Ксенодерма

Hateclub - Pusher Lorn - Acid Rain

Накал сдерживаемых чувств непередаваем обычными смертными словами. Словно ты стоишь возле огня, держишь руки так близко к пламени, как только это возможно, чтобы не обжечься в тот же самый момент, но ощущаешь жар его настолько выразительно, что начинаешь медленно, но верно плавиться... Но при этом рук не убираешь. Он каждый раз сдерживает себя, ощущая как острые уколы электричества пробегают по телу каждый раз, когда серебристые волосы "случайно" касаются плеча. Каждый раз, как тонкие пальцы с крохотными шрамами крутят кунай, потому что Она задумалась, глядя куда-то в сторону гор. Каждый раз, как юркий розовый язык облизывает губы, заставляя забыть о том, что чернила капают на свиток. Орочимару никогда не жаловался на выдержку, но в последнее время она стала явно подводить. Сейчас был неподходящий случай, не тот момент, потому как кроме его женщины здесь была ещё и война и он, не будучи дураком, прекрасно это понимал. Однако новое тело, да и сам факт длительного пребывания в бездействии накладывали свой отпечаток на эмоциональный фон. Без реализации этих эмоций, Змей всё чаще ловил себя на безудержном желании рвать и метать, разбрасывая ошмётки окровавленной плоти вокруг. И это было подходящим занятием. Тренировки, драки, убийства - всё это гораздо больше подходило к случаю, чем жар плоти. Поэтому этого было всё больше... Больше... И больше... Позволяя себе хотя бы маленькие слабости, Саннин всё чаще тренировался с Хируно. Это не создавало ни капли чёртовой трезвости. Наоборот, каждый раз как он прижимал её тело к земле, нависая сверху (а делал он это непозволительно часто для простой тренировки), Орочимару ощущал между телами такой заряд электричества, что готов был впиться в тонкую шею прямо сейчас. Супруга же, ощущая то же самое, а посему прекрасно понимая его чувства, лишь начинала тяжелее и глубже дышать, глядя в завораживающие янтарные глаза. Казалось, что в этот самый момент время останавливалось и они находились в таком положении вечность, привлекая внимание всех находящихся на милю вокруг и заставляя даже самых стойких ощущать витающий в воздухе запах желания. Казалось, что тренировка не имела ровно никакого значения, значение имел только лишь этот крохотный миг власти над ней и полного безоговорочного внимания. В эти самые моменты, Орочимару думал о том, что однажды его нервы не выдержат и он наплюёт на все любопытствующие взгляды и устроит здесь такое шоу, что даже Джирайя с его похабными книжонками сложит флаг. Но он не устраивал. Делал глубокий шумный вдох, поднимался и протягивал ей руку. Впрочем, Хируно знала, что это отнюдь не значило хладнокровия со стороны супруга - она догадывалась о том, какой выдержки стоит подобный жест, ощущала на себе. Лишь однажды, после особенно длительной тренировки, которой предшествовал длительный накал страстей из коротких намёков и жестов, тонкого издевательства друг над другом, выдержка дала слабину. Зубы впились так глубоко, что можно было подумать, что за неимением возможности немедленно заявить власть на супругу иным образом, Орочимару решил её сожрать. В ответ на это, вместо возгласа, или страха, Она прижалась к телу Змея, выгибаясь и кусая губу, впиваясь в плечо ногтями так сильно, как это было возможно. Это было так развратно и одновременно пугающе, что случайно заставший сцену Учиха Саске только и смог что сглотнуть, пошатнуться и медленно пойти в сторону совершенно противоположную той, в которую собирался. Это было похоже скорее на оргазм, чем на прелюдию, или, тем более, завершение тренировки. Некоторое время спустя после этого, оба не имели возможности на подобное вовсе. Война близилась к своему апогею, к финалу. В конце концов, Орочимару и Хируно вовсе раскидало в разные концы сражения, лишая возможности даже защищать друг друга. Змей ощущал, что с каждым новым днём сражения он превращается в такой клубок эмоций, что готов взорваться в любую минуту, начав без разбора убивать каждого, кто подойдёт ближе двух метров. Так и произошло в конечном счёте, когда выдержка его умерла окончательно. Он плохо помнит себя в этот момент, да и... не слишком сильно хочет это вспоминать. Среди воспоминаний останутся только окровавленные белоснежные руки и ощущение иссушающей пустоты от победы. Осознание, что всё наконец-то закончилось, ударило по голове тяжёлым свинцом, не давая достаточно насладиться происходящим, как следовало бы. Ещё пару дней того, как они зализывали раны, Орочимару приходил в себя, отмечая, впрочем, что он ещё не в самом плохом состоянии духа. В конечном итоге им с Хируно выделили порядочный номер в гостинице с горячей водой (Джирайя подсуетился, вестимо), временное помилование и заслуженный отдых. Наконец-то... Впервые за такое мучительно долгое время они были вдвоём и могли смотреть в глаза друг другу так долго, как то могло выдержать тело. Лишь на вторую ночь пребывания в гостинице, они вконец вернулись к нормальному внешнему состоянию. Сейчас Змей даже готов был простить супруге то, что она была без маски, скрывающей белоснежную кожу и лиловые стрелки возле глаз. Он всегда будет помнить о том, как медленно подошёл к ней, касаясь плеча самыми кончиками пальцев. Провёл ими ниже по руке, почти царапая ногтями и приник к бьющейся на шее вене. Тепло и аромат её тела наводили на разум пелену, заставляя невольно чередовать нежные и невесомые касания с резкими и собственническими. И то как она, откинув голову назад, положила её на плечо Саннина, смотря в глаза так, словно была воплощением животной страсти на этой планете, трезвому разуму отнюдь не способствовало. Тонкие женские пальцы скользят по его груди, берут за руку, разворачивая к кровати и тут же отпускают. По-змеиному гибкое тело скользит рядом, манит к себе, улыбаясь так коварно, как даже вообразить нельзя. О нет, искусителем сегодня был не он. Искусителем была та, чьи движения заставляли самого хладнокровного из Тройки сглатывать и ослаблять завязки на одежде дрожащими пальцами, потому что... Дышать в этой гостинице слишком уж трудно. И снова зубы впиваются в шею, а ногти в спину, снова тела свиваются в единое целое, словно не было этой разлуки, а Кабуто всё ещё подслушивает под дверью, как раньше. Орочимару знал, что он имеет все шансы однажды по-настоящему сойти с ума, однако даже не предполагал, что из-за женщины. Жар, охватывающий тело, и сбитое дыхание, желание быть настолько тесно, чтобы ощущать каждую клетку этого тела. Он хотел обладать ей без остатка. Он упивался, не в силах насытиться и желая всё больше и больше. Искусительница...