Неожиданный подарок врага

— Уилл, ты не храбрый, ты глупый! Неужели ты считаешь, что Джонс или кто-то из его команды не заметит тебя?! Прошу, наберись же мужества и убеди сделать это моего отца! Это из-за него всё произошло! Такое ощущение, что его ты боишься больше, чем капитана Летучего Голландца, хотя мой папаша обыкновенный пьяница с большим самомнением! – кричала я на друга, и тут же вскрикнула от испуга, когда чья-то ладонь легла на моё плечо и резко развернула к себе. Мимолётный страх от внезапного гостя каюты сменился во мне лютой яростью, когда я узнала отца, что с идентичной злобой смотрел на меня. — Значит вот какого обо мне мнения собственная дочь? — Это из-за тебя мы расхлёбываем кашу с Дейви Джонсом! – бросила не менее звучно, тыча пальцем в родительскую грудь. — И ты сам не отрицаешь того, как любишь этот сраный ром! «Будь у меня сестра или огромный запас рома я бы выбрал второе» - не ты ли это говорил неделями назад?! — А какая польза от сестры, цыпа? Кодекс чести и морали предполагает, что я должен её оберегать, иногда даже отвечать за её ошибки – от неё будут одни проблемы! А вот от этого напитка богов максимум, что будет, это утреннее похмелье. — Ага, а ещё полная отключка мозга, – уперев руки в бока, съязвила я, отворачиваясь от отца. — Но сестра, это не дочь, – спустя несколько секунд добавила успокоившимся голосом, как только выдохнула, позволяя гневу отойти на второй план, и повернулась обратно к мужчине. — Если говорить на языке твоей логики, то дочь имеет гораздо больше проблем. И если ты забыл, кто я, то спешу напомнить, что я твоё дитя… – ощущая вновь растущую ярость, я зажмурила глаза и ущипнула себя за переносицу. — Дитя по пьяни деланное, – тихо проворчала скорее для себя. Всё это время Уилл стоял в тёмном углу каюты, со скрещёнными руками на груди и с ухмылкой на лице наблюдая за нашей семейной перепалкой. Когда я заметила его краем глаза, моя злость на отца увеличилась, стоило только вспомнить причину нахождения здесь. — Ты пойдёшь на борт Голландца, а не Уилл, – отчеканила я, словно давала приказ, который никто не вправе ослушаться. — Буду ли я лишать этого мальца возможности героически себя проявить и предстать перед любимой дамой бравым рыцарем? — Ключ тебе нужен, не нам. Джонс тебя ищет, а не его. — Если вы все всё ещё находитесь со мной, значит и вы в этом ключе заинтересованы. — По большей части я и Элизабет находимся здесь, чтобы скрыться от безумца Беккета, – вставил своё молчавший до этого Тёрнер. — Кстати, он тоже охотится по твою душу, Джек. — Гнать бы вас двоих в шею с моей Жемчужины, – бросил отец, покачивающейся походкой направившись к открытой двери. — А что? Правда глаза колет? И что же ты ничего не сказал про Гектора? Я убеждена, что он отправился бы вслед за нами, если бы у тебя хватило силёнок осуществить сказанное, – съязвила с наглой ухмылкой на губах, наблюдая, как родитель поворачивается ко мне и глядит на меня с долей непонятной игривости и прежней обиды. — А у тебя хватило бы силёнок, цыпа, прямо сейчас сказать мне в лицо о том, что влюблена? – моя дразнящая нахальность сменилась испугом после этих слов, а отец медленно подошёл ко мне чуть ли не вплотную. — Гектор то, Гектор это. Ты слишком часто стала упоминать его. Как бы ты не строила из себя неприступную гордячку с отсутствием сердца в твоей якобы чёрствой груди, ты обманываешь саму себя, говоря о том, что между тобой и этим паршивцем ничего нет. — Даже если я полюбила его, он настоящий мужчина. Он бы сам свёл счёты с Джонсом, а не полагался бы на произвол молодого, с горяча действующего парня! — Когда-то, не так уж и давно, ты пила со мною каждый вечер и нам было так весело вместе, – с грустью в голосе произнёс отец, положив ладонь на мою щёку. — А потом на горизонте снова объявился Гектор, – имя Барбоссы он, как и всегда, особенно выделил пренебрежительной интонацией. — Он отнял у меня мою дочурку и где сейчас моя Инес? – он положил вторую ладонь на мою другую щёку, заставляя прямо смотреть в его глаза, полные некой скорби. — На каких задворках сознания её похоронил этот гад? Я взирала на родителя, не в силах поверить в то, что его слова сейчас действительно заставили меня остыть, ибо отец… был прав. Какая-то неведомая сила окутала мой разум и шептала о том, как моё тело нуждается в отцовских объятьях, и стоило мне сделать малейшее движение руками, дабы осуществить сие, я заметила, как Уилл прошёл сбоку, намереваясь оставить нас. — Стой, Тёрнер! – рявкнула я, чуть отстраняясь от родителя, мягко схватив друга за плечо, останавливая на месте. — Ты не пойдешь на Голандец. — Инес, вроде бы я уже точно обозначил своё… — Пойду я, – резко оборвала приятеля, после чего вышла из каюты, намеренно задев плечом отца.

***

Не знаю, что двигало мною, когда с уст сорвался этот вызов. Но вот прошло уже несколько минут, свои слова обратно я всё ещё не забрала, ровно, как и не вышла из своей каюты. Поочерёдно ко мне стучались и Лиззи, и Уилл, и даже отец, но я никому не хотела открывать, потому что знала, что меня будут отговаривать. Я подписывала себе смертный приговор, если всё ещё стремилась попасть на Голландец, но от чего-то мне стало плевать на то, если меня захватят на проклятом судне. Сие желание самолично заняться кражей ключа являлось не демонстрированием своей бесстрашности, а наглядным пособием для отца, гласящим о том, как по должному относиться к собственному чаду. Да и мне было любопытно узреть его эмоции, если произойдёт плохая концовка моего деяния. Было занятно узнать, есть ли в нём хотя бы что-то, отдалённо напоминающее отеческие чувства. Снова во мне бушевала буря негативных ощущений. Снова я бродила на краю обрыва, где внизу меня ждала депрессия с длинными, коварными лапами, что проворно тянулись к моему беззащитному тельцу. Лишь один неверный шаг – я упаду. Этот неверный шаг может быть и любым высказыванием в мою сторону, и любым косым взглядом, да всем! Я не понимала, от чего считала себя несчастной. Ну разве может простая неопределённость и злость на чьё-то безрассудство так сильно сказаться психологически? Я многое пережила, я всегда была стойкой, я, дьяволы морские, пират! И тут… да что толку опять твердить об этом и жалеть себя? Нужно взять себя в руки, нужно успокоиться, нужно открыть глаза на правду, нужно… — Как часто ты разговариваешь сама с собой, пташка? – голос, появившийся из ниоткуда, заставил меня вздрогнуть, и повернуться к его источнику в лице вечно самодовольного Гектора. — У тебя есть мисс Суонн, мистер Тёрнер, Гиббс, ты могла бы поговорить с любым о своих печалях, но выбираешь одностороннюю беседу со стенкой или полом. Какой занятный выбор… — А ты пришёл, чтобы выдвинуть свою кандидатуру? – с горькой усмешкой съязвила я. — Я пришёл вразумить тебя, глупая девчонка. — При этом вскрыв дверь в мою каюту? Что-то здесь не сходится, Гектор. По обыкновению взламывание дверей является крайней мерой. Ты что-то яро хочешь от меня. И если ты ворвался в мои покои таким бесцеремонным способом, это «что-то» явно срочное. А ещё немаловажно добавить, как часто отличаются наши с тобой требования, и как часто твои идут вразрез с моими, предоставляя для меня худшие исходы. — Пташка, ты бы не пустила меня, если бы я столь же галантно постучал в дверь, как твои товарищи. — Чего ты хочешь от меня? – равнодушно спросила я, отвернувшись и вернув холодность на лицо так быстро, как будто секундами назад не была на взводе. — С этого можно было сразу начать и не тратить времени на обвинения, без которых мы всё равно бы к этому вопросу пришли, только немного быстрее. — Так что ты хочешь поведать мне? – повернув голову через плечо, не глядя на мужчину, переспросила я всё также отстранённо. — Ты не можешь пойти к Джонсу, – коротко ответил тот, делая ко мне несколько шагов, остановившись на расстоянии протянутой руки. — От чего же? Я ничего не значу для тебя. Тебе плевать должно быть. — Даже если для меня ты не значишь ничего, но для команды ты имеешь вес большой. — Что значит это твоё «даже если»? – произнесла я с толикой раздражения, повернувшись обратно к Барбоссе. — Мы не можем рисковать тобою. Ты владеешь такими навыками фехтования, каким не владеет даже Джек. Многие члены экипажа беспрекословно слушают твои команды, не учитывая твою кровную связь с самими капитаном. Уилл, конечно, не плохой малый, даже моя самомнительная сторона видит в нём потенциал, но пока этот талант только раскрывается, он не имеет особой ценности, и парня, в какой-то мере, даже не жалко отправить к Джонсу, – продолжал Гектор, нарочно игнорируя мой вопрос и мой колкий взор. — Что значит «даже если»? – повторила я уже более требовательным тоном. — Теперь я вижу. Ты не хочешь, чтобы я шла туда, не только по той причине, что я, как ты выразился, имею большой вес. Ты преследуешь какие-то личные цели, касаемые меня. — Верно, – ответил тот, притянув к себе, ухватившись за пояс моих брюк, прижав к своей груди максимально крепко, заведя за спину руки, держа их мёртвой хваткой, и требовательно впившись поцелуем в мои губы. Я замерла. Я не отвечала взаимностью, я не пыталась вырваться, я ничего не делала, только ошеломлённо смотрела в его закрытые веки, но как только они распахнулись, а сухие губы с лёгким привкусом морской соли отстранились от моих, я резко освободила свои тонкие запястья от его цепких пальцев и расположила руки на его плечах, притянув обратно к своему лицу и поцеловав так страстно, как не смог поцеловать он мгновением назад. Его властные ладони нежно легли на изгибы моей стройной талии. Обоюдность последовала сразу же. Наши ноги начали танцевать медленный вальс по направлению к койке, на которую упали наши переплетённые в объятьях тела. Поцелуй не прерывался и становился всё более голодным. Сердце заглушило разум. Душа работала с ним заодно. Да. Потом я пожалею. Да, меня ждёт падение с обрыва. Но сейчас я летала в облаках, и да, с небес, с такой бешеной высоты, упасть в ту пропасть больней, однако гораздо приятней ощущать негу от приятного воздуха, под названием «истомное желание», чем нащупывать ногой путь, боясь, что нога так и ступит в пустоту. Губы Гектора переместились на шею, руки его начали медленно, не спеша подниматься вверх по бёдрам, ощупывая поверх мешающей одежды каждый сантиметр и поднимаясь всё выше к тяжело дышащей от возбуждения груди. Проворные, длинные пальцы зверски разорвали ворот рубашки, являя воздуху всё больше обнажённой кожи. Он отстраняется от меня, с нескрываемым в глазах азартом наблюдая мою готовность отдастся. Я не могла позволить ему так долго лишать меня прилюдных ласк и так сильно искушать бездействием, и, обхватив руками его шею, притянув к себе, я ощутила новые прикосновения губ, полных жажды, более раскованные движения мужских пальцев, поглаживающих полуоткрытую зону декольте. Резкий звук варварски разорванной ткани, и серые глаза изучают уязвимую зону. Любая на моём месте залилась бы краской стыда, но не я. Сквозь хитрый прищур я с вожделением посмотрела на Барбоссу, и, соблазнительно прикусив нижнюю губу, поманила к себе указательным пальцем. — Чертовка… – прошептал он мне на ухо, обдавая горячим дыханием. — Хочу тебя… – продолжила дразнить я, целуя его. И это правда. Я безумно сильно хотела его. Я судорожно отрицала сие месяцами. Я столько дней подряд твердила себе, что не люблю его. Но он был мне нужен. Был нужен с той самой ночи, когда он спас меня от пиратской шайки извращенцев. Именно тогда я поняла, что могу быть под должной защитой только рядом с ним. Я давно восторгалась его острым умом. Я давно была им покорена. Он не прерывал поцелуя и нежно, со всей трепетностью поглаживал мой голый живот. Постепенно его руки перебрались на мои бёдра, и ещё через несколько секунд, что показались мне вечностью, он проворно начал стаскивать с меня штаны. Оставшееся на мне нижнее белье было последней преградой. Преградой, от которой Гектор столь же быстро избавился. И вот я лежала под ним обнажённой, и ему было тяжело скрыть наслаждение от предоставленного зрелища. Его глаза хищно изучали каждую частичку моего дрожащего от предвкушения тела, а я больше не могла терпеть, и, медленно сев на колени, я начала сбрасывать одежду и с него. Вдвоём мы достаточно быстро справились с этой задачей, и теперь спёртый воздух шаловливо щекотал нашу голую кожу. Аккуратно толкнув в грудь, Барбосса опрокинул меня на матрас, нависнув сверху, как коршун, оставляя на шее новые следы поцелуев. Его сложенные вместе указательный и средний пальцы медленно проникли в моё влажное лоно, нащупывая чувствительную точку и надавив на неё, заставив меня издать протяжный стон и выгнуться в спине. — Тише! – прервав контакт губ, любящим тоном произнёс он, закрывая мне другой рукой рот. — Тише, моя пташка, тише. Он продолжал доводить меня до кульминации, не отнимая от губ ладонь, дабы мои несдерживаемые стоны были приглушены. Когда я достигла пика удовольствия, я вцепилась длинными ногтями в его плечи, оставляя на загорелой коже борозды, но, кажется, эта боль его только сильнее заводила. Когда пальцы Гектора покинули меня, я ощутила ноющее чувство пустоты внутри. Мне хотелось больше, и я давала это знать своим прерывистым дыханием и горящим от страсти взором. И вот он - тот самый момент истины. Барбосса не спеша сам входит в меня, давая несколько мгновений на то, чтобы привыкнуть, после чего достаточно грубо и резко стал вдалбливать моё податливое тело в жёсткий матрас. Одна его рука всё ещё закрывала мой рот, другая сжала мои запястья, вместе сведённые над моей головой. Гектор сам начал издавать тихие стоны, но они скорее напоминали рычание дикого зверя. И как же они меня возбуждали! Я резко перевернулась так, что оказалась сверху, и теперь играла роль искусной наездницы, двигаясь вверх-вниз то в медленном, то в быстром темпе. Мои неистовые стоны так и нарывались сорваться с уст, как бы я не старалась их сдержать, до крови закусывая губу. Гектор тоже не мог сохранять тишину, и наша с ним песнь о взаимном наслаждении заполнила собой всю каюту, и нам оставалось только молиться о том, что шум волн снаружи перекрывал для остальных нашу звучную страсть.