Пойми меня, если сможешь

Один

Уже почти месяц у Аманды было два дома. Свой, с креслом и кактусом, и общий — с Сареком. Голов, похоже, тоже было две. Одна собственная, полная привычного хаоса. Вторая — средоточие здравого смысла, обёрнутого в тёплые эмоции. Где-то там на горизонте, на длинных трёхнедельных летних каникулах маячил полёт на Вулкан, но Аманда предпочитала поменьше о нём думать. Вулканские традиции не были зафиксированы письменно, Сарек отмалчивался, хотя и не ощущал никакого волнения (и не видел никаких логичных поводов для опасений), и Аманда просто смирилась с неизбежным. Однажды в будущем ей предстоит посетить жаркую пустынную планету, родину мужчины, которого она полюбила, встретиться с легендарным матриархом его клана, пройти через брачные ритуалы. Но они едва ли могли бы что-то изменить. Как-то Сарек спросил: — Я изучил человеческие брачные традиции и ритуалы, хотя и не до конца их понял. В чём именно смысл дарения ювелирного украшения, предназначенного для ношения на пальце, и стоит ли мне подарить его тебе? Аманда рассмеялась, даже не попытавшись сдержаться. — Боже упаси, нет! Никаких колец! В числе вещей, которые я предпочитаю никогда в жизни не видеть, ты с кольцом — явно в первой десятке. И всего остального тоже не надо. — Ты не хочешь соблюдать человеческие традиции? — В том, что касается свадьбы, точно нет. Разве что зарегистрировать… — После того, как матриарх проверит наши узы, другой регистрации не потребуется. Вулканский брак признаётся на всей территории Федерации. На чём вопрос Аманда решила считать закрытым. Роза придерживалась на этот счёт другой точки зрения, которую озвучивала детально на протяжении получаса, но замолчала, стоило Аманде напомнить про кольцо. То самое, с бриллиантом, которое подруга по-прежнему носила на среднем пальце. Родителей она и вовсе проинформировала письменно, отправив обоим одинаковые сообщения: «Привет! Возможно, тебе следует знать, что где-то в течение последних нескольких дней я немного вышла замуж за посла Вулкана Сарека. Пожалуйста, НЕ НУЖНО сразу звонить мне и спрашивать, как это вышло, у нас будет полно времени, чтобы всё обсудить». Мама ответила коротким: «КАК ЭТО ВЫШЛО?», — но папа оказался ещё лаконичнее. Его ответ был: «Рад». *** Сидя у себя дома, Аманда читала авторефераты к проектам выпускного класса и вносила правки, когда почувствовала себя нехорошо. Всё началось с тошноты и дрожания пальцев, которое невозможно было контролировать. Потом в груди что-то начало давить. Воздух закончился в лёгких, и всё тело изнутри опалило огнём. Стало жарко — и тут же безумно горячо. Казалось, ещё немного, и просто закипит кровь. Голова затрещала, Аманда схватилась за неё, роняя падд на пол. Внезапно всё закончилось. Только сердце колотилось как безумное. Трясущимися руками Аманда дотянулась до коммуникатора и уже собиралась вызвать медицинскую службу, но выронила его. Сил поднять не было. Зажмурившись, Аманда мысленно потянулась к Сареку. Это было как врезаться в стену с разбега. Резко, больно и по-настоящему страшно. Словно она вдруг осталась совсем одна. Приступ уже прошёл, но он выжал все силы. Захотелось плакать, и Аманда не смогла этому противиться, зарыдала, сжавшись в комочек, чувствуя, что замерзает без привычного, ненавязчивого, но, оказывается, такого значимого присутствия Сарека. Она не услышала, как открылась входная дверь, и, только когда до её лица дотронулись горячие пальцы, сумела открыть глаза и поднять голову. Сарек склонился над креслом, и Аманда поняла, что больше всего хочет обнять его, прижать к себе, чтобы хоть как-то разрушить это страшное одиночество, с которым она прожила всю жизнь и которое не могла больше вынести ни минуты. Она задыхалась. В глазах темнело. — Аманда, — донёсся до неё голос Сарека. С трудом, цепляясь за его звучание, она сумела поймать равновесие, ощутить себя снова живой, — твоё состояние скоро вернётся к удовлетворительным показателям. Я сожалею, что ты испытала негативный эффект нашей связи и её блокирования. Смысл доходил медленно. Сглотнув несколько раз, чтобы избавиться от шума в ушах, Аманда спросила: — Что произошло? Такого она ещё никогда не видела. Мимику Сарека нельзя было назвать богатой. Он приподнимал брови, выражая удивление или несогласие. В моменты страсти, теряя контроль, он скалился. Однажды Аманда заставила его почти улыбнуться. Вот, пожалуй, и весь набор. Но сейчас его лицо исказилось, словно он с трудом переносил боль. Справившись с собой, он ответил совершенно невпопад: — Блокировка связи вызвала у тебя состояние дезориентации, однако, поскольку у тебя отсутствуют псионные способности, твой разум быстро стабилизируется. — Меня больше интересует, зачем понадобилась эта блокировка. И главное, — она встретилась с Сареком взглядом, — что с тобой. Протянула руку. Сарек отшатнулся, и его лицо снова скривилось от боли. — Касаться меня сейчас неразумно. — Ладно, — покладисто кивнула Аманда, — хорошо. Не касаюсь. Просто объясни, в чём дело. Сарек отошёл в сторону, отвернулся к стене, сцепив руки за спиной в замок. Но Аманда всё равно видела, что его потряхивает. И, кажется, впервые порадовалась тому, что связь заблокирована — потому что ощущала незамутнённый панический ужас. — Ответ на данный вопрос вызывает у меня затруднения, — проговорил Сарек медленно. — В нашей культуре это тема, которая не обсуждается. Мне стоило более предусмотрительно дать тебе соответствующие пояснения, когда мой разум был очищен от эмоций. Аманда встала из кресла, но приблизиться к Сареку не рискнула. Сложила руки на груди. — Хорошо, сейчас ты под влиянием эмоций. И тебе плохо. И это что-то, к чему в теории можно было подготовиться. Да? — Утвердительно. А уж как сокращает количество версий. Но мысль о том, что, во всяком случае, это не болезнь и не последствие какого-то враждебного влияния, принесла громадное облегчение. — Я переживу эмоциональное объяснение, честное слово. Просто позволь мне разобраться. Сарек, что происходит? Как тебе помочь? Что тебе нужно? Хотелось коснуться связи. Пусть там, на другом её конце, больно и плохо — она предпочла бы повторный приступ тишине. После долгой паузы Сарек ответил: — Ты. Мне нужна ты. — Я здесь. И никуда не убегаю. — Ты не понимаешь, о чём говоришь, жена! — рыкнул он, и Аманда привычно ответила: — У меня есть имя. Я с тобой. Что мне нужно сделать? Пазл не складывался. Сарек медленно повернулся. На его лице появилось знакомое выражение — то самое, которое означало, что эмоциональный контроль висит на тонком волоске. — Анатомически люди и вулканцы очень похожи. У нас одинаковый набор внутренних органов, они выполняют схожие функции. Кровь имеет разный состав, но механизм её циркулирования и выполняемые задачи на девяносто семь целых шестнадцать сотых процента идентичны. На уровне психофизиологии и этологии различия значительно более существенные. У людей почти полностью отсутствуют инстинкты. У вулканцев… они есть. Аманда слушала молча, не перебивая. Сарек продолжал, хотя было понятно, что говорить ему непросто. — Мы не обсуждаем это. Никогда. Стараемся даже об этом не думать. Но инстинкт — это то, что невозможно заглушить логикой, и, когда он вступает в действие, мы просто ему поддаёмся, обставляя это ритуалами и придумывая сложные названия. — Как… называется то, что происходит с тобой? — тихо спросила Аманда. — Pon farr. Обычно это время наступает у мужчин раз в семь лет, но бывают сбои. В это время нас тянет обратно, домой, туда, где мы родились. И нас тянет… Аманда медленно подняла брови. Перевела с вулканского два коротких простых слова. Посмотрела Сареку в глаза. Кивнула. Уточнила: — И почему именно ты преподносишь как трагедию вселенского масштаба то, что звучит как мои планы на выходные? Сарек… — опустив руки, она подошла к нему, дрожащему всем телом, и погладила по щеке. — Наша раса знает, что это, — пробормотал он удивительно невнятно, — ты — нет. Моя кровь уже начинает гореть, когда plak'tow меня охватит, я потеряю разум. Инстинкт будет сильнее, чем… я. Тебя это испугает. — Я переживу, — серьёзно сказала Аманда, — нам нужно на Вулкан? — Отрицательно. Меня тянет домой, но к тебе — значительно сильнее. Он скрипнул зубами. Аманда нервно поправила воротник домашней кофты, заметила: — Если что — в ванной есть регенератор. Сарек дёрнулся, быстро мотнул головой. — Я буду связан с твоим разумом. Я не причиню тебе боли. Но мне жаль… Нервно рассмеявшись, Аманда поцеловала его в уголок рта и прошептала: — Надеюсь, вы не откусываете головы партнёрам в финале. — Это было бы… нелогично, — прошептал Сарек. — Нет, точно нет. *** Аманда была уверена, что с этой постели не встанет никогда. Вообще. Ни под каким предлогом. Даже ради огромной прохладной ванны. Даже ради… Её губ коснулся стеклянный край стакана, в рот попало несколько капель воды, и Аманда, не открывая глаз, потянулась наверх, чтобы сделать полноценный глоток. Оказалось, что пить она хотела нестерпимо, и вода в стакане закончилась быстро, даже слишком. Допив, Аманда снова откинулась на подушку. Тело не болело, но ощущалось чужим. Попробовав шевельнуть рукой, Аманда поняла, что весит она тонну, и от затеи отказалась. — Физический вес твоей правой верхней конечности… — раздался рядом хриплый, севший голос Сарека, — остался неизменным. Или я неверно понял метафору? Сарек ощущался рядом. Жаром тела, коконом эмоций, отдалёнными, неразличимыми, но почему-то очень заметными мыслями. Привычной волной поднялась тошнота от слишком близкого ментального контакта. Аманда застонала, тут же её лица коснулись горячие пальцы. В голове стало тихо, темно и пусто, сохранилось только внутреннее осознание своего «я», его цельности и неизменности. «Аманда». Она не была уверена, что слышит голос. Как минимум потому, что у неё не осталось слуха. Также она не прочитала имя, не почувствовала его. Оно просто возникло как неделимое понятие. «Аманда». Это она. Её имя. Её голова. «Ты меня чувствуешь». Это была правда. Она чувствовала рядом, но не в своих границах другую сущность, такую же цельную и самостоятельную, как она. Такое же «я», принадлежащее кому-то другому. Они соприкасались, но не проникали друг в друга. Она это понимала, хотя и не видела, поскольку глаза отсутствовали. Но, вообще-то, она знала, что глаза у неё есть. И уши. Нос. Рот. Кожа, покрывающая тело. До сих пор несуществующее тело она почувствовала во всех деталях, до биения сердца, тока крови по сосудам, работы внутренних органов, импульсов в нервных волокнах. И горячие пальцы на лице она тоже почувствовала. «Зафиксируй это ощущение». Выполнить просьбу или требование было не так-то просто. Как зафиксировать ощущение, кажущееся неизменным? Она уцепилась за ритм сокращений сердечной мышцы. Он отдавался в уши, распространялся по всему телу и оглушал. Она вслушивалась в него, пока он не стал самым важным ритмом в мире, затмив собой всё остальное. Медленно, с опаской Аманда открыла глаза, оглядела собственную спальню, сглотнула. Мир слегка покачивался, но понемногу стабилизировался. Сарек выглядел совершенно нормально, только заметно уставшим и как будто похудевшим — щёки запали, скулы стали острее, тени — резче. Или так казалось в неровном свете? Его разум привычно ощущался где-то рядом, но теперь — куда заметнее. Всё равно как после объятий через одежду прижаться друг к другу обнажёнными, кожа к коже. — За последние двадцать восемь часов, тринадцать минут шестнадцать секунд мы оба потеряли часть веса. — Странно, что не с точностью до граммов, — с трудом выдавила из себя Аманда. — В моём случае потеря в весе составила… Всё же подняв двухтонную руку, Аманда прижала палец к его губам, и Сарек осёкся. — Возможно, если я немедленно что-то не съем, я начну убивать. Сарек поднял бровь, высоко и заметно. — Это метафора. Которая может перестать быть метафорой. К сожалению, воображения на то, чтобы представить саму себя, впивающуюся кому-то зубами в шею, не хватило, но тени образа хватило, чтобы Сарек вздрогнул и поднял бровь ещё выше. Опустил на место. Поднял ещё раз. — Точно, — произнесла Аманда, — люди умеют врать в собственной голове. — Я полагаю, — медленно сказал Сарек, — мне стоит принести тебе поесть. Он вернулся от репликатора с подносом, уставленным мисочками с разнообразной едой. По большей части — овощи, в том числе и вулканские, хлеб. Аманда подумала, что Сарек вряд ли вообще знает коды нормальной, содержащей мясо еды — но, честно говоря, сейчас ей подошло бы что угодно. Первый овощ, который Аманда попробовала, — что-то вроде кусочка тыквы по виду и цвету — оказался сладким и очень сочным, несмотря на термическую обработку. Напоминающая круглый рис крупа, которую пришлось зачерпывать очень глубокой ложкой, хрустела на зубах и показалась безвкусной. Через несколько минут Аманда заметила, что Сарек не ест, вытащила из оранжевый тыквенно-сладкий кусочек и сунула ему в рот. Прожевав, Сарек спросил медленно: — Зачем ты это сделала? Аманда пожала плечами. — Сам ты не ешь… помогаю. Я только что нанесла тебе смертельное оскорбление по вулканским меркам? — Отрицательно. Но, безусловно, это было… странное действие. Еда придавала сил и задора, так что следом Аманда скормила ему кусочек тёмно-зелёного солёно-пряного корнеплода. — Наша раса, — проговорил Сарек, — привыкла жить и развиваться в условиях ограничения ресурсов. И на глубинном уровне во мне прописано стремление отказываться от пищи до тех пор, пока моя женщина не будет сыта. Аманда почувствовала, что краснеет, и пробормотала: — Хорошо, что проблема ограничения ресурсов решена давно. Потому что у меня тоже есть глубинная потребность кормить своего мужчину, и мы бы столкнулись с серьёзными разногласиями. Сарек молча согласился. Когда с едой было покончено, Аманда откинулась на подушки, прикрыла глаза и сказала, зная, что он услышит в её эмоциях добрую насмешку: — Ладно, это не совсем походило на мои планы на выходные. Никогда не думала, что скажу это, но прямо сейчас при мысли о сексе меня кидает в нервную дрожь, — после чего прижалась к Сареку всем телом и мгновенно провалилась в сон.

Два

Из личного дневника наблюдений посла Вулкана на Земле Сарека Звёздная дата: 135109.11 Дата по земному календарю: 2228.10.17, 02:37:04 Сегодня наша делегация завершает последние приготовления к отбытию. Пока нет решения, кто займёт место главы посольства, но Высший Совет Вулкана счёл, что есть места, где мои навыки могут использоваться более эффективно. Я финализировал отчёты 5 часов, 6 минут, 38 секунд назад, и теперь вношу запись, которая с вероятностью 99,65% будет заключительной в данном дневнике. Я считаю свою работу удовлетворительной. Мне удалось добиться целей, которые Высший Совет Вулкана считал приоритетными. Также я наблюдаю заметное сближение Земли и Вулкана и развитие проектов, которые сделают наше сотрудничество более эффективным. В последние 3 недели 5 дней 12 часов 54 секунды я ощущаю печаль Аманды и понимаю, что для неё решение оставить Землю и сопровождать меня в любом другом назначении было эмоционально сложным. Её эмоции влияют на меня, несмотря на увеличенное время медитации и повышенный контроль. В целом, однако, я нахожу это влияние удовлетворительным, а его следствие — более глубокое понимание людей и других эмоциональных рас — крайне полезным. Когда я сообщил об этом Аманде, она спросила: «Значит, жениться на мне действительно было логично?» Я ответил: «Это был самый логичный поступок в моей жизни», — и, безусловно, вопреки её словам, я не использовал в данном высказывании тропы «ирония» и «гипербола».

Три

Потолок над головой был песочно-жёлтым, с узкой полосой естественного света, бьющего из окна. Аманда повернула голову и увидела, что Сарек сидит рядом на стуле, спокойный, с прямой спиной. — Риск составлял шестьдесят три целых двести девяносто шесть тысячных процента, — прошептала Аманда. — Слишком мало шансов, да? — Непредвиденные осложнения повысили его до семидесяти трёх целых пятидесяти восьми десятых процента, кроме того, риск для твоей жизни составил пятьдесят четыре целых восемьсот сорок пять тысячных процента. Касаться связи было страшно. Аманда боялась, что если заглянет в себя, в собственные мысли и чувства, то обнаружит там огромную дыру. Поэтому она протянула руку. Сарек погладил её пальцы и попросил: — Не шевелись. Тебя вывели из транса, но целитель настаивает на сохранении полного покоя в течение следующих шести целых двух десятых часовых циклов. — Я могу двигать руками, не сомневайся, — отозвалась Аманда, крепко сжимая ладонь Сарека, — с ними-то всё в порядке. Со мной всё в порядке… Голос дрогнул, и договорить она не сумела. — Отрицательно. Ты была в опасности. Слёзы брызнули из глаз, хотя Аманда была уверена, что они закончились ещё до операции. Со вздохом Сарек пересел на край кровати, и Аманда смогла прижать его руку к груди, цепляясь за неё с какой-то глупой надеждой, что это поможет. Сарек мог решить любую проблему. Кроме этой. Он ничего не мог поделать с тем, что она потеряла ребёнка. Пока Аманда плакала, он не шевелился и ничего не говорил. Но, когда она понемногу успокоилась и вытерла слёзы, произнёс: — Следующей попытки не будет. — Что? Она не сразу поняла, о чём он, а когда осознала, едва не подскочила на кровати. Только благодаря стремительной реакции Сарек успел её удержать, слегка надавил на плечи, заставляя снова опуститься на изголовье биокровати, и повторил: — Следующей попытки не будет, жена. Нелогично потерять тебя. — Ты не можешь… Она смотрела в родные тёмные глаза и понимала, что — может. И дело не в том, что он — посол Сарек, глава Дома, который вот-вот войдёт в Высший Совет Вулкана. А в том, что они связаны — не только граждански или физически, но и ментально. Он имеет право не позволить ей пройти через то, что может её убить. — Наши виды слишком различны, t'hy'la, — сказал Сарек, и Аманда, зная его очень хорошо, различила лёгкое изменение в интонации, а потом почувствовала нежность и заботу через связь, — это биологический факт. Закрыв глаза, Аманда пробормотала: — Я знаю, — и добавила совсем тихо: — Я бы тоже не позволила, чтобы с тобой что-то случилось. Я люблю тебя. Привычно прозвучало: — Это нелогично, ashayam. *** Аманда проторчала у зеркала полчаса, замазывая чёрные круги под глазами, прежде чем выйти на связь с родителями. И широко, хотя и несколько натужно улыбнулась, развернув головидеонный экран. Она не говорила о том, чем закончилась вторая попытка завести ребёнка, потому что не желала выслушивать слова сочувствия или напоминания о том, что, выходя замуж за мужчину с другой планеты, не стоит рассчитывать на многочисленное здоровое потомство. На той стороне экрана оказался один папа, причём в какой-то лаборатории, в звёзднофлотской голубой форме. — И не сработало бы, — объявил он, махнув рукой вместо приветствия. — Что? — Это всё. Если бы ты была вулканкой, а Сарек человеком, то ещё были бы шансы. Они умеют брать под контроль процессы в организме. И, если бы человеческих генов было не слишком много, вулканская женщина сумела бы в процессе целительного транса встроить его кровоток в собственный, устранив риск отторжения. — Пап… — Что? — он повернулся, впервые глядя на Аманду прямо. — Какого чёрта ты мне сама не сказала? — Откуда ты узнал? — Откуда… Откуда надо. — Роза?! — Не в этот раз, она молчала как рыба, за что я ей уши надеру потом. Зятёк мой тебя сдал. Или, точнее, не соврал в ответ на мой прямой вопрос. Пальцы закололо от раздражения, но Аманда сдержалась. Выдохнула. Посмотрела на папу, концентрируясь на его лице, на том, что волосы у него окончательно поседели за то время, что они не виделись лично. Это важно. А то, что Сарек рассказал про ребёнка, всего лишь логично. Хотя, казалось бы, господин посол мог бы более ловко уходить от неудобных вопросов. — Эй, ну, не шмыгай носом, — произнёс папа мягко, наклоняясь к экрану. — Вот что скажи. У тебя кактус тот жив? Как поживает? Не уловив причину для такой стремительной перемены темы, Аманда всё же ответила: — Детский? Неубиваемая штука. Вымахал больше метра, позеленел, даже цвёл недавно. — О том и речь. Я же тогда не пошутил, мы с энсином Канэко списались с твоими ребятами, потом провели несколько экспериментов в лаборатории. Дети, конечно, сами не поняли, что сотворили, повторить бы не смогли. А нам удалось. Видишь ли… твой кактус — гибрид. Земной вид и вулканский. — Я знаю. Что ты… — Опуская подробности, между земными и вулканскими кактусами разницы не меньше, чем между людьми и вулканцами. Однако он у тебя, сама говоришь, цветёт. Мои три образца тоже скоро на подоконник влезать перестанут. У Аманды задрожали руки. — Я не говорю, что это просто. Но это возможно. Конечно, доминирующей ДНК будет вулканская, это повысит шансы на успех, — папа заложил руки за спину и прошёлся вдоль экрана, пробормотал себе под нос несколько уточнений, которые Аманда не разобрала, снова повернулся и покачал головой: — Никакой естественной беременности тебе не светит, любая попытка поместить в тебя нечто с кровью на основе соединений меди с гарантией закончится трагедией. Но если захочешь испытать прелести токсикоза, — он широко улыбнулся, — обращайся, у меня найдётся парочка отличных рвотных средств. Не выдержав, Аманда рассмеялась, даже не пытаясь вытирать слёзы в углах глаз. — Ну, нечего реветь! — тут же велел папа. — Займись делом. Иди к мужу и сделай так, чтобы он выбил нам с ребятами командировку в Вулканскую Академию Наук и гостиницу с нормальным микроклиматом. И хорошего генетика в сопровождение. Давай, давай, ещё успеешь поплакать.

Четыре

— В моей семье есть имя, подходящее для ребёнка мужского пола, — сообщил Сарек. — Спок. — Поскольку я немного знаю традицию образования вулканских имён, — проговорила Аманда, — я уверена, что это очень логичное сокращение от чего-то очень длинного. — Утвердительно. Spo’k’hat’n’dlawa. — Боже, спасибо за логичные сокращения… Я переведу. Что, конечно, было непросто — учитывая, что выражение явно было древнее и строилось по законам устаревшей грамматики. Соединив разрозненные корни, Аманда перевела на Сарека взгляд и медленно уточнила: — Напоминающий половину сердца и души друг друга? Спустя шесть лет брака я узнаю, что мой муж романтик? Сарек приподнял одну бровь и сообщил, что с трудом понимает суть понятия «романтика», а также, разумеется, не может обладать данным качеством.

Пять

В холодную зимнюю ночь сразу два вулканца рядом — это спасение. Вот только на Вулкане не бывает холодных зимних ночей. А в жаркий вечер в комнате, где установлена комфортная для ребёнка температура в тридцать два градуса по Цельсию, два жарких вулканца, прижимающихся с двух сторон, это мучение. Впрочем, Аманда не променяла бы удушающую жару ни на какую приятную прохладу. Сарек сидел справа от неё, касаясь плечом — неслыханное проявление близости при посторонних, к которым, по загадочным вулканским правилам, относился и сын. Слева, устроив голову у неё на груди, сопел Спок. Хотя, разумеется, если бы Аманда об этом сказала, с двух сторон раздались бы поправки: вулканцы не сопят. Факт оставался фактом. Звуки, которые он издавал, были отчаянно умилительными. Двухчасовой разбор «Алисы в Стране чудес» утомил всех участников. Читать сказку просто так, наслаждаясь яркими образами, конечно, было невозможно — Аманда и не стремилась. Любая книга, с которой она знакомила Спока, подвергалась тщательному анализу с того момента, как он научился говорить. Обладая нечеловеческой памятью, он быстро усваивал текст, повторял его, не вдумываясь, целыми кусками, а потом вдруг зависал, пытаясь найти смысл. А с тех пор, как он начал изучать философию Сурака, вечернее чтение превратилось в кропотливый разбор действий каждого героя через призму холодной логики. Именно поэтому, наверное, Аманда быстро отложила в сторону околореалистичные современные земные детские книги и обратилась к классике. «Винни Пух», «Волшебник из страны Оз», «Муми-тролли» и множество других книг, призванных пробудить не логику, а воображение, раз за разом приводили Спока в состояние среднее между восторгом и возмущением. Герои действовали нелогично. Миры работали нелогично. Во всём этом вовсе не было никакой логики! Но при этом внутри каждого нелогичного мира каждый нелогичный герой действовал на удивление разумно. Аманда опасалась, что Сарек не одобрит такого вопиющего вмешательства в процесс воспитания добропорядочного гражданина Вулкана и наследника Дома. Но нет. Он просто приходил слушать, как она читает сказки вслух. Чаще всего занимал её старое кресло в углу, но иногда, после особенно сложного дня в Совете, как сейчас, садился рядом. Обычно он молчал, только изредка поправлял Спока, если находил в его рассуждениях ошибку. Но ещё ни разу он не засыпал сидя, в детской. Аманда тоже прикрыла глаза, стараясь не думать о том, как ей жарко, а вместо этого сосредотачиваясь на дыхании двух самых дорогих ей существ и на едва различимом, но весомом давлении их разумов.

Шесть

В школу Аманда примчалась, сорвавшись с собственных уроков. Миновала ряд действующих обучающих капсул, отмахиваясь от раздражающего бухтения голосов, и зашла в кабинет старшего учителя. — Живите долго и процветайте, Сивар, — сказала она, поднимая руку в приветствии. Сивар ответил, назвав её в этот раз Амандой, а не демонстрируя способность произнести тот безумный ряд шипяще-свистящих, который обозначал её полное имя. — Посол Сарек также уведомлен о происшествии, Аманда. Разумеется, вы можете забрать Спока домой. Я рекомендую ему увеличить дневную медитацию в полтора раза и разобраться с причиной проявленной агрессии. — Я вам и так расскажу о причинах, — резко ответила Аманда. — Его травят. В школах классического типа это называется так. А травят его на почве ксенофобии, что отвратительно и недопустимо в Федерации. Сивар смерил её тем взглядом, который вулканцы приберегают, чтобы без слов назвать кого-то самым нелогичным и раздражающим существом во Вселенной. — Отрицательно. — Отрицательно — что? Отрицательно, что дети оскорбляют моего сына, а педагоги демонстрируют несвойственную вулканцам тугоухость? Она знала, что переходит допустимые границы. Более того, она делала это нарочно. И чтобы у Сивара не осталось на этот счёт сомнений, уточнила: — Или вы придерживаетесь того же мнения? — Дети не оскорбляют Спока, — ответил Сивар, — они указывают на очевидные факты. — Отлично, — Аманда взяла стул, развернула его удобнее и села, пожалев, что в вулканском женском костюме не закинешь ногу на ногу, — расскажите, пожалуйста, Сивар, какие именно очевидные факты сегодня спровоцировали Спока на драку? Вы садитесь, нечего стоять. Конечно, его задел тот факт, что ему предложили сесть в собственном кабинете. Ещё сильнее — то, что Аманда по статусу более чем имела на это право. И, конечно, вулканцев не задевают такие мелочи. — Я не присутствовал при драке. Однако, насколько мне известно, Споку было сказано, что он обладает человеческим глазами. Аманда приподняла одну бровь. Она училась этому почти год, зато теперь движение выходило безупречным и прекрасно считывалось вулканцами. — Вы хотите сказать, что Спок избил одноклассника, потому что тот сообщил ему, что у него человеческие глаза? — Это высказывание недостоверно. Я не имею возможность устанавливать причинно-следственные связи в данной ситуации, поскольку не обладаю всеми фактами. Однако… — Этот приём не работает. Что ещё ему сказали? — Также Спок был проинформирован о том, что он — единственный гибрид человека и Вулканца, поэтому не имеет логичного места в нашей Вселенной. — Дальше. — Далее, я полагаю, эмоциональный контроль с обеих сторон был нарушен. Ему сообщили, что посол Сарек совершил предательство, когда женился на вас. — Дальше. — В отношении вас была использована характеристика, не соответствующая действительности и означающая, что вы вступаете в половые связи за вознаграждение. Аманда медленно соединила ладони в одиночном хлопке. — Как здорово, что мы это выяснили, Сивар. Всего-то несколько минут, и оказывается, что мальчик не распсиховался на пустом месте, а сорвался, когда его отца назвали предателем, а мать — шлюхой. Я ещё раз посоветую школе нанять компетентного преподавателя по коммуникациям. Кажется, ваши кабины не справляются с тем, чтобы объяснять детям, почему так поступать не стоит, — она встала, не пытаясь скрыть, что её трясёт от гнева. — Где Спок? Глянув на терминал, Сивар сообщил: — Посол Сарек и Спок находятся в четвёртой нише для медитаций. Вас проводить? — Дойду. Живите долго и процветайте, Сивар, — она постаралась вложить в эти слова всю имеющуюся кровожадность. *** К тому моменту, как она добралась к четвёртой нише, ей удалось взять себя в руки. Меньше всего Споку нужна была психующая мать. В нишу, а точнее — в узкий длинный тупик, она вошла спокойным шагом и с улыбкой. Сарек и Спок сидели на камне, такие похожие издалека. Одинаково они обернулись, услышав её шаги, одинаково встали. — Нелогичная мать уже закатила нелогичную истерику, так что нас здесь ничто не держит, — сообщила она. — Спок, для тебя на сегодня уроки окончены. — Я считаю разумным, — произнёс Сарек, — что Спок проведёт время до ужина за медитацией. Быстро прикинув варианты, Аманда скорректировала его решение: — Полностью согласна, всё время между чаем и ужином стоит занять медитацией. Это будет полезно. Сарек приподнял одну бровь, но спорить, конечно, не стал. Аманда протянула Споку руку, и он слегка коснулся её ладони пятью пальцами, считывая одобрение, поддержку и любовь. — Поскольку инцидент исчерпан, — сказал Сарек, — я, полагаю, могу вернуться к исполнению своих обязанностей. Аманда предпочла бы, чтобы они все вместе пошли домой, готовить чай и беседовать. Но увы, не все желания сбываются. — Советую посетить учителя Сивара и узнать о содержании нашего разговора, — сказала она. Раз уж семейная идиллия откладывается, никто не мешает дать выход мелкой мстительности. — Спок… Она поймала взгляд его действительно совершенно человеческих тёмных глаз, дождалась, пока Сарек выйдет из ниши, и сказала тихо: — Спасибо. В этом не было необходимости, но… — Благодарность нелогична, мама. Я потерял контроль. Погладив его по волосам, Аманда согласилась: — Нелогична. Но я её испытываю. Знаешь, я бы поступила так же, если бы кто-то обидел тебя или папу. И прежде чем ты скажешь мне, что я человек и не могу быть образцом… — она улыбнулась, — я поделюсь с тобой секретом. Однажды, когда обидели меня, он поступил так же. Выражение лица Спока не изменилось, но Аманде хватило того, что вспыхнуло в его глазах. *** — Я хочу забрать его, — проговорила Аманда, устраиваясь у Сарека на груди, — к себе дипломатическую школу. У нас сильные классы, отличная программа. — Вулканцы не посещают школы с классическими методами преподавания, и ты это знаешь, жена. Они неэффективны. — Он не вулканец, и ты это знаешь, муж. Кажется, для его одноклассников это проблема. — Забрав его из школы, ты отрежешь для него все возможности однажды занять моё место. Аманда вздохнула, ловя руку Сарека и сплетая их пальцы. Сказала: — Это не единственный вариант будущего. Я предпочту, чтобы у моего сына не было диплома Вулканской Академии Наук, но он был счастлив, а не наоборот. — Счастье — это человеческая категория. — Kril'es, — произнесла Аманда, — в наиболее близком переводе — «гармония». Вот то, что я имею в виду, говоря о счастье. Я хочу для него гармонии с жизнью и собой. А о какой гармонии может идти речь, когда его рвёт на части от попыток решить, вулканец он или человек? Сарек молчал, и Аманда продолжила, сменив позу так, чтобы видеть его лицо: — Я не хочу, чтобы он выбирал. Он чудо, у него прекрасные аналитические способности, но при этом… У него человеческая фантазия. На вулканский манер структурированная, но человеческая. Он не сможет комфортно себя чувствовать в рамках одного только долга, он понимает на абстрактном уровне, что такое счастье, и может стремиться к нему. У него есть непсионная эмпатия. — Спок спросил меня сегодня, — медленно сказал Сарек, — почему я женился на тебе. Я сказал, что это было логично. Шумно выдохнув, Аманда уронила голову ему на плечо. — Ты считаешь, мой ответ был ошибочным? — Преуменьшение века. Попробуй в следующий раз сказать правду. — Что именно ты называешь правдой, жена? Аманда промолчала, и Сарек тихо заметил: — Я не мог сказать сыну, что женился на тебе, потому что люблю тебя. Это было бы непонятно и нелогично. — Мысли об убийстве посещают меня сегодня слишком часто, — пробормотала Аманда устало. — Спок достаточно взрослый, чтобы принимать решения, — сказал Сарек после долгой паузы, — я предложу ему сменить школу. И, если ты считаешь это возможным, я также предложу ему отправиться на Землю. При необходимости я смогу получить соответствующее назначение. — Ты шутишь! — Отрицательно. Аманда улыбнулась и благодарно ткнулась лбом в его обнажённое горячее плечо. — Возможно, мне стоит сообщить, что моя беседа с учителем Сиваром была эффективной. Также, полагаю, тебе стоит знать, что я привёл Сивару аргументы, которые заставили его пересмотреть некоторые из его нелогичных заблуждений. — Ты угрожал ему, — без сомнений перевела Аманда. — И при этом отчитывал Спока за срыв?! — Отрицательно. Я использовал не угрозы, а логичные доводы. И я не отчитывал Спока, поскольку нахожу его действия эмоциональными, но оправданными в контексте сложившейся ситуации.

Семь

Спок вошёл беззвучно, как всегда. Всего один день изменил его. Утром Аманда смотрела на него и видела юношу, едва-едва вышедшего из подросткового возраста. А теперь — молодого мужчину. Пройдя через всю комнату, Спок остановился рядом с Амандой, и она, запрокинув голову, погладила его по щеке, понимая, что, возможно, делает это в последний раз. Покорно приняв ласку, Спок взял её руку и отвёл в сторону, бережно, но твёрдо. Уже не ребёнок. Уже не нуждается в подобном проявлении чувств. — Сегодняшнее решение я принял, руководствуясь не только логикой, мама, — проговорил Спок, опуская голову, полностью копируя в этом Сарека. — Мне кажется, эмоции влияют на меня слишком сильно. — Это всё ещё разумное решение. Твой дедушка был бы очень горд, что ты тоже решил присоединиться к Звёздному Флоту. — Отец не одобрит его. — Возможно, — честно сказала Аманда, которая ещё не успела увидеть Сарека и услышать, что он думает о решении Спока элегантно послать в пешее эротическое путешествие председателей Вулканской Академии Наук. — Но, во-первых, для поступления в Академию Звёздного Флота, кажется, его одобрение не требуется. А во-вторых… — она провела ладонью по его плечу, — это твоя жизнь, а не Сарека, и проживать её тебе. Спок выдохнул, ненадолго закрыл глаза, а открыв, пристально посмотрел на Аманду. — Как ты считаешь, мама, не следует ли мне постичь дисциплину kolinahr и избавиться от эмоций? Аманда почувствовала, как сжимается сердце. Снова погладила сына по плечу, пытаясь ощутить сквозь плотные слои одежды хоть немного тепла. — Ты замечателен таким, какой есть, Спок. Что бы ты ни выбрал и какое бы решение ни принял, я всегда буду любить тебя и гордиться тобой. Всегда. Спок не сказал, что это нелогично, вместо этого осторожно стёр слезу с её щеки. *** Нет, реакцию Сарека нельзя было назвать неодобрением. Скорее уж — лавиноподобной яростью. И Аманда была рада только одному: что она встретилась с ним раньше, чем Спок. Когда эмоции были полностью взяты под контроль, Сарек сказал безразличным тоном: — Мальчишка оскорбил средоточие мудрости Вулкана, проявил недопустимые эмоции и выбрал в итоге путь насилия. — Насилия? — повысила тон Аманда. — Звёздный Флот собирает лучших учёных, и тебе это известно. — Не лучше, чем в Вулканской Академии Наук. Что ж, это его решение. Видеть его я не желаю. Аманда вздрогнула всем телом. За годы брака ни разу Сарек не заставлял её испытывать такую злость. Хотелось не то закричать, не то ударить — наотмашь, резко, заставить ощутить хоть каплю того, что переполняло её саму. Впрочем, он ощущал, конечно. Только это не работало. Не было смысла переходить на крик, метаться, плакать. Поджав губы, Аманда процедила: — Знаешь ли ты, что именно заставило Спока принять окончательное решение в пользу Звёздного Флота? — Утвердительно. Полагаю, мотивами было упрямство, наглость и неуважение к собственной культуре. — Отрицательно. Насколько мне известно, отказ прозвучал после того, как Споку сообщили, что его достижения значительны. Даже впечатляющи, учитывая его серьёзный недостаток. Вот теперь Аманда получила безраздельное внимание мужа. — Тебе известно, что именно подразумевалось под серьёзным недостатком? — Конечно. Человеческая мать. В глазах Сарека на мгновение блеснула вспышка недавней ярости. Губы дрогнули. Ноздри раздулись. — Меня интересует источник твоей информированности, жена. — Есть у меня связи в ВАН, — туманно ответила Аманда. Нахмурив брови, Сарек уточнил: — Сванн передаёт тебе конфиденциальную информацию? — Понятия не имею, о чём ты, — пожала плечами Аманда. — А теперь иди и скажи Споку, что ты гордишься им. Он в ужасе от того, как ты отреагируешь на его поступок. — Гордость и ужас — человеческие понятия, жена. — В отличие от меня, Спок прекрасно владеет вулканским, так что, думаю, вы поймёте друг друга. Когда Сарек вышел, она достала коммуникатор, прочитала сообщение: «Считаю нужным проинформировать Вас о том, что через 13,56 суточных цикла я покину Вулкан и присоединюсь к научной программе Звёздного Флота на Земле». Написала в ответ: «Зайди ко мне перед вылетом. И, Сванн, пожалуйста, присмотри за Споком». «Ваша просьба является излишней». Убрав коммуникатор, Аманда почувствовала себя немного спокойнее.

Восемь

Аманда ненавидела приходить в себя на больничной биокровати. К сожалению, это случалось чаще, чем она бы хотела — особенно с тех пор, как Сарек снова начал выполнять миссии за пределами Вулкана, а его политические противники сообразили, что жена посла — удобное средство давления на него самого. Но в этот раз, кажется, они были на Вулкане. При попытке вспомнить, что случилось, у Аманды болью взорвалась голова. Захотелось, чтобы медсестра немедленно вколола какой-нибудь снотворный гипо, только бы избавиться от ощущения, что мозги перемалываются в кашу. Шприц и правда обжёг шею, но не унёс в сон, а просто притупил боль. Аманда открыла глаза и увидела над собой залитое слезами встревоженное лицо Розы. Тут же сложилась общая картина — разрушающийся Вулкан, дрожащая под ногами земная твердь, жар, пыль в воздухе, Спок, который говорит, что планета гибнет, падение. — Тихо! — тут же воскликнула Роза, хватая Аманду за плечи. — Тихо, твои живы. Не с нами, но живы. Вслед за облегчением накатила тупая душевная боль, которой Аманда предпочла бы раскалывающуюся голову. Её семья жива. А сколько — нет? Сколько погибло? Миллиарды. — Что случилось? — Понятия не имею, — сказала Роза тихо, устраиваясь у края кровати. Её синие как у Мальвины волосы длиной до плеч выглядели грязными и растрёпанными. — Фрэнк перехватил сигнал тревоги с Вулкана, мы решили рвануть туда. Прибыли очень поздно. Планета крошилась на куски изнутри, и всё, что нам осталось, это транспортером подёргать к себе… кого смогли, в основном детей. Я начала искать вас с послом. Поймала целую толпу, включая Спока, но началось перемещение куда-то ещё, скорее всего, на «Энтерпрайз». Ты… Упала. Она упала и разорвала контур транспортации. Роза притянула её к себе, и Аманда разрыдалась ей в плечо. А потом почувствовала, как очень далеко, на самом краю сознания пульсирует разум Сарека. Она не могла дотянуться до него. Но она чувствовала его далеко за гранью восприятия. *** На Земле было прохладно и пасмурно. Аманда упивалась забытым чувством — вдыхать свежий влажный воздух. Час назад закончилась торжественная церемония награждения героев, среди которых был и Спок. Командование Звёздного Флота вручило ему медаль за отвагу. Сарек назвал медаль нелогичной, но это был не тот вопрос, по которому она собиралась интересоваться его мнением. Поговорить с сыном особо не удалось, но Аманде хватило того короткого взгляда, который он бросил на неё. А Споку — мгновенного прикосновения к руке. В любом случае, теперь герои ушли праздновать и скорбеть, а Аманда вывела Сарека на улицу. На Вулкане она не отваживалась этого делать, но здесь свободно переплела их пальцы. Сарек не сопротивлялся. Немного побродив между громадными стеклянными небоскрёбами, они вышли к заливу, на широкую набережную. По неприметной лесенке спустились к воде. Где-то высоко в небе кричали чайки. Сверху гуляли туристы и спешили работники. Не обращая на них внимания, Аманда положила голову Сареку на плечо, а он поднял подбородок вверх. В словах и в мыслях установилась тишина. Пошёл дождь.

Конец