Муза

Если бы кто-то сказал, мне в лицо, что я проживу два года в мучениях, радости и в конце концов, любви - честно, посмеялся бы в лицо. Вот уж не думал, что встречу на своем пути человека, способный сделать меня счастливым. С самого детства все вокруг доказывали мне, кем я действительно «должен, обязан» стать. Врачом из-за искусно точных рук, крупным бизнесменом из-за логики и хорошего склада ума. Кем угодно, лишь бы больше не соваться в искусство. Ведь музыка - это глупость. Ничего большее, чем хобби. Черт возьми, да никому я ничего не должен. И она научила меня принимать свою музыку. Именно перед ней я смог раскрыть настоящего себя. Она стала моей музой. Пел ей мелодию в заброшенном кабинете музыки. Я видел, как улыбка не сходила с её губ, глядя на то, как трепетно касаюсь клавишами старого школьного пианино. Как музыка плавно летит по всему кабинету, а луна глядит на нас и подпевает нам романтичной тишиной. Пыль вихрем поднималась и в лунном свете отражалась как тысячи белых крохотных снежинок вокруг меня. Как она смеялась, когда во время главных партий, уже отбивая клавиши, хлопья пыли попадали мне в нос, как громко чихал, так и не заканчивая мелодию. А она всё равно хлопала в ладоши и ждала следующий ночи, чтобы я мог сыграть ей ещё раз. Её смех - для меня становится музыкой, которую я хочу слушать вечно. Каждый раз, когда вижу эту улыбку, эти чертовски сказочные глаза, смотрящие на меня, сердце подскакивает в лёгком конвульсии вверх, а внутри становится предательски жарко. На самом деле, я думал, что всё это просто дружба, дальше оно никуда не пойдёт. Сразу же принял для себя такой исход. В нашей компании из всех мальчишек каждый был как-то красивей меня хоть на немного. Я не считал себя лучшим примером для неё. Кому будет нужен глупый парень с не сбывшимися мечтами ребёнка? Ей. Я нужен ей. - ты вовсе не глупый, Юджин. Ты музыкант, способный несколькими нотами мелодии задеть самые сокровенные струны души. А это не каждый умеет, понимаешь? - она повернулась ко мне, ладошкой приложившись к собственной груди. - Ты играешь музыку прямиком отсюда, из сердца. Она хрупкая, счастливая местами, мотивами грустная, но твоя. Живая. Ты живой. Грустно улыбаясь ей в ответ, внутри меня постепенно разгоралась досада. Всё чаще, как я видел ее, как играл музыку, вновь сочинял короткие песенки, исполняя сольно игрой на пианино, внутри меня музыка становилась тише. Надрывистая, тонкая, готовая лопнуть как струна гитары. Я всё больше был уверен, что нам никогда не суждено быть вместе. Хоть мне очень этого хотелось. Потом у меня появился шанс. Гарри рассказал мне, что ей снятся кошмары. Она плачет по ночам, зовёт кого-то. С тех пор как исчезла Джуди, она ночует в своей комнатушке совсем одна. И с какой-то стороны я понимал, как ей было страшно спать в одиночку. Когда рядом должна быть подруга, которая пропала без вести. В ту ночь я не играл ей мелодию в кабинете музыки. Я пел ей прямо там. В комнате. Когда она вскрикнула от кошмара, вся в слезах. Тогда я решил действовать. Тихо отворив дверь кабинета физики, уже превратившись в спальню, я предварительно постучал. Но всё же заметил, как она наспех вытерла подступившие слёзы кулаком, бросив тихое: - войдите...- медленно взглянула на меня, и я не смог сдержать тёплую улыбку. - Юджин?... - кто же ещё? - тихо говорю я, закрывая дверь комнаты. - я всё знаю. - Гарри рассказал? - перешла она к делу, уже отворачиваясь. Я слышал, как она снова начинала плакать. Как можно тише, чтобы никто не узнал. Не увидели её слабости. - сам услышал. Ты же знаешь, слух у меня лучше любого здесь присутствующих. - фыркаю, сам отворачиваюсь и немного щурюсь. Обидно, что она думает, будто я могу только по рассказам прийти. До Гарри я, когда проходил мимо ее комнаты, слышал возню, будто она переворачивается без конца и не может заснуть. И так почти каждую ночь. - зачем ты здесь? - наконец произносит, мня рукава тонкой рубашки. Ей не холодно так спать? - я хочу спеть тебе колыбельную. - щеки предательски алеют. Снова становится труднее дышать. - чтобы больше тебе не снились кошмары. Она удивлена, молчит, отводит взгляд, быстро моргает. Наверняка думает, что это сон. - прямо здесь? - в её голосе слышу изумление. - мне не пригодится пианино конкретно здесь, - уже улыбаясь отвечаю я. Она еле-еле улыбается мне в ответ, полностью улёгшись на свой матрас. Готовая слушать тихую, спокойную музыку, которая поможет уснуть. Мою мелодию слышала только она. Потому что вся эта музыка, вся колыбельная принадлежала только ей. Совсем недавно, ночью, я сочинил подобную песню. Поэтому решил, что она послушает моё творение первая. Через несколько минут, слышу тихое сопение. А затем открываю глаза, всё ещё продолжая петь. Она вытягивает руку ко мне во сне, тянется к чему-то. Я не могу разобрать, что она бормочет. Возможно родителей зовёт, или близких друзей. Совесть не позволит мне оставить её в одиночестве, даже когда я закончу эту партию и уйду. Губы расплываются в улыбке, музыка плавно вылетает из собственного сердца, ноты становятся тише, оркестр души завершается взмахом палочки дирижёра. Я осторожно снимаю толстовку с себя, укрываю её, как одеялом, хоть и коротким. В одной рубахе ложусь на пол. Пусть он прогнивший местами, и уже трещит, зато подушка как раз на двоих. Не решился брать матрас Джуди, не думаю, что она это оценит. Заканчиваю мелодию, тихими и грустными словами последних, финальных строчек: -...я люблю тебя...- закрываю глаза. Аккорд завершён. Однако через секунды три слышу почти рядом, горячим и обжигающим дыханием она шепчет в ответ: - люблю тебя..- почти напевно, как повтор моей колыбельной. Моё лицо стало краснее любых спелых яблок осенью. Тело ошпарило, а потом сверху ещё и облили ледяной водой, как из проруби зимой. Пробила лёгкая волнительная дрожь. Быстро попытался ущипнуть себя, вдруг все же это сон. Однако, нет, не сон. Я осторожно беру её ладонь в свою, совсем легонько сжимаю. Жду реакции. Она сжимает мою ладонь в ответ, тепло улыбаясь сквозь сон. От её улыбки, и я становлюсь счастливым. Тогда я не смог сомкнуть глаз. Слушал её дыхание, тихий шелест листьев за окном. И то, как поднимающееся из-за горизонта солнце подпевает нам в романтичной тишине. Пусть часть меня все равно считала, что она признавалась в любви кому-то другому. Другая часть меня продолжала надеяться, что нам суждено стать дуэтом.