Тоска

      В коридоре царила густая тьма. Факелы вспыхивали один за другим, освещая графу путь до библиотеки. Почти дойдя до двери, Алерик услышал тихое сопение, иногда прерываемое всхлипами.       В нише неподалёку располагалась лавка с высокой спинкой. Свет факела выцепил широкополую шляпу, лежавшую на сидении.       Граф прислушался: обладатель головного убора был совсем рядом. Просто ради проверки Алерик наклонился.       Предположение подтвердилось.       Под лавкой сидел Клод, прижав колени к груди. Тихий плачь прекратился с появлением директора, но вампир ещё пару раз дробно проглотил воздух.       - Клопик, что ты здесь делаешь?       - Я?.. Я плачу... сэр.       - Что случилось? Тебя кто-то обидел?       - Нет...       - Тогда почему ты тут? И почему именно тут?       - Потому что помещаюсь...       Наивный ответ ребёнка едва не заставил графа улыбнуться. Он протянул к мальчику руки, извлёк его из-под лавки и усадил на неё.       Единственным источником света в нише был факел, его тусклый жёлтый свет падал на вампиров сбоку из коридора, блестя в слезинках.       Алерик сел рядом, достал из кармана платок, промакнул им глазки и щёки, затем прижал к носу Клопика, чтобы тот его прочистил.       - Расскажи-ка, что случилось. Ты ушибся? Или поранился?       - Нет, сэр... я просто... вы наверно, не поймёте.       - М?       - Я скучаю по маме. Очень-очень.       - И вправду не пойму. Ты мог сказать мне, я бы ей позвонил.       - Нет, граф, вы не помните! Не помните, как хочется к маме.       Губы мальчика вновь задрожали.       - Я не хочу ей звонить. Я хочу, чтоб она была тут! А я был у неё на ручках! Потому что я скучаю по... по ручкам! Не знаю, как это называется, но всё по-другому, когда она рядом.       Алерик нахмурился. Не потому что был недоволен Клодом. Он силился вспомнить, когда сам чувствовал что-то подобное. Но на ум пришло другое: маленький Оскар, желающий того, чего сам не знал и ни разу не испытывал.       Объятий матери.       Он не спал днями, плакал навзрыд и требовал, требовал от уставших взрослых того, чего они давно не помнили. С ним не было никакого сладу, пока граф не сделал то, что не сделал бы никогда за всё бессмертие.       Этот трюк успокаивал дядю больше, чем племянника, потому что последний выходил из сильнейших истерик и засыпал за минуты.       Граф усадил Клопика на колени. Правый локоть поддерживал голову, а левая рука - колени и бок.       - Мама... она далеко...       - Она всегда с тобой.       Последние слезинки впитались в плащ фон Ужасающего.       Жестокое и свирепое создание ночи качало того, кто им пока не стал, напевая с закрытым ртом мотив старинной колыбельной.       Граф прикрыл глаза.       Казалось, что он снова держит Оскара. Крошечного и неразумного, для которого весь мир составляли склеп с игрушками и дядя.       Последний ещё о многом не подозревал. Ни о том, каким его племянник будет расти, ни о том, как быстро растворятся в вечности моменты, когда мелодия убаюкивает их обоих и что-то сладкое и непозвоительное для монстра наполняет сердце.       Граф скучает по времени, когда Оскар был маленьким. Иногда. И сам в этом никогда не признается.       Директор мерно раскачивался, похлопывая Клопика по боку. Колыбельная лилась тягуче, унося с собой тоску обоих.       Клод тихо засопел, уткнувшись носом в грудь графа.       Алерик взглянул на факел и тот потух, погружая нишу в темноту.