти. И теперь НИКОГДА не пойдут на нас с войной! Как и ваши безмолвные товарищи на пиках! Одиссей сделал паузу, дальше ходил и смотрел на наши потухшие глаза и опущенные взгляды. Все боялись, что их также посадят на пики или обратят в рабство. — Вы, наверное, думаете, что мы дальше будем вам мстить за все ваши прегрешения? Также убьем вас, посадим на пики или обратим в рабство? Не сегодня,. Ваши грехи перед нами искупили ваши товарищи. И теперь, думаю, вы рады, что сделали правильный выбор: решение не идти на войну против нас спасло ваши никчемные жизни. Но имейте ввиду, что прощаем вас на первый раз. Следующий — будет последний.        Одиссей снова замолчал, посмотрел грозно на всех нас, как отец смотрит на провинившегося сына. Страх завладел нами полностью, и мы теперь готовы были терпеть любой позор, главное не попасть на пики… Игровые задроты и просто славные пареньки вроде меня, которые не знали ни войн, ни жестокости, ни насилия вдруг осознали наступившую реальность. Это не игра, а жестокий мир, где за всё приходится платить. Где слабый неминуемо будет угнетаться сильным. А сильный будет с помощью жестокости утверждать свое лидирующие положение, обеспечивая себя всеми благами человечества, когда слабый в этом мире будет лишь доедать огрызки…        Рядом со мной стоял Михалыч, однако, в отличии от нас, у него не было в глазах ни страха, ни ненависти. Было похоже, что он оценивал и анализировал Одиссея, как потенциального противника, и прекрасно понимал, какие проблемы принесет в будущем эта гильдия для всех нас. Но пока это была лишь зарождающаяся опухоль нашего мира, которая тем не менее поражала своей мощью и жестокостью. — И последнее. Чтобы от вас не было ни каких препятствий для моих людей, в том числе и для наших торговцев, которые впредь будут здесь беспрепятственно торговать. Думаю, вы поняли меня. Одиссей развернулся и повел свою армаду обратно. Но взамен им в город потянулись купцы гильдии Грифонов, чтобы возвращать свои торговые места. А на улице уже виднелся закат, белоснежный снег все больше и больше падал с неба на нашу бренную землю, покрывая плотным слоем крыши домов, брусчатку улиц и кровавое поле битвы, скрывая под своим чистым покровом места бессмысленной и беспощадной войны.       «Горе государственным мужам, начинающим войну, не имея такой причины, которая останется важной даже после окончания войны. После войны вы посмотрите по-иному на многие проблемы. Хватит ли вам тогда мужества, чтобы посмотреть в глаза крестьянину, оплакивающему пепелище, калеке, отцу, потерявшему детей?» © Отто фон Бисмарк