Сказание о златокрылой птице

      То ли то озерцо с подношениями адептам и впрямь обладало исцеляющей магией, то ли Алатус сам в это поверил, но с того дня к его телу стали возвращаться силы.       Урок Гуй Чжун был суровым, однако Алатусу стало легче, словно на горле ослабла петля поводка. Он знал, что Гуй Чжун распутывала паучий клубок, пока он лежал в горячке после ледяной пещеры, но убрала не все нити. Возможно, именно поэтому его так накрыло тогда, когда Богиня Пыли дернула за эту самую ниточку. Паучиха все еще была где-то там, она была жива и ее ненависть ощущалась струйкой раскаленного яда, растекающегося по венам. Эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытывал в паучьих когтях, она не парализовала, как раньше, а придавала злость.       В течение нескольких дней на рассвете юноша выбирался к озеру и, дрожа от ночной свежести, медитировал до тех пор, пока на стеблях трав не высыхала роса. Могли ли его подспудный страх и чувство вины влиять на восстановление энергетической системы и возвращение чувствительности к нервным окончаниям? Осознание, что он не смердит порчей и источник не отвергает его, словно придало ему сил. От палочек и риса Алатус перешел к бегу по высоким ступеням храмового комплекса. Это человеческое тело было настолько слабым, что иногда Алатусу казалось, что во время очередного подъема по крутой лестнице он упадет замертво. Дыхание с хрипом вырывалось из пересохшего рта, разрывая впалую мальчишескую грудь, пот заливал глаза, и в этом теле словно не было мышечного каркаса и костяка, способного удерживать три пары крыльев.       Видимо, он выглядел настолько плохо, что во время своей утренней ковыляющей пробежки Алатус невольно привлек внимание одной из соратниц Моракса. Обычно божественные звери не заходили в эту часть комплекса, но явно не этим утром.       — Тебе плохо? — прозвенел над ним нежный женский голосок. Незнакомый. Он уже достаточно научился различать ауры обитателей Ассамблеи.       С трудом приподняв голову, сквозь мокрые от пота сосульки волос он посмотрел на стоявшую над ним юную девушку с кудрявыми серебряными волосами. В бело-лазурном одеянии, похожем на короткое платье с разрезами по бокам, она походила на облачко, случайно спустившееся сюда.       — Нормально, — с силой проведя уже мокрым истрепавшимся рукавом по лицу, Алатус с трудом распрямил спину, упираясь в согнутые колени. Ноги мелко дрожали, а сердце билось о ребра, словно птица об прутья клетки.       — Ты ведь… гость госпожи Гуй Чжун? — девушка оглядела его встревоженным взглядом темных, словно черешни глаз, и Алатус только сейчас заметил изящные загнутые рожки в ее пушистых кудряшках.       Гость? Алатус и сам затруднялся ответить на вопрос, кто он здесь. Пока что он ощущал себя лишь бесполезным нахлебником.       — Что, малышка, решила приударить за нашим новеньким?       Девушка что-то пискнула, прижав к груди руки, и отпрянула от Алатуса, словно от чумного. Но тут же сердито вспыхнула.       — Не смешно, командир Летучий Змей, — посмотрев на Босациуса, пристроившегося на каменном парапете ступеней верхнего пролета, строго сказала она. — Гостю госпожи Гуй Чжун стало нехорошо, и я лишь хотела помочь ему дойти до его покоев!       — Не серчай, Гань Юй. А ты прекращай морозиться, — Босациус грациозно соскользнул со своего насеста и подтянул за широкий кожаный ремень штаны. Алатус искренне недоумевал, как такая груда мышц с двумя парами рук способна двигаться с такой легкостью и текучестью.       — Я и не морожусь, я просто… — а что он, собственно, делал? На бег это не походило при самом большом желании. — Тренировался.       — Прошу прощения, что помешала твоей тренировке, — вежливо поклонилась девушка. Рядом закашлялся, маскируя смешок, Босациус.       — Да ничего… — пробормотал Алатус, облизнув пересохшие губы. Воды хотелось невыносимо, но где ж ее на вершине комплекса взять.       — Прелесть, а не девчушка. Не то что эти старые перечники с Заоблачного Предела, — дождавшись, пока стихнет мелодичный перезвон колокольчика на шее Гайнь Юй, заметил Босациус.       — А кто она? У нее же… рога?       — Только при ней этого не говори, у цилиней рога — очень личное, — Летучий Змей дурашливо подмигнул Алатусу, который продолжал обтирать лицо мокрым истрепавшимся рукавом, только размазывая пыль и пот. Старший якша с сочувствием скользнул взглядом по угловатой фигуре Алатуса, казавшегося рядом с ним чахлым недоростком, и только хмыкнул.       — Гляжу, все еще не приспособился к этому облику. Небось все время в птичьем теле проводил?       — Не привыкну никак. Слабое тело. Мышцы по-другому работают, центр тяжести другой, — кое-как убрав мешающиеся длинные пряди за уши, Алатус зябко повел плечами. Здесь наверху, несмотря на припекающее солнце, было довольно свежо. — А еще это тело потеет.       — У этой компактной формы есть и куда более приятные преимущества, — Босациус выразительно посмотрел на Алатуса и как-то хитро подмигнул.       Тот вернул ему искренне непонимающий взгляд, и Летучий Змей страдальчески возвел взгляд к безоблачному небу.       — В этом обличье не надо скакать перед девушками, растопырив хвост. Ну или что вы обычно делаете? А тут никаких перьев, чешуи, хвостов, все просто и приятно, — продолжал Босациус. Но когда Алатус только недоуменно покачал головой, шлепнул себя ладонью по лбу и прочесал непослушную лиловую шевелюру.       — Птенец ты еще. Не оперился, — похлопав его по плечу, Летучий Змей подтолкнул Алатуса вниз по ступеням. — Своим нарезанием кругов вверх-вниз ты ничего не добьешься. Пошли на нормальную тренировку. Пришло время испытать тебя.       Испытать? — Алатус едва не споткнулся и почувствовал себя неуютно. Даже повел головой по сторонам, выискивая пути к отступлению, но узловатые перебинтованные пальцы держали его за плечо крепче силка.       На полигоне в этот ранний час было тихо. Тренировки еще не начались, но здесь уже были Меногиас, с длинным свитком проверяющий целую груду заколоченных ящиков и тюков, и помогающая ему Бонанас, которая методично вскрывала каждый своими заостренными когтями вместо кинжала.       — Османтусовое вино есть? — подойдя к Меногиасу, Босациус бесцеремонно заглянул ему через плечо и потянул на себя свиток со списком.       — Так я тебе и сказал. Чтобы ты выпотрошил ящик? Кыш! — Меногиас треснул товарища по пальцам запечатанным свитком и только сейчас заметил Алатуса, неуверенно остановившегося в нескольких шагах от них.       — Вот Бонанас добрая и скажет, правда? — Босациус обернулся к девушке. Та застенчиво улыбнулась.       — Нет. Ты же не даешь спуска на тренировках. В зной, — накрутив на массивный коготь лазурный локон, отозвалась она.       — Вот ведь, — вздохнул Босациус, повернувшись к Алатусу. — К слову, о тренировках.       Подойдя к стойке с тренировочными шестами, Босациус ловко поддел нижний носком мягкого сапога и подкинул его в воздух, поймав левой рукой, после чего перекинул Алатусу.       Тот подхватил его и неуверенно попробовал вес шеста. Видимо, у него все на лице было написано, потому что Босациус озадаченно нахмурился и скрестил на груди руки.       — Если тебе привычней меч, возьми то оружие, к которому привык.       Алатус перехватил шест посередине и осторожно прокрутил в руках, пытаясь вспомнить основы.       — Нас обучали. Но я забросил тренировки, полностью положившись на крылья и когти, — негромко ответил он.       — Но как же ты тогда… — Босациус, кажется, на мгновение растерялся, но Алатус сам закончил:       — Убил стольких? Для этого мастерство не нужно, — поджав губы, он отвел взгляд. — Просто выжидаешь подходящий момент и наносишь быстрый удар со спины. В прямом бою я бы не выстоял.       — Все еще хочешь обучать его? — не поднимая глаз от свитка, поинтересовался Меногиас.       — Почему нет? Когда я пошел за Мораксом, я тоже не умел ничего, — спокойно ответил Босациус. — У нас было дикое племя, мы убивали голыми руками и не чурались своих клыков. Моракс обучил меня искусству боя и дал Усмиритель Бед.       — Усмиритель Бед? — Алатус непонимающе взглянул на Летучего Змея, но за него ответил Меногиас:       — Увидишь. Если будешь достоин этого.       Подойдя к стойке с оружием, Босациус подцепил такой же тренировочный шест и повернулся к Алатусу.       — Базовая стойка. Не, парень, ты его сжимаешь как дубину, — встав напротив него, Летучий Змей принялся небрежно перекидывать шест из одной руки в другую, постепенно увеличивая расстояние. При обманчивой простоте задача оказалась неожиданно не из легких. Руки уже достаточно слушались для подобного упражнения, но для этого нужно было следить за шестом глазами. А Босациус явно не собирался давать ему спуска и, перехватив шест, неожиданно щелкнул Алатуса по макушке, который тут же выронил свой.       — Чего вылупился? Отбивай давай. Противники ж не будут стоять и пырить на тебя, — хмыкнул Босациус, закинув шест за плечо.       Летучий Змей не давал ему продыха, постоянно меняя условия тренировки и добавляя новые элементы. Тренировки на равновесие, реакцию и устойчивость с виду были предельно простыми, но для Алатуса, недавно заново учившегося держать в руках палочки для еды, это было действительно непростым. Особенно упражнение, требовавшее удерживать шест вертикально на ладони. Рука ходила ходуном, шест постоянно падал, больно ударяя то по голове, то по плечам. Глядя на это безобразие, Босациус только хмыкал и качал головой.       — И с одним-то управиться не можешь, воробушек. А надо вот так, — он сгреб со стойки еще три шеста — в каждую из четырех рук.       — Не называй меня так… — пробурчал Алатус, тяжело дыша и отдуваясь. По лицу градом катился пот, мокрые волосы облепили лоб и щеки. Дыхание рвалось из груди, словно пойманная в силки птица, спина противно ныла.       — Ну что за позер… — вздохнул Меногиас, свернув пергамент. — Нашел перед кем красоваться.       — А пусть знает, на кого равняться! — балансируя с шестами на всех четырех ладонях, крикнул Босациус.       Меногиас только мимоходом ткнул его свитком в голый живот, и под звонкий смех Бонанас и грохот, с которыми посыпались на каменную плитку деревянные шесты, подошел к рассортированным на несколько штабелей ящикам.       — Чтоб тебя! — шикнул Босациус и резко повернулся к Алатусу. Взгляд его изменился, и Алатус невольно отпрянул от него. — Нападай. Как умеешь.       Перехватив шест, юноша наотмашь ударил Летучего Змея, словно мечом. От удара, с которым столкнулись шесты, по площадке эхом разнесся сухой деревянный треск. Босациус отбил одной рукой, словно не прилагая никаких усилий, а Алатус уже кубарем отлетел на несколько шагов и ударился спиной в оружейную стойку. Стиснув зубы, юноша перекатился набок и взметнулся на ноги.       — Как бы тебя ни сбивали с ног, всегда поднимайся, — прокрутив шест, бросил Босациус и ухмыльнулся довольно. — Поднимешься тысячу раз, а потом сможешь взлететь.       Пока что, правда, Алатус летал кубарем только по площадке, собирая собой пыль и набивая синяки. Меногиас и Бонанас наблюдали за этим избиением с плохо скрываемым недоумением. Толку от подобной тренировки было мало хотя бы потому, что Алатус не выдерживал даже легких тычек Босациуса, но уже неуклюже пытался повторять грациозные движения Летучего Змея. Ладони саднили, плечи и руки горели от боли, но Алатус и не думал отступать. Он хотя бы начал чувствовать собственное тело, которое без мощи, что вливала в него Сиире, казалось ему недостаточно сильным и гибким. Но это было его тело. Когда-то ведь он мог сражаться и без помощи чужой демонической силы, а значит, научится вновь. Без крыльев и когтей.       В очередной раз отлетев к лестнице, Алатус не устоял на ногах и почувствовал, что ударился спиной обо что-то более мягкое, нежели ребро нижней ступени. И он не сразу осознал, что Меногиас, все это время заполнявший какую-то книжицу в твердом переплете, возле груды ящиков как-то поспешно поднялся, а Босациус прекратил свой натиск и выпрямился, опустив зажатый в руке шест.       До уха донесся мягкий шелест ткани, и Алатус задрал голову, глядя снизу вверх на Моракса, к чьим ногам он так удачно приземлился. Демонобог был… Все таким же пугающим, как и в первую их встречу. Его змеиные глаза с узкой прорезью зрачка были без тени тепла. Равнодушными. Алатус невольно вспомнил слова Гуй Чжун о невыгодных контрактах и нервно сглотнул, не в силах разорвать зрительный контакт.       Но Моракс моргнул первым. Его негромкий вибрирующий голос будто эхом отозвался в голове, и только тогда Алатус отмер.       — Поднимайся, Птенец.       Юноша заторопился встать и отойти в сторону, отряхивая одежду от пыли. Из головы разом выдуло все мысли. Как поздороваться? Как обращаться к нему, своему спасителю? Но, кажется, великого дракона, эти вопросы занимали не больше, чем упавшая на плечо пылинка. Он проводил Сяо задумчивым взглядом и двинулся к Меногиасу, который грациозно вытянулся, выйдя вперед, и кашлянул, разворачивая свой свиток.       — Это надолго, — шепнула Бонанас, протянув Алатусу увесистую флягу, украшенную орнаментом ракушек. Благодарно кивнув якше, он сделал пару глотков. Рядом взгромоздился на один из ящиков Босациус.       Во время доклада Меногиаса Моракс кивал, слушая его, кажется, без особого интереса, лишь один раз перебил, остановив якшу жестом:       — Пятую часть припасов отправь на южный перевал. И не забудь об оружии.       — Серьезно? — вскинул рассеченную бровь Босациус. — Наши силы и так растянуты.       — Мы почти закончили установку баллист, — спокойно ответил Моракс, пожав плечами, и его взгляд несколько смягчился. — Нет никакой причины не доверять расчетам Гуй Чжун. Но в целом я здесь не за этим. Алатус.       Тот невольно замер, чувствуя, как заколотилось сердце. Он был весь в пыли, с десятком наливающихся на самых видных местах синяков и все еще тощий, как те оборванцы, что порой останавливались на пороге храма, прося милостыни и защиты. Алатус сглотнул ком в горле, но все-таки отозвался:       — Господин?       — Ты уже встал на крыло?       Алатус зло закусил губу и помотал головой. Моракс кивнул ему, спокойный, как и прежде, но в его следующих словах тенью сквозило разочарование:       — Тогда приведи себя в порядок и поднимись наверх, к святилищу.       За спиной возмущенно схватил воздух ртом Меногиас.       — Но Повелитель…       — Да, Мену… — Властелин Камня обернулся к нему. — Будь добр, подбери птенцу достойное адептов одеяние.       — Чт… Да, Повелитель… — казалось, поставь рядом с длинноволосым якшей крынку с молоком — вмиг скисло бы.       Дождавшись, пока стихнут размеренные шаги демонобога, Меногиас раздосадовано цыкнул и прошел в глубь рядов рассортированных ящиков.       — Достойное адептов одеяние , — потарабанив себя забинтованными пальцами по колючему подбородку, Босациус ехидно осклабился. — Для тренировки Моракс не велел бы тебе прихорашиваться.       — Тренировки? — Алатус удивленно взглянул на него.       — Тренировки с самим Господином нужно еще заслужить, — сухо заметил Меногиас, роясь в одном из ящиков. — Скорее всего будет чай адептам разливать. Ни на что большее он все равно не годится…       — Прекрати, — Бонанас развернула Алатуса к себе лицом и стала прочесывать коготками его спутанные пыльные космы. Но, похоже, результат ее не удовлетворил, потому что она недовольно поджала нижнюю пухлую губу и, отступив на пару шагов, подняла руки у него перед лицом.       — Закрой глаза.       Он и слова сказать не успел, а ему в лицо ударил под напором поток холодной воды, окатив его с ног до головы. А Бонанас уже вновь принялась прочесывать его длинные мокрые волосы, разделяя их на пряди и убирая в косу.       — Бонанас чумазых не любит, — сочувственно заметил Босациус, наблюдая за Алатусом, с которого натекла уже лужа воды.       — Не люблю, — подтвердила девушка, заправив Алатусу за уши слишком короткие для косы двуцветные пряди. — И ценю опрятность. Особенно у командиров.       — И она права, — донелось ворчливое из-за штабелей ящиков. Мрачнее грозовой тучи Меногиас вышел в проход и шлепнул перед Алатусом перевязанный шнурками сверток, обернутый пергаментом.       — Ну надо же. Циановое, — присвистнул Летучий Змей, все так же восседающий на своем насесте. — А я уж думал, ты Воробушку какое-нибудь рубище выдашь.       — Повелитель же сказал «достойное адептов одеяние». В каком виде мальчишка будет им прислуживать.       — Завидуешь, Меногиас? — отвернувшись от них, Алатус принялся переодеваться.       Возмущенный кашель Мену потонул во взрыве громогласного хохота Босациуса, который буквально согнулся пополам. Новое ханьфу было плотнее, приятней на ощупь и уже не походило на нательное одеяние, которое он носил во время лечения. Разве что было великовато. Несмотря на пренебрежительное отношение к нему Меногиаса, тот все же подобрал ему добротную одежду, в которой можно было свободно двигаться. Обвязавшись крест-накрест поясной лентой, Алатус подобрал рукава, чтобы не мешались, и сделал несколько широких выпадов ногой.       Он уже было повернулся к лестнице, когда Меногиас негромко произнес:       — Нет, тебе я не завидую. Для начала стань кем-то, а не просто питомцем Госпожи.       Алатус сжал губы, но ничего не ответил. Возможно, обиженный решением Моракса Меногиас и хотел его как-то уколоть, но пока он действительно ощущал себя обузой, еще не вставшей на крыло, и был готов на все, чтобы выполнить свое условие контракта с Мораксом. Даже если придется, как говорил Меногиас, чай разносить просветленным адептам.