Сгоревшая любовь

Феанаро и Нерданель лежали на постели, оба взмокшие, но счастливые. - Ты неутомим, Феанаро, - с искренним восхищением проговорила принцесса. - А ты этим недовольна? – с томной усмешкой спросил принц, нежно глядя на жену. Вместо ответа Нерданель пододвинулась поближе к нему и крепко поцеловала его, взяв руками лицо по бокам. - Ты не хочешь подкрепиться? Слуги оставили нам завтрак прямо в спальне еще с вечера, - улыбнулся принц. – Лично я страшно голоден. Вскочив с брачного ложа и накинув на себя белый халат, он присел за небольшой круглый стол, сервированный для двоих и расположенный в углу спальни. Нерданель последовала примеру мужа, надела изящную полупрозрачную тунику и присела за стол. - Пока ты в этой тунике, я не смогу завтракать, - пошутил принц. Нерданель была бы рада надеть что-то менее откровенное, но служанки, к сожалению, помимо верхнего одеяния и белья оставили ей только эту тунику. - Почему ты молчишь, любимая? – с удовольствием поедая омлет, спросил принц. – Почему ты ничего не ешь? Неужели твое положение так рано проявляется на самочувствиии? На самом деле, принцесса вспомнила слова отца о всесожигающем огне, идущем из недр фэа ее мужа. Сейчас Феанаро был ласков и обходителен, но несколько небольших наблюдений, сделанных за время отношений с принцем, так некстати вспомнились… И потом, он еще так молод по меркам эльдар! Молодость порой скрывает или смягчает то, что расцветает в зрелом возрасте. Однако Нерданель подумала, что подобная беседа совсем не подходит для утра после первой брачной ночи и заговорила совершенно о другом: - Я переживаю о нашем будущем малыше, - сказала в итоге принцесса. Феанаро понял, что Нерданель изначально хотела сказать совсем иное, но допытываться не стал. - Напрасно, милая. При дворе лучшие акушерки, и я, и мой отец сделаем все возможное, чтобы наш первенец был счастлив, - с некоторым равнодушием, не ускользнувшим от внимания Нерданель, ответил принц. - Ты так говоришь, слово ты уже имеешь детей, - стараясь улыбаться и перевести разговор в шутку, сказала Нерданель, хотя внутри нее зародились неприятные сомнения. Откуда у принца такой опыт в делах плотской любви? Это поразило принцессу еще ночью, но тогда, сраженная его ласками, она была неспособна не то что спрашивать что-то – просто говорить. Вдруг лицо Феанаро, до того безмятежное и спокойное, резко потемнело, как грозовая туча, и Нерданель поняла, что ее худшие подозрения подтверждаются. Феанаро неспособен лгать ни по какому поводу, это она уже поняла; неспособен он и разыгрывать нелепые спектакли. Но принц молчал, и каждая секунда его молчания, словно иголка, впивалась в сердце Нерданель. Принц встал из-за стола, сцепил руки за спиной и подошел к окну, в котором серебрился свет Тельпериона. - А что если имею? Или имел? – вдруг с вызовом сказал принц, развернувшись так резко, что его длинные черные волосы описали в воздухе полный круг. – Твоя еще пять минут назад бесконечная любовь ко мне рассыплется в пыль? - Я не говорила ничего подобного, Феанаро, - взяв в себя руки, очень аккуратно ответила принцесса. – Я лишь вижу, что ты что-то утаиваешь от меня, что-то весьма значительное. Но мы муж и жена, соединенные любовью в одно целое, и, мне думается, мы не должны иметь тайн друг от друга. Феанаро ожидал, что жена, утверждаясь в худших подозрениях, закатит истерику, начнет реветь белугой, в слезах кидаться на него, требуя немедленного рассказа во всех подробностях. Но стоическое спокойствие Нерданель, за которым, как он успел заметить по подрагивающим рукам, стоит страх подтверждения худших подозрений и робкая надежда на их опровержение, в очередной раз приятно поразило его и дало надежду на то, что она и тут поймет его. - Прежде поклянись, Нерданель, что, что бы ты сейчас не услышала, ты не отступишься от брачной клятвы, - сам не зная зачем молвил принц, хотя был и так уверен, что жена примет его исповедь в любом случае и не отречется от него. - Если тебе нужна такая клятва, я готова дать ее, - ледяным от волнения голосом проговорила принцесса. Феанаро видел, с каким трудом ей дается ее спокойствие, и все более изумлялся ее выдержке – качеству, которого ему, Феанаро, катастрофически не хватало. - В таком случае я должен рассказать тебе об одном из самых позорных эпизодов моей еще пока совсем недлинной жизни, - вернувшись к окну и тяжело вздохнув, начал принц. - Ты наверняка знаешь, что редкий эльф женится непорочным. Так или иначе почти у каждого мужчины до брака была связь с женщиной, нередко - не с одной. О подобных вещах не принято рассказывать законным женам, которые тоже далеко не всегда бывают образцом целомудрия, но в тебе, моя любимая Нерданель, столько невинности, чистоты и света, что я просто не могу утаивать от тебя свои грехи. Ты как светильник, безжалостно выжигающий ложь, бесчестье и распутство, - горько улыбнувшись, Феанаро обернулся и посмотрел на жену. Лицо ее, еще так недавно выражавшее полнейшее счастье, стало бледным, а карие глаза в упор смотрели на него, готовясь услышать тяжелую правду. - Так вот, когда мне было чуть меньше сорока лет, мне очень понравилась одна эльфийка из свиты Индис. Она была, как и все ваниа, золотоволоса, прекрасна лицом и умилительно глупа. Я не помню, чем мне приглянулась именно Линдиэль, но с первой же встречи на одной из церемоний я стал искать встречи с ней. Должен сразу сказать, что для меня она была как красивая кукла; я не видел в ней личности, которую могу и хочу любить и уж тем более не видел в ней будущую жену и мать моих детей. Но юность сыграла со мною злую шутку. Видимо, я так пристально смотрел на нее, так прямо пытался найти ее, не пытаясь никак скрыть свое первое чувство к женщине, что она это заметила. И однажды, когда я возвращался в свои покои, я обнаружил ее, совершенно нагую, на своей кровати. А ведь к тому моменту между нами не было сказано ни единого слова, тогда я даже не знал, как ее зовут! Увидев впервые в жизни полностью обнаженную женщину, да еще и на своей постели, я совершенно не знал, что мне делать. Да, эта эльфийка приглянулась мне, но не до такой степени, чтобы делить с нею ложе, мне об этом и мысли не приходило! Зато Линдиэль, похоже, прекрасно знала, чего хотела, и была, как это часто бывает с дамами при дворе, весьма опытной в делах любовных. Она встала с кровати, медленно, давая мне возможность рассмотреть все ее прелести, подошла ко мне, и начала осторожно раздевать меня. Пока развязывались многочисленные шнурки и расстегивались крючки, державшие камзол и штаны, я хотел попросить ее остановиться, хотя и чувствовал, что с каждым мигом это становится все менее возможно… Тут Феанаро услышал, что Нерданель плачет. Не рыдает в истерике, а тихо и горестно плачет. Принц понял, что переборщил с подробностями, и в один миг оказался перед женой. Феанаро встал на колени перед сидевшей на стуле женой и, взяв обе ее руки, бледные и ледяные, принялся покрывать ее лицо мелкими и нежными поцелуями: - Прости, прости, прости, родная, что подверг тебя этой пытке… Я думаю, ты поняла суть, давай закончим этот неприятный разговор, моя любовь? Мы можем пойти погулять в сад, поговорить еще о нашем малыше, - понимая, насколько жалко звучат его слова, бормотал Феанаро, пытаясь успокоить Нерданель. Вдруг принцесса перестала плакать, резко отстранила от себя мужа и вырвала свои руки из его рук. Ее карие глаза горели обидой и болью, а также обреченной решимостью. Феанаро не помнил, когда он в зрелом возрасте последний раз серьезно боялся чего-то, но этот взгляд жены не на шутку его напугал. - Нет, раз уж начал, договори до конца. Только, сделай одолжение, без интимных подробностей. Феанаро впервые в своей жизни почувствовал, что должен следовать чужой воле и, более того, отступить от нее или взбунтоваться он не имеет никакого права. Все также стоя на коленях перед стулом, за которым сидела принцесса, он продолжил: - Тогда все и случилось. Как выяснилось потом, та эльфийка метила на твое место. Она думала, что, если забеременеет от меня, то меня непременно на ней женят, и она станет принцессой нолдор. Как я уже говорил, я не любил ее и, более того, испытывал глубокое отвращение от того, что было между нами, с самого того момента, как проснулся и увидел ее на своей постели. Но она действительно забеременела; она явно знала тонкости деторождения у эльдар гораздо лучше моего! Когда она сказала, что ждет от меня ребенка, я был изумлен. Чужая женщина, которая понравилась мне на паре дворцовых церемоний, носит дитя от меня! Я сказал тогда, что ребенка не брошу, а дальнейшие встречи и разговоры с ней считаю ненужными. Я запретил слугам под любым предлогом пускать ее в свои покои и более с ней не разговаривал. Дитя было зачато из вероломства, и все закончилось для Линдиэль весьма печально. Для придворной дамы, не состоящей в браке, беременность если не позорна, то всегда вызывает массу вопросов. А отец, увидев ее на одном из приемов в свите жены, когда скрывать положение было уже невозможно, понял все сразу. Не знаю, как, но он тотчас понял, что отец ребенка, носимого в утробе - я, и, более того, не я был инициатором той роковой близости. Это я узнал позже со слов короля. Меня не было на том приеме, а что именно отец сказал тогда Линдиэль, держалось от меня в строжайшем секрете. (отец под страхом смерти запретил свидетелям того разговорачто-либо кому-либо об этом рассказывать). Как бы то ни было, в тот же вечер у нее начались роды, и она, не справившись, умерла. Знахарки, как могли, выхаживали недоношенное дитя, но и она - это была девочка - скончалась через пару дней. Договорив, Феанаро молча уставился в пол. Затем поднял взгляд и ужаснулся: всегда ласковое и нежное лицо Нерданель побледнело до крайней степени, скулы резко заострились, глаза смотрели твердо и непреклонно, хотя из них тонкими струйками бежали слезы. - То есть здесь, на нашем брачном ложе, ты несколько лет назад зачал дитя какой-то чужой женщине? – воскликнула Нерданель. – А потом, вот так вот спокойно, свалив всю вину на эту женщину, рассказываешь, как умер твой недоношенный ребенок? Нерданель встала со стула и с каким-то страшным выражением лица посмотрела на Феанаро, который продолжал стоять перед ней на коленях. - Ты чудовище! – не своим голосом проговорила Нерданель, и вскоре спальню всколыхнул звук крепкой пощечины. Схватив какую-то простынь и укрывшись ей, Нерданель вышла из спальни, хлопнув дверью. Как показалось Феанаро, навсегда. Он обессилено рухнул на пол и погрузился в странное забытье.